Гюльчатай, не открывай личико

«Персидские миниатюры» Айдан Салаховой в московской галерее XL

Какие тайные страсти бушуют под чадрой, можно только догадываться, расшифровывая выставку дочери известного азербайджанского живописца, народного художника СССР Тахира Салахова Айдан Салаховой «Персидские миниатюры» в московской галерее XL, передает gazeta.ru. У советских людей не было и тени сомнения, что женщину Востока следует поскорее освободить из плена средневековых обычаев. Лейла, Зухра и Зульфия должны были в результате разъяснительной работы эмансипироваться и догнать в своем развитии женщину европейскую – хотя бы даже Катерину Матвеевну (из х/ф «Белое солнце пустыни»). Однако цивилизационная программа дала со временем сбой, причем не только на территории бывшего СССР, но и по всему миру. Например, в некоторых районах сегодняшнего Лондона из-за обилия дам в чадрах и хиджабах можно ощутить себя чуть ли не персонажем «Тысячи и одной ночи». Оказалось, что пресловутой женщине Востока узы исламской традиции вполне даже по сердцу – об этом свидетельствуют многие социологические исследования.

Художница и галеристка Айдан Салахова, разумеется, отнюдь не социолог. Более того, ее творческие выступления на тему женской доли в мусульманском мире никогда не воспринимались в качестве отклика на современную ситуацию. Томные одалиски из ее прежних работ напоминали скорее о европейской моде XIX столетия, заставлявшей многих авторов живописать сладостные прелести гаремной жизни. Да и эти ассоциации на поверку оказывались ложными – игра состояла и состоит в другом. Намеки на сафическую любовь, на райскую негу в сералях были лишь поводом для своеобразного, почти парадоксального проявления феминизма. И все же эти опусы могут помочь в истолковании современного мироощущения исламских женщин – в той мере, насколько искусство вообще способно что-то истолковывать в практической жизни.

Нынешняя серия «Персидских миниатюр» не мультимедийна, как некоторые другие работы Айдан Салаховой, – это чистая графика. К тому же здесь гораздо меньше прямой эротики, чем бывало. Фигурируют только складки чадры, иногда глаза в разрезе, изящные пальцы рук – и некие символические предметы. Скажем, книги, вроде бы подразумевающие Священное писание, но на самом деле содержащие на своих страницах анатомические изображения.

А в руках у загадочных одалисок чаще всего оказывается нечто, напоминающее уменьшенные копии минаретов. С подобной прикладной архитектурой дамы обращаются столь недвусмысленным образом, что и без знакомства с теорией Зигмунда Фрейда легко догадаться, куда ветер дует. Если из-под покровов и возникает какая-либо плоть, то это будет, скорее всего, приятной округлости животик – месяце эдак на пятом беременности. Мужчин в этом мире не видно. Не потому, что ими пренебрегают, а потому, что их функции здесь довольно формальны и мимолетны.

Это женская половина Вселенной со своей собственной мистикой и потаенными чувствованиями. Изобразительные аллегории дают понять, что такой мир может быть самодостаточным, пусть даже для непосвященных он выглядит формой рабства. Подобная модель принципиально отличается от западной, где, конечно, тоже существует разделение на мужскую и женскую сферу (типа одним – футбол, пиво и разговоры про авто, другим – кухня, вязание и сплетни про знакомых), но разделение весьма дежурное, напоминающее клубы по интересам.
А гаремный уклад способен околдовывать и погружать едва ли не в повседневный транс.

Разумеется, у Айдан можно почерпнуть не столько бытовые подробности (вряд ли она специалист в этом вопросе), сколько смутное представление о сладости подобного бытия. Вполне вероятно, что вкусившие ее именно потому и не согласны эмансипироваться, находя традиционную форму более привлекательной. Хотя художница не агитирует ни за, ни против, а лишь подбрасывает зрительные образы. Однако товарищ Сухов мог бы задуматься.

Каспий.- 2008.- 11 октября.- С. 16.