Иманов Л.

Мечтаю создать музей с музыкальной комнатой

Второй после великого Бюльбюля Кероглу нашей сцены продолжает петь и строить планы на будущее

30 апреля 1937 года в бакинском оперном театре состоялась премьера оперы Узеира Гаджибекова “Кероглу", главную партию в которой исполнил великий азербайджанский певец Бюльбюль. Через двадцать два года, в 1959-м, Кероглу начал петь Лютфияр Иманов (тогда еще солист бакинской оперетты). Он исполнял эту партию более тридцати лет, до 1991-го года.Имя народного артиста СССР и Азербайджанской ССР Лютфияра Иманова (лирико-драматический тенор) хорошо известно любителям музыки по его выступлениям в оперных спектаклях, по его многочисленным концертам в различных городах Азербайджана и многих странах зарубежья. Творчество его многогранно: он и исполнитель народных песен, и камерный певец со сложным разнообразным репертуаром, но, прежде всего, Лютфияр Иманов - оперный певец, самобытный артист и глубокий интерпретатор национальной и мировой оперной классики.

Мальчик с сазом

- Лютфияр муаллим, в апреле, кроме 70-летия оперы “Кероглу", у вас была еще одна знаменательная дата - 79-й день рождения. Как вы его отметили?
- В Турции, в кругу земляков: представители азербайджанской диаспоры устроили мне торжественный вечер, где я спел около двадцати песен. В 90-е годы я жил и работал там, преподавал вокал в стамбульской и измирской консерваториях, пел в оперных театрах, гастролировал по стране - и потому у меня давние и крепкие связи с этой удивительной страной.
- Раньше вы свои юбилеи отмечали сольными концертами в Москве?
- Да, свои 50-, 60- и 75-летия я отмечал в московском Доме работников искусств.
- Вы помните, как впервые исполнили Кероглу?
- Конечно. Это было почти полвека назад, в 59-м. Для участия в декаде азербайджанской культуры в Москве было отобрано несколько наших спектаклей, и в том числе “Кероглу", главную партию в котором пел Бюльбюль. Требовался второй исполнитель, пригласили меня, прослушали и приняли. Утверждали меня трое - сам Бюльбюль, маэстро Ниязи, бывший тогда художественным руководителем оперного театра, и Фикрет Амиров, его директор. Первые десять лет я исполнял эту партию по пять-шесть раз ежемесячно.
- Вы родом из музыкальной семьи?
- Не совсем. Я родился в 1928 году, в Сабирабаде, и в нашей большой и дружной семье на таре играли только дядя и старший брат. Но это не мешало нам каждое воскресенье устраивать музыкальные вечера, в которых принимали участие все родственники, а это более двадцати человек, и ашуги, приезжавшие в наш город на базар. У нас дома был патефон, и в 40-м году, когда у Бюльбюля вышла пластинка, на одной стороне которой был романс “Сенсиз", а на другой - ашугская песня из оперы “Кероглу", я смастерил из деревяшки саз, ходил с ним всюду (мне тогда было 12 лет) и пел: “Сяни гердюм, ашиг олдум... дерде салдын джанымы...". Ну, это из 4-го акта, помните? А в 41-м, за месяц до войны, мой двоюродный брат повез меня в Баку, в оперный театр, где я впервые и услышал “Кероглу" со сцены. Я был потрясен оперным искусством, стал часто приезжать в Баку, а потом поступил в музыкальное училище, и профессия певца стала для меня главной и единственной в моей жизни.

Искусство - не для избранных, а для истинных ценителей

- Бытует мнение, что оперное искусство - для избранных, элитарных слушателей. Вы согласны с этим?
- Категорически нет. Это большое заблуждение. Во всех странах, где мне приходилось выступать, на мои концерты приходили как подготовленные, с музыкальным образованием, слушатели, так и люди, не имеющие к музыке прямого отношения - я часто выступал перед рабочими, сельскими жителями. Знаете, как они слушают классическую музыку! Она ведь, на самом деле, не для избранных, а истинных ценителей искусства.
Азербайджан был первой страной на Востоке, где зародилась опера. В конце 19-го века в Баку с гастролями приезжали артисты петербургского, тбилисского. венского, миланского, варшавского оперных театров - и они неизменно собирали аншлаги.Конечно, процесс воспитания любви к опере был непростым - когда в 1908 году Узеир Гаджибеков написал “Лейли и Меджнун", поначалу певцам аккомпанировал оркестр народных инструментов, лишь иногда присоединялся симфонический оркестр, затем композитор постепенно убрал все народные инструменты, оставив лишь тар, а потом и вовсе остался один только симфонический оркестр. Так азербайджанцы постепенно привыкали к классической музыке. Если вы вспомните “Аршин мал алан" и “Кероглу" - все они созданы на основе азербайджанской народной музыки.
- Лютфияр муаллим, вы побывали в более чем сорока странах мира, какая из них вам понравилась больше всего?
- Германия и Канада. И знаете, почему? Я очень люблю порядок, аккуратность и чистоту, и хотел бы, чтобы и в моей стране был такой же порядок во всем.
- В вашей семье кто-нибудь, кроме вас, еще поет?
- У меня трое детей, трое внуков и одна правнучка, и никто из них не занимается музыкой профессионально. Но, должен сказать, что моя супруга, Нина Михайловна, очень музыкальный человек - не имея специального образования, обладает редким музыкальным даром. Она мой первый критик и советчик, без нее я никогда не состоялся бы как певец - всю жизнь она меня оберегала и заботилась обо мне. Мы прожили с ней пятьдесят три счастливых года. Она удивительный человек, прекрасная женщина, хозяйка и мать, по дому все делает сама, никогда никаких домработниц у нас не было. Из пятидесяти лет половину я провел в разъездах, и все заботы по воспитанию детей были на ее плечах - она воспитала мне прекрасных детей. Кроме того, она никогда меня не ревновала, что очень важно для артиста - ведь я человек публичный, у меня был успех, внимание поклонниц.
- А вы знаете, что и Лютфияр на все руки мастер, - засмущавшись хвалебных речей мужа, улыбается Нина Михайловна. - Сам в квартире ремонт делает, шьет одежду (например, сценические костюмы), обувь, головные уборы, рисует маслом, сочиняет музыку и стихи - в общем, как говорится, покупала дошаб, а оказался - мед.

“Живу, потому что пою - и пою, потому что живу”

- Вы стоите на пороге такого большого юбилея - 80-летия. О чем вам мечтается?
- Спеть еще раз Германа в “Пиковой даме" и открыть свой музей, в который я мог бы передать редкие экспонаты - клавиры, грампластинки, альбомы, книги о мастерах искусств всего мира - у меня четыре чемодана фотографий, я собирал их с 50-х годов прошлого века. Уверен, что все это пригодилось бы молодежи. Еще хочу, чтобы в этом музее была специальная музыкальная комната, куда мог бы прийти любой желающий послушать классическую музыку. А то ведь нынче все больше рестораны строят, а в каком состоянии находится наша культура - больно говорить!
- Вы можете сказать, что прожили счастливую жизнь?
- Да, я добился в искусстве очень многого, я до сих пор работаю (в музыкальной академии), живу, потому что пою, и пою, потому что живу, сочиняю музыку к песням - их у меня порядка двухсот, записываю DVD-диски - арии к операм, концерты. Но я очень многого в жизни не успел, хотя жизнь моя была насыщенной, поездки, гастроли... Вот, к примеру, пою я Вагифа, было это в 1967 году, а в перерыве - звонок из Москвы, из Большого театра: “Лютфияр, немедленно приезжай, спасай нашу “Кармен"!" Как? После такой сложной партии, как Вагиф, еще и “Кармен”? Вылетел на следующее утро, а вечером уже пел Хозе, потом той же ночью выехал в Ленинград. А через несколько дней, после возвращения в Баку - снова перелет в Грозный через Москву, и потом снова в Ленинград - на открытие Октябрьского концертного зала, потом - снова Грозный, затем - Свердловск. Вот такая была у меня жизнь!
- Выходит, ни о чем не сожалеете?
- Об одном только - что жизнь так быстро прошла.
- На сколько вы себя ощущаете? Не на восемьдесят же?!
- Да что вы, мне и шестидесяти нет!
- Видимо, с качеством времени что-то происходит?
- Похоже, что так.

Неделя.- 2007.- 18 мая.-С. 28-29.