Шахмардан К.

Одиночество сделало из меня художника

 Такой взрывной, драчливый, даже нервный, с обостренным чувством справедливости парень, считающий себя гением и вызывающий этим у друзей то смех, то раздражение. Таким был Кямран Шахмардан лет десять назад, таким в принципе и остался, с маленькой поправкой на то, что теперь он признан художником года в Финляндии и сегодня ставит спектакли на ведущих площадках своей исторической родины.

- Кямран, ты уехал потому, что не был услышан на родине?

- Не только не был услышан, я был не нужен. В своем городе, среди близких и родных, как бы ты ни был ярок в душе и тебе было что сказать, серая масса постепенно поглощает тебя. Как только поднимаешь голову, тебя тут же срезают, потому что ты должен быть похож на других. У меня в душе другая ткань, я разрушаюсь в такой обстановке, ну, просто как растение без солнца. А здесь я сделал все, что смог, с 6 лет снялся в 10 картинах, в 19 лет в студии "Сабах" выпустил свой первый фильм под названием "Игра" на основе трех пьес Самуила Беккета. Беккет, как вы знаете, - это театр абсурда, психологическая вещь, где я впервые нащупал сюрреалистические нотки. Фильм получился слишком авангардный, и тогдашняя номенклатура пустила только первую часть, да и то в полпервого ночи, а вторая ушла на полку. А потом начались времена, когда думы об искусстве заменила постоянная мысль о выживаемости. Деньги, деньги и еще раз деньги решали все. Я же не мог только зарабатывать деньги, я не имею профессию, я живу профессией, то, что я делаю сейчас, - это кислород, которым дышу. Больше ничего не умею в жизни. Мои ценности, моя сущность не изменились, возможно, они шлифовались со временем - и все.

- Уехал в Финляндию...

- Не сразу. После Азербайджана я поступил в Шведскую Академию искусств, учился на режиссерском отделении. Потом встретил свою будущую жену, которая работала в Швеции, а вскоре получила постоянную работу в Финляндии в городе Иматра. Ну и я поехал вместе с ней. Это замечательный город, где не было только одного - театра. Я начал работать, нашел одного профессионального актера, поставил моноспектакль. Поездил с ним по фестивалям, после чего выбил деньги из бюджета и стал формировать свой нынешний театр "Черное и Белое".

Моими актерами стали восемь выпускников театрального вуза. Вот они - мои дети. Я ощутил всю радость от принадлежности к азербайджанской культуре только после того, как уехал из Баку. Может быть, это правда патриотизм на расстоянии. Но я хочу сказать, что во всей этой суете у тебя нет возможности остаться с самим собой наедине. Я нашел нужное мне состояние одиночества именно за границей. Одиночество сделало меня художником. Я познал сам себя, и об этом мой спектакль "Черное и Белое".

- Ты считаешь, что каждый человек имеет право на самовыражение?

- Безусловно! Я уже много лет провожу в Финляндии, в городе Иматра, фестиваль, куда съезжаются представители любых направлений театрального искусства. Начиная с уличной клоунады до классического балета, в целом 21 направление театра. В прошлом году в фестивале участвовали коллективы из 30 стран. Бюджет составлял 150 тысяч евро.

Буквально две недели назад я побывал в Австрии в городе Мистельбах, где принял участие в фестивале театральных коллективов со своим спектаклем "Черное и Белое", вернулись мы оттуда с большой премией. Художественный руководитель фестиваля Олоф Перистенгель был в составе жюри моего фестиваля, так вот он признался, что мой фестиваль был лучше. Когда я спросил, почему, тот ответил: "На твоем фестивале все зависит от тебя, а за меня решает город".

Творческие личности должны иметь возможность экспериментировать, если им есть что сказать - необходимо дать зеленый свет. Им нужно больше внимания. И совковое изречение вроде того, что таланты пробьются сами, нужно помогать посредственности, давно изжило себя. Талантливых людей оберегать надо, им должна оказываться помощь на уровне государства. Пока таланты пробиваются сами, жизнь их ломает, и то, что они должны были привнести в искусство изначально, они доносят исковеркано, с болью в душе. Вот и получается вечная драма, мы теряем людей - таланты спиваются, теряются и умирают.

- Расскажи про свой театр, в твоей жизни два цвета?

- "Черное и Белое" - цвета, между которыми есть все остальные цвета с миллионами оттенков и спектров. Театр - синтетический - представитель нового течения. Он соединяет в себе драму, пантомиму и кукольный театр. Все средства в этом театре хороши, главное - донести до зрителя главную мысль. В любой постановке я стремлюсь к катарсису, когда зал понимает, что художник хочет донести до его сердца.

- И часто ты испытываешь это чувство?

- Я стараюсь подвести к нему, очень стараюсь. Вот, например, в моем спектакле есть сцена, когда человек держит на руках погибшего принца-куклу, восходит солнце, он слышит смех принца и понимает, что принц будет жить вечно. Иногда нужно пройти смерть, чтобы освободиться от ноши под названием жизнь. Так вот, наблюдая за этой сценой, мэр города Иматра плакал. И не только он...

- В твоих постановках проглядывается национальность?

- Я стопроцентный азербайджанец! Никогда не скрываю свою национальную принадлежность. Мы с друзьями в Финляндии, выпивая очередную порцию водочки, умиротворенно слушаем наш мугам и джаз Вагифа Мустафазаде. Они очень переживают за мою родину, и вообще у нас замечательные взаимоотношения.

- И вот ты снова в Баку...

- После отъезда я уже ставил в Баку на сцене театра "Ибрус" пьесу Жана Кокто "Одинокий голос". На этот раз по приглашению Минкультуры и туризма я приехал в Баку, чтобы поставить спектакль "Жанна д'Арк" в Театре русской драмы и сделать постановку по собственной пьесе "Черное и Белое" на сцене Кукольного театра имени Абдуллы Шаига. В отношении Кукольного у меня есть некоторые планы: лет 10 тому назад в этом театре ставились спектакли для взрослых. Я очень хочу возродить эту традицию. У меня замечательная интернациональная команда, для Азербайджана я отобрал лучших из лучших. В Баку приехала потрясающий художник-постановщик из Санкт-Петербурга, трехкратная обладательница театральной премии "Золотая маска", лауреат Государственной премии Татьяна Мельникова, которая долгое время сотрудничает со мной, а также прекрасный художник по свету из Финляндии Кэййон Миеетэнен. Мы привезли свои куклы, свет. И вдобавок азербайджанский режиссер с местными актерами.

Я хочу показать, что в театре сейчас возможны любые эксперименты, кризис ведь в умах, а не на сцене. Если есть зрительный зал - это уже радость, нужно просто творить, чтобы этот зал не пустовал. И вообще, если появляется вопрос о кризисе в театре - это тоже хороший показатель ожившего общества. Просто не нужно кричать, надо спокойно вести дискуссии, находить компромиссы, работать, искать новые методы и пути. В последнее время полемики вокруг ценностей в искусстве прибавилось, безмерно рад этому, с удовольствием присоединюсь к обсуждениям, спорам. Если мы научимся слушать друг друга - это общение просто необходимо.

- Ты счастлив в личной жизни?

- За 36 моих лет я познал по-настоящему две вещи - это счастье и радость творчества и что такое женщина в моей жизни. Я всегда хотел, чтобы рядом со мной была женщина-друг, в самом глубоком понимании этого слова. Мне повезло, я живу именно с такой женщиной. Она подарила мне дочь, которую уже я назвал Чинар. У нее с самого рождения была няня-азербайджанка, так что она прекрасно говорит и пишет на родном языке, помимо остальных. Не знаю, кем она будет, но делаю все, чтобы человеком была хорошим.

- Ты получил звание заслуженного деятеля искусств Финляндии...

- В Финляндии нет такого звания. На самом деле я стал художником года, просто в Финляндии это равносильно нашему заслуженному деятелю искусств. А все остальное по правилам: президент вручает орден, присуждается денежная премия. Сколько - говорить не буду! (смеется) Вознаграждение людям искусства вызывает почему-то особую ревность, в то время как миллиарды денежных средств просто уплывают непонятно куда.

- Как тебе удается со своим темпераментом уживаться на севере?

- Дело в том, что они энергетические вампиры, а я - донор. Но отдавать энергию для меня просто необходимо. Происходит баланс, они счастливы, и я счастлив, что нашел свою нишу. Мы приходим одинокими и уходим такими же. Главное в этой короткой жизни - общение, энергетический обмен. Отдельно взятый человек может быть бессмертным, но это относится к касте художников. Они могут стать бессмертными, если обессмертили себя в искусстве. Нужно делиться всем, что у тебя есть, и не бояться. Многие боятся боли, им легче закрыться в своем доме, как улитке, но поверьте - это не жизнь. По крайней мере для меня. Это не есть жизнь, которая интересна мне! Я каждый день проживаю как последний.

Зеркало.- 2008.- 25 ноября.- С. 8.