Фарида Мамедова: "При всей дисгармонии современного мира красота и искусство все-таки выживают"

Уровень развития страны не в последнюю очередь определяется ее способностью вписываться в мировой культурный процесс, например, участием во всевозможных международных форумах искусства. Прямо скажем, что в сфере исполнения европейской классики лишь немногие азербайджанские музыканты соответствуют подобным критериям; этому мешают проблемы объективного характера, для преодоления которых нужен целый комплекс личностных качеств: талант, выучка, воля. Вот почему успех, который завоевали певица Фарида Мамедова и композитор-пианист Салман Гамбаров на знаменитом Бетховенском фестивале, проходившем в Бонне с 29 августа по 28 сентября, можно считать своего рода доказательством конкурентоспособности отечественных музыкальных профессионалов. Ниже мы предлагаем интервью с Фаридой Мамедовой.

- Сначала несколько слов о самом Бетховенском фестивале. Если не ошибаюсь, он проводится ежегодно на родине композитора...

- Да, фестиваль Бетховена был впервые организован по инициативе Ференца Листа в 1845 году в честь открытия памятника Бетховену в Бонне. С 1948 года он проводится регулярно каждую осень. Среди участников нынешнего фестиваля такие мировые величины, как дирижеры Курт Мазур, Лорин Маазель, под руководством которых были исполнены все симфонии Бетховена, пианисты Альфред Брендель, Элен Гримо, Андрес Шифф и мн.др. Концепция этого ежегодного грандиозного мероприятия направлена на объединение под именем Бетховена всего самого лучшего и интересного, представляющего на сегодняшний день классическое музыкальное искусство. Программа фестиваля как бы разделена на две составляющие. Одна связана непосредственно с именем Бетховена - концерты из его произведений, научные конференции, фильмы, театральные постановки; а другая, более широкая, предполагает демонстрацию исполнительского искусства разных стран - проекты, представленные по заказу фестиваля.

- Кто был инициатором участия азербайджанских музыкантов в фестивале?

- Здесь все получилось с двух сторон. Прежде всего, как вы знаете, в этом году при поддержке нашего Министерства культуры и туризма в Германии проходит Год Азербайджана, который предполагает всесторонний показ отечественной культуры, а с другой стороны, наш проект был одобрен дирекцией фестиваля

- А сама идея проекта, прямо скажем, весьма смелого и своеобразного, как она родилась?

- Это Салман - он ведь принадлежит к тем, кто постоянно что-то ищет. И вот ему пришло в голову создать этакий синтез: романтическая немецкая песня - Lied под аккомпанемент джазовой импровизации. Когда он обратился ко мне с подобным предложением, проект поначалу пугал своей новизной, но в процессе работы (да-да, это были не только моменты творческих озарений, но каждодневный, изнуряющий труд в невыносимо жаркие дни бакинского лета), постепенно все стало получаться и выстроилось в законченную композицию со своей даже, я бы сказала, драматургией.

- Драматургия - это, пожалуй, то самое определение, которое сейчас вообще стало очень частым, если не обязательным, при исполнении камерной музыки на Западе. То есть мало хорошо исполнить и продемонстрировать какое-то свое, личностное отношение, но нужно еще и осовременить - соотнести так сказать с мироощущением поколения компьютерных технологий.

- Именно такая идея и была положена в основу замысла. Обратившись к песенной лирике Шуберта, Брамса, Малера, мы поставили во главу угла не любовную тематику, а нечто более обобщенное. Искусство как символ нетленной красоты - такая вот идея.

- То есть музыкальные произведения рассматривались как некие знаковые единицы, имя которым шедевр - образец гармонии и совершенства...

- Совершенно верно. Взять хотя бы знаменитую шубертовскую "Серенаду". Ведь дело не в словах, а в общем впечатлении, производимом этой музыкой. Замысел состоял в том, что партия фортепиано упорно повторяет одну и ту же гармонию с джазовыми вкраплениями, а мелодия, такая знакомая и любимая многими, вначале робко пробиваясь через неумолимость аккомпанемента, в конце пытается утвердиться. В результате противоречие между гармонией и дисгармонией как бы иллюстрировало идею о том, что при общей деструкции современного мира красота и искусство все-таки выживают.

- Я так понимаю, что во всех исполняемых песнях импровизация касалась только фортепиано?

- Да, вокальная партия, за исключением специально выписанных оборотов в конце некоторых песен, оставалась сохраненной, но, в результате разросшейся партии фортепиано, изменилась вся драматургия. Ведь аккомпанемент, превратившись в объект мастерских джазовых импровизаций Салмана Гамбарова, стал не только равноправной, но где-то и ведущей стороной этого дуэта. Для меня лично это стало своего рода вызовом (есть хорошее английское слово Challenge), потому что при импровизационной непредсказуемости фортепианных отыгрышей, мне нужно было каждый раз почувствовать, услышать момент и тональность для своего следующего вступления.

- То есть сегодня это может быть одно, а завтра - совершенно другое, в зависимости от настроения импровизатора. Да, подобные изыски требуют профессионализма очень высокого уровня, каким вы оба, безусловно, обладаете.

- Спасибо за комплимент, но это действительно было нелегко, хотя и безумно интересно и ново. А вообще в процессе работы рождалось много неожиданных идей. Взять хотя бы композицию всего вечера. В какой-то момент мы вдруг обнаружили, что первая песня "Ты - мой покой" Шуберта и последняя, которой мы решили закончить, малеровская "Любишь сиянье" мало того, что написаны на слова одного и того же поэта Рюккерта, но и в одной и той же тональности ми бемоль мажор. Так родилась идея провести концерт в режиме нон стоп, без аплодисментов. Кроме того, исполнение все время сопровождалось элементами театральности: ведь все большие эпизоды фортепианной импровизации нужно было как-то обыгрывать - жестами, реакцией; то это был диалог двоих спиной к публике, то наслаждение игрой, а то и спор, несогласие, как в той песне, которая была нами заготовлена на бис.

После третьего или четвертого вызова на поклон и бис мы исполнили песню Брамса, где партия певицы тоже плавно модулировала к джазу, то есть подобие вакханалии современности, которая в какой-то момент прерывается возгласом Nein!!!, и на немой вопрос пианиста "А что же ты хочешь?" начинается пение чистой мелодии без аккомпанемента, потом оба шушукаются и покидают сцену. Такая вот полушутка...

- А кто присутствовал в зале и вообще, где это все происходило?

- Происходило все холле Post Tower Lounge - это небоскреб в Бонне, выстроенный специально на 5 метров выше знаменитого собора в Кельне (этакое торжество современности над стариной), и зал его обычно ангажируется Бетховенским фестивалем. Мы очень волновались перед премьерой, насколько профессионален и восприимчив к подобному синтезу будет наш слушатель, и потом немцы могли элементарно возмутиться: мол, что вы сделали с нашей классикой! Слава Богу, нам повезло: публика, состоящая в основном из немецких профессиональных музыкантов, высоко оценила наши идеи: не просто овации, но и множество предложений повторить концерт. А вообще, как говорит Салман, главное здесь - не успех, и не критика, главное - не оставить равнодушными. Но успех, конечно, вещь очень приятная.

Кстати, успех сопутствовал выступлениям всех наших музыкантов в рамках бетховенского фестиваля. Ведь после нашего было еще два концерта: первый - это озвучивание немого фильма "Лятиф", созданного в 30-е годы азербайджанским режиссером Микаилом Микаиловым, и не впервые уже звучавшем в Германии и во многих других странах: живая музыкальная импровизация в исполнении Салмана Гамбарова, народного артиста Фахраддина Дадашева (кеманча) и Эльдара Кафарова (нагара и перкуссии) очень органично вписалась в ткань фильма, словно это была музыка непосредственно с экрана. А второй - это блестящее выступление известной группы Бакустик-джаз: Салман Гамбаров, Руслан Гусейнов (контрабас и бас-гитара) и Вагиф Алиев (ударные) с этноджазовым проектом.

- В продолжение разговора о фестивалях, этот месяц получился у вас очень насыщенным, ведь буквально на следующий день по приезде в Баку вы отправились с гастролями в Киев, где приняли участие опять же в международном форуме. На этот раз это был XIX Киевский музыкальный фестиваль...

- Да, это достаточно серьезный форум, который ежегодно проводится в украинской столице и куда съезжаются музыканты из Европы, Азии и США. Я выступала с ансамблем "Новая музыка в Украине", в составе которого музыканты Национального симфонического оркестра Украины, дирижировал Владимир Рунчак, с которым нас связывает давнее сотрудничество.

- Бакинская публика знает его по работе с Азербайджанским государственным камерным оркестром в прошлом филармоническом сезоне, и ведь это именно он пригласил вас после блистательного исполнения в Баку с московским коллективом моно-драмы Шенберга "Ожидание" в переложении для камерного состава, сделанном Фараджем Караевым...

- Как для Баку, так и для Киева "Ожидание" стало премьерой, но вообще музыка нововенцев в Киеве звучит часто, например, "Лунный Пьеро" Шенберга исполнялся раз пять. А что касается данного концерта, то в первом отделении были исполнены произведения украинских, швейцарских, израильских композиторов; прозвучало и произведение Фараджа Караева "Вы еще живы, господин министр", а во втором был Шенберг.

- Такая нелегкая для восприятия программа собирает обычно только элитарную публику.

- Да, мне было приятно, что в зале собрался цвет украинской композиторской школы, а также многие музыканты-исполнители. Кроме того, я благодарна посольству Азербайджана в Украине за поддержку концерта и теплую встречу.

И конечно, выступать перед профессионалами было очень волнительно, зато и вдвойне приятно выслушивать лестные отзывы. На бис я исполнила "Молитву", написанную Рунчаком для соло-сопрано на английский канонический текст.

Эхо.- 2008.- 11 октября.- С. 11.