Кодекс чести крупным планом

Лабиринты короткой памяти

Ходжалы… Сегодня исполняется ровно 16 лет с того дня, когда название этого небольшого села навсегда вписалось в историю и память азербайджанского народа как адрес самой чудовищной политической вакханалии ХХ столетия. Впрочем, только ли азербайджанского?
Следы мародерства обезумевших армянских оккупантов не раз находили отражение в работах азербайджанских кинематографистов. Кинолента «Харай», снятая по собственному сценарию заслуженным деятелем искусств Азербайджана, известным режиссером театра и кино Оруджем Гурбановым, оказалась одной из первых. В свое время этот фильм явился громким протестом против бесчинства политических маклеров, и в нашей сегодняшней беседе с режиссером-постановщиком картины мы знакомим наших читателей с историей ее создания.

– Орудж муаллим, нас нисколько не удивляет ваш порыв запечатлеть на кинопленке самую страшную страницу новейшей истории азербайджанского народа. Но как у вас зародилась сама идея этого фильма?
– Идея создания киноленты «Харай», можно сказать, родилась чисто случайно. Страшная февральская ночь 1992 года, на фоне которой поблекли даже ужасы Январской трагедии в Баку, ввергла весь азербайджанский народ в шок. Я, как и большинство наших граждан, находился в состоянии крайней депрессии от пережитого. В те дни в республиканской прессе мое внимание привлекла публикация о трагической судьбе одной из ходжалинских семей. В ней рассказывалось о том, как некий пожилой житель Ходжалы был в упор расстрелян армянскими варварами. Конечно, учитывая зверство армянских головорезов, ничего необыкновенного в этом не было, к подобной участи был готов любой ходжалинец. Но старик, понимая, что после его смерти армянские варвары могут в любую минуту зайти в дом и надругаться над его единственной дочерью, еще при жизни завещал десятилетнему сыну на случай опасности собственноручно застрелить свою сестру. И, представьте, рука мальчика не дрогнула – как только армяне взломали дверь, он, смело нажав на курок, застрелил родную сестру из отцовского ружья. Это истинная ода о незыблемости нравственных устоев нашей нации, которая взволновала меня до глубины души, и я решил построить на ней фабулу своего будущего фильма.
– Говорят, фильм был снят в рекордно короткие сроки?
– Всего за три месяца. Причем должен отметить, что в ней не был занят ни один из профессиональных актеров – все роли, начиная от героев фильма до участников массовых сцен, были сыграны самими жителями села Ходжалы – живыми участниками и свидетелями этой кровавой трагедии. Помню, в то время никто не верил, что мне удастся собрать для участия в массовых сценах необходимое количество людей, да и сам я понимал, как это будет сложно. Но в этом фильме снялись более четырех тысяч ходжалинцев, и все они – от мала до велика, несмотря ни на какие сложности, полностью выкладывались в работе, не сетуя ни на что.
– А почему вы решили обойтись без профессиональных актеров?
– Дело в том, что при всем моем уважении к профессионализму наших актеров я был уверен, что ни один из них не сможет передать на экране то, что пережили сами жители Ходжалы в ту страшную ночь. Кстати, мы снимали этот фильм «по горячим следам» – на еще не разминированном маршруте Геранбой, Гаджикенд, Чайкенд и кладбище колхоза «Шафаг» – это были подлинные документальные кадры. Картина снята в жанре неореализма, и, отмечу, это единственная азербайджанская кинолента, которая от начала до конца снималась на натуре.
– И снималась практически на «пороховой бочке»… Была ли вам обеспечена какая-либо страховка?
– Первоначально – никакой, хотя мы практически снимали в двух шагах от логова противника. В двенадцать часов ночи я приходил на съемочную площадку, покрытую толстым слоем снега, делал первый, пробный проход, и, если не взлетал в воздух, мы приступали к съемкам. Однажды, в три часа ночи, в самый разгар работы мы стали свидетелями странного эпизода – прямо над нами в небе появился вертолет, он сделал пару кругов и исчез в ночном небе. Спустя некоторое время неподалеку остановился военный КамАЗ. Наутро я сообщил об этом в органы местной полиции, и только после этого нам выделили военизированную охрану, которая сопровождала нас до последнего съемочного дня. Хочу особо отметить заслуги отрядов местной полиции, оказавших нам неоценимую помощь.
– Какой резонанс вызвал фильм в республике?
– Интерес к нему проявили скорее за пределами республики. Сразу после просмотра картины ко мне, помню, подошел Мовлуд Гачаг – атташе по вопросам культуры Посольства Турции в Азербайджане и в присутствии Полада Бюльбюльоглу, в бытность его министром культуры, попросил помочь с приобретением копии фильма «Харай» для демонстрации в Турции. Однако позже мне стало известно, что никто ему так и не помог в этом вопросе. Фильм демонстрируется на отечественных телеканалах в день памяти жертв ходжалинской трагедии, в частности по каналу АТV, но, к сожалению, я не припоминаю ни единого случая, чтобы он был включен в программу какого-нибудь кинофорума. Трудно определить причину подобного равнодушия к судьбе этой картины. Кто знает, может, боль наша с годами притупилась? Если это так, то я сочувствую азербайджанскому народу.

Каспий.- 2008.- 26 февраля.- С. 8.