Наджаф С.

«Интеллигенция-очень тонкий слой с иными канонами»

Режиссер Джаннат Салимова убеждена, что не деньги сделали Ван Гога и Пикассо гениальными

 Прямо перед тобой, на расстоянии вытянутой руки актеры плачут и смеются, любят и ненавидят, диктаторы вершат судьбы, а Бог карает их за это - вся жизнь укладывается в два часа режиссуры Джаннат ханум Салимовой. Имя этого художника ассоциируется с истинной гражданской позицией, сумасшедшей отдачей и любовью к театру, к своим актерам, которые, прежде всего, являются ее детьми. Беседа с ней - всегда обогащение и настоящий энергообмен, от которого остаются только положительные эмоции. Вот и на этот раз...

- Джаннат ханум, как получилось, что вы пришли в театр?

- Я с детства просто болела театром. Знаете, не обязательно семейные традиции должны быть выявлены в выборе профессии. Может быть латентная, скрытая потребность, но так складываются обстоятельства, что родители не могли выбрать эту профессию, а у меня получилось, правда, не сразу. Я окончила филологический факультет университета, о чем, кстати, совершенно не жалею, потому как режиссура - это профессия, требующая начитанности, огромных знаний в области мировой литературы, языка, причем не обязательно определенного языка, архиважно знать законы лингвистики. Эти знания мне очень помогали в работе.

После окончания университета я поступила в Ленинградский театральный институт (нынешнюю Санкт-Петербургскую театральную академию). Вернувшись в Баку, работала в Русском драматическом театре, преподавала на киностудии на курсах киноактеров, а далее и по сей день - в Университете искусств. Но главным делом моей жизни, конечно, был и есть Бакинский камерный театр, который я создала со студентами-единомышленниками.

- Вы согласны, что кризис - это нормальное состояние для любого театра?

- Абсолютно согласна. Причем это не обязательно соответствует положению. Я знаю художников, режиссеров и актеров, которые очень довольны собой и считают гениальным все, что они сделали. Но истинное искусство распознать нетрудно. Подлинно талантливый человек всегда неспокоен, потому что ему еще есть куда идти. Художник должен видеть перспективы, не довольствоваться достигнутым. Это позволяет развиваться театру. Я позволю себе сказать, что кризис - это необходимое условие для творчества.

- Специфика Камерного театра - это игра на коротком расстоянии, очень близко от зрителей. Испытывают ли дискомфорт актеры?

- Тут двоякая ситуация...Когда актер далек, зритель, по сути, не видит ни того, как он краснеет или бледнеет, ни настоящих слез... Малая сцена требует от актера подлинного проживания, но энергетика, которая затрачивается в процессе постановки, может быть рассчитана метров на 20, не больше. В большом же зале энергетика актера, его голос должны доходить до амфитеатра, тут уже на полушепоте не сыграешь. Учитывая все эти тонкости, по-настоящему талантливый, техничный актер играет везде, независимо от величины помещения. Я этому и учу своих актеров, требую от них умения работать и на большие залы тоже. Главное - выработать в себе энергетику и передать ее в зал. Это не всегда удается, например, в районах, где приходится играть в ужасных помещениях, и я не могу винить актера за неудачную игру. Но есть золотое правило нашего театра - зритель всегда прав!

- Долгое время Камерный театр существовал, можно сказать, на энтузиазме, без рекламы, без средств. При этом у него был постоянный зритель, и любая постановка собирала аншлаги. Как вы думаете, в чем была причина? Изменилось ли что-либо сейчас?

- Я глубоко убеждена, что не деньги сделали Ван Гога, Пикассо гениальными. Так вот, у нас в Баку некоторые театры имеют огромные средства, помещения, такой же штат актеров, а спектакли ставят мертвые, абсолютно мертвые! Хотя театр и затратный вид искусства, для того чтобы получить волнительную постановку, выбить живую искру, больших денег не нужно. Необходимы талант и мастерство как актеров, так и режиссера. Да мы раньше играли в бязевых костюмах, теперь для каждого спектакля сшиты замечательные костюмы. Конечно, это работает на пользу, мы можем себе позволить рекламу и зрителей становится еще больше.

- Что вы смогли сделать для ваших актеров?

- Знаете, я ничего конкретно для актеров не делаю, все делается во имя театра. Если хорошо театру, хорошо и актерам. Да, я помогаю своим актерам, например, пройти армию в оркестре, могу подкинуть деньги и так далее, но делаю я это не конкретно для кого-то, а для людей, в котором театр заинтересован, чтобы не прекращался творческий процесс. Разве может быть комфортно, если у человека нет крыши над головой или трагедия в личной жизни? Я стараюсь, чтобы была нормальная семейная обстановка, чтобы актер мог без ограничений отдаваться своей работе.

- Откуда же вы силы берете?

- Радость моя, энергии не так много, но ее всегда рождает любовь. Безграничная любовь к делу, которым занимаюсь всю жизнь. Я слишком люблю театр! Причем в любом его проявлении, будь то Театр Музыкальной комедии, Опера или просто вечер памяти. Я никогда не отказываюсь ни от какой творческой работы, меня даже ругают за это. Я могу заниматься творчеством 24 часа в сутки, это то, что я безмерно люблю - занавес, сцена, выход, общение со зрителем...

- Ваш коллектив славен наименьшей текучестью кадров. Значит ли это, что Камерный театр - особенный или актерам просто некуда уходить?

- Были люди, которые приходили и уходили. Есть актеры, и их немало, работающие в театре с самого первого дня основания. И вот те, кто остался, наверное, считают, что лучшего места для них нет.

- А постоянная труппа театра - это хорошо для развития и поиска или не очень?

- Труппа, как и человек, взрослеет, зреет и стареет... Естественно, нужно пополнение, и переход актеров на другие роли, в другое амплуа также естественен. Нас совершенно не пугают подобные процессы. Мы стараемся держаться вместе, потому что нас объединяет общее дело, которое пока нас не разочаровало. Ставим цели и задачи, которые должны осуществить, несмотря на то, что живем сейчас в жутких условиях...

- Ваш театр до сих пор без помещения...

- Это очень болезненная тема. Да, наш театр существует 20 лет, и 20 лет у него нет собственного помещения. Но я надеюсь, что на этот раз нас не обманут, дадут место, как обещали. Вы знаете, столько раз меня обманывали, недостойно поступали...Сегодня, может быть, единственный раз в жизни я сказала сама себе "Верь!", и ребят своих призываю верить.

Когда я смотрю работы других режиссеров, замечательных режиссеров, у которых есть здания театров, нормальные условия для существования, я задаю вопрос, не озвучивая, а внутри: "А вы ноктюрн сыграть смогли бы на флейте водосточных труб?". Вы могли бы поставить спектакль на двух квадратных метрах: сделать, например, произведения "Шейх Санан", "Айдын" смотрибельными, когда там требуется труппа в 60 человек, а у меня всего 15, и вообще поставить азербайджанскую классику, когда по сути дела к ней ни один режиссер по-настоящему не обращается, ее презирают, считают отжившей себя, неактуальной. В репертуаре же нашего театра пять комедий Мирзы Фатали Ахундова, произведения Мирзы Джалила, Гусейна Джавида, Джафара Джаббарлы, причем они все живые, мы находим отклик, связь с сегодняшним зрителем. За один только месяц мы "Айдын" сыграли 15 раз, и зритель ходит с удовольствием. Практически вся азербайджанская классика поставлена на сцене Камерного, и не для галочки! Ни в одном театре Азербайджана этого нет.

- Вы не пробовали перенести классику в современные условия?

- Я принципиально не иду на этот эксперимент. Есть вещи, которые требуют этого, но у меня не было подобного материала. Знаете, любая мать своего ребенка считает самым лучшим, потому что видит его слишком близко, когда другие ей говорят о недостатках ее чада, она удивляется. Нужно уметь видеть со стороны. Когда зритель смотрит спектакль про другое время, где женщины в декольте, а мужчины в сюртуках, и понимает, что есть очень много общего между ними - это открытие для него гораздо ценнее, чем когда все подается в привычном ему варианте. Именно об этом говорил Бертольд Брехт в своем "эффекте отчуждения".

Для меня важно, чтобы Айдын, будучи в том времени, достучался до современного зрителя. Это дорого стоит! В начале прошлого века Довлет бек говорит: "Дорогой мой, человек от человека отличается не расой, не национальностью, не верой, и не умом, и не профессией... Один человек отличается от другого только наличием денег, их количеством - вот закон нашего времени!" В этот момент в зале раздаются бурные аплодисменты, потому что зритель понимает, что с того времени в принципе ничего не изменилось. Разве у нас не так? Когда по телевизору выступает абсолютно безграмотный человек, который к тому же на должности, понимаешь Довлет бека особенно остро.

- Как же тогда держаться наплаву...

- Это закон жизни вообще. Я очень часто езжу в Америку, порой подолгу живу в Штатах. И там тоже самое - если ты такая умная, то где твои деньги? Да, конечно легче устроиться на работу, если за спиной Гарвард, но можно заколачивать огромные деньги и сделать себе имя, будучи абсолютно безграмотным. На всей планете существует определенная группа людей - это очень, очень тонкий слой - так называемая творческая интеллигенция, для которой многие каноны жизни не имеют значения. И мы друг друга узнаем, чуть ли не по запаху, мимике.

- Говорят, что режиссеры лучшие писатели. Вы не пробовали себя на этом поприще?

- Поскольку я филолог по образованию, писательство дается мне не сложно, но главным для режиссера я это не вижу. Режиссер - сложнейшее синтезированное ремесло. Я лично знаю режиссера, который не умеет говорить, но обладает гениальной театральной метафорой. Думаю, прежде всего, режиссер должен быть гениальным актером, который может изобразить абсолютно все - предметы, животных. Он должен обладать эрудицией - музыкальной, художественной, психологической, а писать - не самое главное. Мы на сцене создаем мир, конструируем отношения, выстраиваем конфликты. И если я возьмусь за написание - это будет учебный материал, потому как занимаюсь педагогикой более 40 лет и мне есть что сказать. Вот когда отойду от театра, возьмусь за перо...

Зеркало.- 2008.- 27 ноября.- С. 3.