Баннаева Н.

Мавзолей шейха-поэта

История знаменитого гянджинского памятника архитектуры изобилует интересными фактами

В Гяндже много мест поклонения. Это различные «пиры», мавзолеи на кладбищах (взять хотя бы восьмигранные мавзолеи некрополя «Себискяр») и отдельные захоронения. Рассказывать о гянджинских мавзолеях можно долго — целой книги не хватит, но об одном из них надо сказать обязательно, хотя его и так все знают. Это мавзолей величайшего уроженца Гянджи — шейха Ильяса ибн Юсуфа (1140-1202), известного как Низами Гянджеви. Великий азербайджанский поэт, классик-гуманист и ученый, автор знаменитой «Хамсе» («Пятерицы») вот уже много веков покоится в родном городе. Его могила является не только чисто светским местом поклонения для любителей поэзии, но и «пиром», то есть объектом религиозного значения.

Точно неизвестно, когда именно на могиле шейха, прославившегося своими стихами, был воздвигнут первый мавзолей. Но достоверно известно, что этот мавзолей с самого момента его возведения стал местом поклонения. Первые сведения о нем как о полуразрушенном памятнике глубокой древности относятся к XIX в.: А.Бакиханов сообщает, что историк Карабахского ханства Мирза Адигезал-бек предпринял попытку реставрации этого сооружения. В 1875 году мавзолей Низами посетил персидский принц Фархад Мирза Каджар, о чем он пишет в своей книге «Руководство в пути»: «Когда мы проехали еще семь верст пути, был небольшой гумбез (купол), который наполовину разрушился. Это — могила шейха Низами, от нее до Гянджи семь верст. Я спешился и пошел к могиле. Но караульные с поста поблизости наложили на этот купол столько сена для своих лошадей, что войти возможности не было».

К началу прошлого века мавзолей Низами превратился в руины — именно такое его изображение приводит художник Шмерлинг в журнале «Молла Насреддин» (№51, 1908 г.). В 1923 г., сразу после установления советской власти, могиле Низами было уделено особое внимание. Была исследована найденная тогда же его надгробная плита, по надписи на которой удалось определить точную дату смерти поэта. Кстати, именно тогда рядом с захоронением поэта было найдено женское захоронение, по поводу которого и поныне не выяснено, чье же оно: то ли Мехсети Гянджеви, то ли Афаг — супруги и музы Низами, то ли дочери поэта (была и такая версия, хотя существование у него дочери не подтверждено ни одним из известных источников). Поводом для обострения интереса властей к могиле Низами стало плачевное состояние возвышающегося над ней старого мавзолея — тот уже практически развалился.

Однако конкурс на лучший проект мавзолея Низами, объявленный в начале 30-х годов, изрядно затянулся. Еще в 1931-м свой вариант этого сооружения предложили архитекторы С.Дадашев и М.Усейнов (которые вскоре разработали проекты ряда главных зданий Кировабада). Их конкурсный проект опирался на традиции местного зодчества, прежде всего самобытную архитектурную школу зодчего Аджеми, автора многих знаменитых сооружений, в том числе и мавзолеев. Однако под предлогом борьбы с конструктивизмом этот проект был признан «несколько архаичным» и на данном основании забракован.

А время шло... Неумолимо приближалось начало 40-х — время, на которое в СССР были намечены многочисленные мероприятия, посвященные 800-летию со дня рождения Низами Гянджеви. И важнейшим из них должно было стать возведение мавзолея над его прахом. Но подходящего проекта все не было, и в 1939-м конкурс был объявлен заново, хотя, по свидетельству специалистов, на самом деле он стал просто вторым туром первого. По его итогам и был принят проект, предложенный И.Вахутиным и А.Саркисовым.

Сейчас остается только гадать, почему победил именно этот проект — пускай и неплохой, в меру современно интерпретирующий традиции национального зодчества, но при всем этом созданный не азербайджанскими специалистами. Ведь даже если все остальные конкурсные проекты вообще никуда не годились, один-то из них уж точно был весьма достойным — дальнейшая творческая карьера С.Дадашева и М.Усейнова убедительно доказала блестящий талант этого тандема!

Увы, это вопрос чисто риторический... С таким же успехом можно спросить, отчего в 12-томнике «Всеобщая история архитектуры» в разделах о древнем и средневековом Азербайджане принципиально не встречается прилагательное «азербайджанский», а что касается архитектуры нашей республики советского периода, то ей в этом солидном издании и вовсе не нашлось места — так, пара-другая скупых предложений, тогда как архитектурные достижения двух других республик Закавказья описаны подчас с неуместной подробностью. Чтобы понять, в чем дело, достаточно просто заглянуть в выходные данные, точнее, в список научной коллегии этого издания. И все станет ясно с первой же фамилии...
Однако вернемся к мавзолею Низами. Воплощение в жизнь утвержденного проекта затянулось так же, как и конкурс на его создание, но по иной причине: началась Великая Отечественная война. Торжественное открытие мавзолея состоялось только в 1947 году. Сама постройка, высотой 15 м, была возведена из тесаного камня-известняка — местного, добываемого недалеко от Кировабада, близ Дзегама, а скромный орнамент-шебеке на ее гранях был из бетона, но выглядел как традиционная резьба по камню. В те годы еще никто не подозревал, что совсем рядом с мавзолеем, по сути, закладывается своего рода «бомба замедленного действия», которая всего через двадцать лет поставит под удар само его существование. Речь идет о начатом в те же годы на той же окраине города строительстве глиноземного комбината, крупнейшего предприятия тогдашнего Кировабада и одного из самых крупных в республике. Этот гигант был пущен в строй в 50-х годах, и с тех пор почва на обширной территории вокруг него приобрела стойкий красный оттенок. Это оседали пыль и химикаты — отходы производства алунита... Экологическая сторона проблемы — тема для отдельного разговора, но так уж получилось, что в данном случае экология и культура оказались связаны в один гордиев узел. А такие узлы, как известно, не распутываются — их нужно только разрубать...

Уже в 70-е годы прошлого века слой красноватой пыли толщиной в несколько миллиметров, въевшийся в наружное покрытие мавзолея Низами, изрядно испортил его внешний вид — настолько, что поэт Расул Рза, композиторы Кара Караев, Фикрет Амиров, поэт Сулейман Рустам и ряд других видных деятелей культуры обратились с письменной просьбой о помощи к тогдашнему главе республики Гeйдapу Aлиeву. Они предлагали осуществить даже такой вынужденный шаг, как перенос мавзолея, если уж комбинат перенести было нельзя. 26 мая 2000 года Гeйдap Aлиeв, уже президент независимого Азербайджана, вспоминал обо всем этом в своей речи перед тружениками Гянджинского глиноземного комбината. В советское время оказалось невозможным перенести ни комбинат, ни мавзолей. Первое — к сожалению, второе, безусловно, — к счастью...

В наши дни Гянджинский глиноземный комбинат после некоторого перерыва снова в строю, однако работает уже по новой технологии, предотвращающей оседание пыли в атмосфере. Но мавзолею Низами сейчас не страшна была бы и прежняя технология, ибо это — уже другой мавзолей, новый, сооруженный в 1991 году, к 850-летнему юбилею поэта по проекту Ф.Имамгулиева. Он выглядит величественнее предыдущего, уже хотя бы потому, что намного больше (его высота 22 м). Но самое главное, он создан не из песчаника, жадно впитывающего атмосферную пыль, а из гранита. Рядом с мавзолеем установлена бронзовая монументальная композиция «Хамсе» скульптора Горхмаза Суджаддинова. И вновь гянджинцы, обходя в мавзолее по балюстраде гробницу шейха-поэта, совершают салаваты, поминая великого земляка. Потому что поэзию в этом городе и поныне считают занятием не просто почетным — священным.

Азер-байджанские Известия.- 2008.- 6 сентября.- С. 3.