Динанев М.

Слово певца из Ашгабада

В августе 1959 года я переводом из Московской консерватории поступил на 3-й курс вокального отделения Азербайджанской государственной консерватории им.Узеира Гаджибейли. Сразу же стал искать работу. Направился в Театр оперы и балета им. М.Ф.Ахундова. Меня приняли директор театра композитор Фикрет Амиров, главный дирижер Ниязи и главный режиссер Мамедов. Выслушав мою просьбу, Фикрет Амиров сказал, что в сентябре будет объявлен конкурс, и я смогу принять в нем участие. Ниязи поинтересовался:

- Кто вы и откуда?

- Я туркмен, приехал на учебу переводом из Московской консерватории.

Ниязи тут же пригласил меня пройти в класс и спеть что-нибудь. Я спел несколько произведений, в том числе Ариозо Мойсепита из оперы В.Шапошникова и В.Мухатова «Зохре и Тахир»

- Я вас беру в театр солистом, приходите в сентябре, - сказал знаменитый маэстро.

Далее я побывал на радио и телевидении, где Государственным хором руководил композитор Тофик Кулиев, и у заведующего концертным отделом в Азгосэстраде, композитора Васифа Адигезалова. Все внимательно прослушивали меня, одобряли мой голос, предлагали работу, но опять-таки в сентябре. Но я нуждался в срочной работе, так как мои материальные средства был на исходе, и помощи ждать было неоткуда.

Тут я встретил известного классического танцора, заслуженного артиста Туркменистана Мурада Ахундова, который раньше работал в Туркменском театре оперы и балета им.Махтумкули, в то время по приглашению режиссера Шамси Бадалбейли и балетмейстера Гамэр Алмасзаде являлся солистом балета в Баку. Мы были рады встрече, так как несколько лет назад я, будучи студентом Ашгабадского сельхозинститута, по вечерам прирабатывал в хоре театра в Ашгабаде. Он, азербайджанец, - один из основателей классического танца в Туркменистане.

Мой тезка одолжил мне деньги до первой стипендии. В начале сентября меня разыскал администратор театра:

- Вас срочно вызывает маэстро Ниязи. 

Я тут же был зачислен солистом. Одновременно, кроме стипендии, я стал получать зарплату и в учебном хоре консерватории. Появилась возможность снимать квартиру.

Композитор и дирижер Ниязи сыграл большую роль в моей творческой карьере. Это был человек высочайшей культуры. При выступлениях на сцене я не сводил глаз с уважаемого маэстро, удивительно пластичного дирижера. Недаром  он в молодости занимался балетом. С ним было очень удобно петь - каждым движением, доброжелательным выражением  лица он придавал нам, исполнителям, уверенность в наших возможностях. Долго и напряженно работал маэстро с вокалистами над каждой фразой в классе под аккомпанемент концертмейстера, а также на репетициях на сцене с оркестром.  Работал постоянно, ежедневно, не прекращал репетиций даже во время болезни. Помню, как он проводил спевки с солистами у себя дома, находясь на бюллетене, помню его слова:

- Артист, певец, дирижер должен спать и вставать с клавиром.

Ниязи часто расспрашивал меня о музыкальной жизни в Туркменистане. В первый день нашего знакомства сказал про классика нашей музыки: «Вели Мухатов - мой большой друг!»

Я горжусь тем, что работал с Ниязи - всемирно известным дирижером, который в одно время был главным дирижером прославленного Мариинского театра оперы и балета в Санкт-Петербурге.

Был моим другом и наставником оперный и камерный певец, народный артист Лютфияр Иманов - обладатель яркого лирико-драматического тенора. Одинаково успешно пел в операх «Кероглу» Узеира Гаджибейли, «Севиль» Фикрета Амирова, в западноевропейских и русских операх («Травиата», «Риголетто» Дж.Верди, «Тоска» Пуччини, «Пиковая дама» Чайковского). Известный певец нередко приглашал меня домой на обеды, мы долго беседовали об искусстве, о жизни. Лютфияр много гастролировал по Советскому Союзу. Часто бывал в Туркменистане, пел там  в опере с неизменным успехом, гостил у меня дома... В Ашгабаде после спектаклей мы часто собирались на квартире нашей выдающейся народной артистки Маи Шахбердыевой, обсуждали выступления азербайджанского певца, новости искусства.

Иманов как-то сказал мне: «Если бы ты не уехал из Баку, стал бы народным артистом Азербайджана».

Мне посчастливилось познакомиться и общаться с Муслимом Магомаевым. Высокий, красивый, он обладал необыкновенно ярким выразительным баритоном. О нем тогда говорили как о будущей звезде оперы. Муслим увлекался итальянской школой пения, и мы нередко репетировали с ним оперу «Севильский цирюльник», он пел на итальянском языке партию Фигаро, а я на русском - Дона Бартоло. Его вскоре тоже зачислили солистом в театр. Оклады у нас были невысокие, и мало кто мог  предположить, что  через несколько лет он станет самым знаменитым, популярным певцом не только в опере, но также и на эстраде. Его гонорары достигли небывалых размеров. Говорили, что любимец публики передал в Фонд мира полмиллиона рублей. В то время это было целое состояние.

Как-то Муслим предложил мне пойти в кино на фильм о великом Карузо «Любимец Нового Орлеана». В главной роли выступал всемирно известный итальянский певец Марио Ланца. Этот случай я вспомнил в середине 90-х годов в Москве, когда на полках книжных магазинов появилась книга Муслима Магомаева «Великий Ланца». Этот итальянец мне всегда напоминает самого Муслима как по голосу, так и по одержимости искусством. В 1966 году я встретился с ним на его триумфальных концертах в Ашгабаде. Он давал в день по три концерта. Публика неистовствовала, каждый номер встречали и провожали бурными аплодисментами. После концертов его атаковала толпа поклонников, особенно девушки. Все жаждали его увидеть, потрогать, выразить восторг и благодарность, получить автограф. Его легковая машина подгонялась к самому выходу из концертного зала. Певец, пробираясь сквозь толпу, раздавал автографы налево и направо, кому пожимал руку, всех одаривал обаятельной улыбкой.

Вместе с группой советских певцов Муслим оттачивал свой вокал в Италии у маэстро Барро. Все обучались два сезона - каждый сезон 6 месяцев. Но Муслим пробыл там только один сезон - вокальные способности азербайджанского певца уже были достаточно высокими. Весть о кончине Муслима Магомаева глубокой болью отозвалась в сердцах у всех, кто знал этого великого мастера оперы и ярчайшую звезду эстрады в масштабах не только СССР, СНГ, но и всего мира…

Признаться, лично для меня не менее скорбным событием была и кончина корифея азербайджанского вокального искусства незабвенного Бюль-Бюля. Я любил общаться и беседовать с великим певцом Востока. Хотя моими педагогами числились вначале Никольский, потом Трифонов, но профессора Бюль-Бюля я считаю своим основным педагогом. Его бесценные советы в области итальянского вокального дыхания, интересные рассказы о своем творческом пути запомнились мне на всю жизнь и помогли сформироваться как оперному и эстрадному исполнителю. В конце 20-х годов по окончании  консерватории правительство Азербайджана направило молодого певца в Италию, на «шлифовку» вокала у маэстро Грани. Он пробыл там 4 года. Бывало рассказывал мне, как посещал в нескольких городах оперные театры, слушая «Фауста», «Кармен», «Паяцев», «Сельскую честь» с участием известных певцов мира. Одного только Ф.Шаляпина он слушал 14 раз. Бюль-Бюль - это первый певец Востока, который совмещал в себе синтез двух школ - мугамного и европейского. Поэт Расул Рза, с которым мне приходилось встречаться на гастролях по городам и селам Азербайджана, говорил про него: «БюльБюль совершил революцию в вокальном искусстве Азербайджана». Его концерты в Туркменистане проходили с неизменным успехом. Он как-то мне сказал: «Поедешь на родину, будешь там известным певцом».

Добрым словом хочется вспомнить многих деятелей культуры, с которыми мне пришлось работать и общаться - ректора консерватории, композитора Дж.Гаджиева, солистов театра А.Садыхова, Р.Мурадову, М.Салманова, М.Бадирова, Д.Кафарова,  Р.Атакишиева, Ф.Ахмедову, И.Джафарова, режиссеров Ш.Бадалбейли, С.Дадашева, А.Бадалбейли, К.Абдуллаева и многих других. В то время  я выступал в таких операх, как «Кероглу», «Шах Исмаил», «Травиата», «Тоска», «Риголетто», «Наргиз», «Свадьба Фигаро». А на эстраде мне выпало счастье  принимать участие  в концертах рядом с прославленными певцами - Р.Бейбутовым, Ш.Алекперовой, М.Бабаевым. Азербайджанцы, проживающие в Туркменистане, сделали немало для становления и развития музыкальной культуры в нашей стране. В 30-е годы в Ашгабаде действовал Азербайджанский музыкально-драматический театр (режиссер Алескер Бабаев). Его артисты в 1941 г. влились в открывшийся тогда Театр оперы и балета имени Махтумкули. В те времена у туркмен отсутствовали низкие мужские голоса. Этот пробел заполнили азербайджанские баритоны - М.Масумов, С.Мамедов, бас-баритон Г.Ризаев. Они несколько десятков лет своими талантами верой и правдой служили оперному искусству Туркменистана.

Большую помощь оказал Азербайджан туркменскому народу во время страшного землетрясения 1948 года. Известные художники, братья Аман и Чары Амангельдыевы рассказывали: «После землетрясения, когда город Ашгабад  почти полностью был разрушен и лежал в руинах, нас гостеприимно приняли в Баку, оказали посильную помощь в жилье, одежде, питании и учебе. Наше  Художественное училище было переведено туда, в район древней крепости. Внимание и заботу азербайджанцев мы никогда не забудем».

В те годы много туркменских юношей и девушек учились в вузах Азербайджана. Сейчас они известные люди - крупные специалисты в области медицины,  нефтяной промышленности.  Выдающийся поэт, впоследствии министр культуры Кара Сеитлиев окончил Бакинский педагогический институт, он на весь мир прославился песней «Воды арыка» на музыку бакинца Андрея Бабаева из кинофильма «Хитрость старого Ашира». Наш известный композитор, 15 лет занимавший пост ректора консерватории, Реджеп Аллаяров, окончил аспирантуру в Баку по классу Кара Караева. В то же время и в  Азербайджане есть выходцы из Туркменистана, такие как, например, композитор Рамиз Мустафаев, популярный певец Самед Самедов и другие, тоже достигшие высот в искусстве.

Традиции плодотворного сотрудничества мастеров культуры двух родственных народов продолжаются и по сей день.

Бакинский рабочий.- 2008.- 28 ноября.- С. 4.