Нурлана

Человек-натюрморт и его запретные плоды

Диалог на фоне Каспийской бухты с художником Вугаром Мурадовым

из огромных окон, в пол, видны Каспийская бухта и город. Но почему-то, постоянно находясь на фоне потрясающего, постоянно меняющего краски пейзажа, художник не спешит перенеосить его на холст, запечатляя не то, что перед глазами, а то, что вытаскивает из своего подсознания. А работает он в специальных башмаках, расписанных им же, эта работа называется "Крик".

Натюрморт на фоне пейзажа

- Получилось, как по повести Анара - семнадцатый этаж шестнадцатиэтажного дома. Это мансарда?
- Я, наверное, хуже бомжа (смеется), они ушли, а я поселился на их крыше.
- А что это за необычная работа? - интересуемся мы, рассматривая каталог, где на одной из страниц возлежит нечто яркое и смутно напоминающее силуэт спящего человека.
- Это мой сон. Мне приснилось, что я одновременно и человек, и натюрморт. Очень странное ощущение. Правда, у меня не получилось передать это в картине. Если бы была кинопленка, возможно, я бы смог объяснить лучше. Я всю ночь рисовал, очень вымотался, вот и приснился такой кошмар.
- А что вы в ту ночь рисовали, натюрморт?
- Да.
- И где эта работа, которая навеяла сон?
- Продана, как и та, что запечатлела сон. Обе проданы и обе - французам. Первая - Тибо Фурье, бывшему советнику посла Франции и моему близкому другу. Он коллекционирует мои работы, где-то уже штук двадцать собрал. В основном меня почему-то любят французы, они, то есть Посольство Франции в Азербайджане, и организовали мою первую персональную выставку в марте прошлого года.
Вообще-то французам понравиться сложно, они очень избирательные, потому что как открыли глаза, так сразу увидели Лувр. Им есть, на чем учиться, и есть, с чем сравнить.
Французы вообще-то странные. Сенатор Дюпон, например, купил работу, и она ему настолько понравилась, что он по возвращении на родину назвал моим именем... коня. Мне потом по секрету рассказали.
А первой меня заметила американка. Она была директором Фонда культуры Центральной и Восточной Европы, одновременно являлась куратором музея Альбертино - единственного музея, который коллекционирует работы на бумаге. Не имеет значения, чем нарисовано, но основа - бумага. Я почему-то отказался. Почему - сам не знаю, наверное, было связано с какими-то комплексами.
Вот приехала она и отобрала 12 художников для выставки "Современные художники Азербайджана", проходившей в Вашингтоне, в галерее Всемирного банка, было это еще в 1998 году. Троих пригласила индивидуально - меня, Эльнура Бабаева, который сейчас живет в США, и Гусейна Ахвердиева. Делегация состояла из трех художников и одного искусствоведа - Лейлы Ахундзаде. Сначала состоялось открытие выставки в банке, затем в галерее фонда.
И вот одну из тех картин, которые я заартачился и не продал для музея, о чем сейчас жалею, купил австриец, и она все-таки оказалась неподалеку от музея. Вот такое совпадение.
А недавно мою работу приобрел музей Гугенхейма.
- А какая работа была выбрана?
- "Пианист". Из новой серии "Лица".
- Это те работы, словно собранные из пазлов-лиц? А почему именно лица?
- Чтобы люди не забывали, что не только они смотрят на картины, но и картины на них. Раньше я делал эту серию в графике. А на холст перенес идею в Турции, когда проходил ежегодный симпозиум художников в рамках программы "Тюрксой". Это было в прошлом году. В этом году у "Тюрксой" юбилей. (Задумчиво) Может, во второй раз пригласят.

ЗАПРЕТНЫЕ ПЛОДЫ И ТАЙНЫЕ ЖЕЛАНИЯ

Над диваном висит работа из серии "Лица": скорбящие Адам и Ева, разъединенные квадратным зеленым яблоком-мячом.
- Они оба пропустили по штрафному, - проследив за моим взглядом, комментирует художник.
- Почему оба и почему по штрафному?
- По положению рук видно, они у них опущены. А вообще-то странно, что только в тюркских языках слово "алма" можно перевести как "не бери".
- Это тоже сон навеял?
- А действительно, мне приснился такой сон, где протягивали яблоко и говорили "алма", и я понял почему-то как "не бери".
- И с тех пор вы не едите яблок?
- (смеется) Нет, просто они мне не попадаются. Как-то я встретил в четыре утра бомжа, и у нас завязался странный разговор: "Вы не любите фрукты?" "Люблю, просто они мне не попадаются" (смеется).
- А что еще волнует художника, кроме "запретных" плодов?
- Слишком много скопилось работы, а места мало. Раньше я их продавал, жалко было расставаться, типа "работаю для души, а душа не продается". Уже после возвращения из США, когда картины просто некуда было девать, я решил расчистить пространство. Потому что, если не избавиться от старого, не будет места для чего-то нового.

Зеркало.-2007.-17 июля.-С.8.