Кармен на все времена

Спектакль Центра оперного пения Галины Вишневской показал,

что опера — это, прежде всего, увлекательное зрелище

Такого аншлага в нашем оперном театре давно не наблюдалось. Еще бы! Мало того, что шла опера «Кармен» — можно сказать, мировой оперный хит, да еще в качестве свадебного генерала спектакль открывал не кто-нибудь, а легендарный Жерар Депардье, любимец абсолютно всех. И вот он появился: с французским шармом, с западной раскованностью, в то же время интеллигентно-сдержанный, говорящий о весьма серьезном.

Например, о проекте создания в Баку школы кинематографии, который обсуждал с президентом страны. Вообще задумка с Депардье вполне удалась: в качестве введения к спектаклю он прочел вступительную часть новеллы Мериме. Как известно, там все начинается с конца — как рассказ героя о том, что с ним когда-то произошло. С такого вот конца и началась постановка. Музыку увертюры иллюстрировала немая сцена убийства Кармен — возвышаясь на постаменте, Он и Она скульптурно изображали кровавую драму любви. А дальше начался спектакль — молодой, живой, увлекательный, где жизнь на сцене кипела и каждый персонаж, каждая секунда времени демонстрировали событийность.

Оркестр звучал просто дивно, без излишней драматизированности, благородно и тонко откликаясь на все перипетии сюжета. Это был пример замечательного тандема режиссера (Иван Поповски) и дирижера (Ярослав Ткаленко). Чего стоила встреча Кармен и Хосе, когда они шли навстречу друг другу в такт знаменитому лейтмотиву рока. И таких интересных моментов было множество. Главным достоинством спектакля была его свобода от штампов. Здесь не было бушующих и кипящих страстей, необычных героев, знойного колорита Испании. Все было очень сдержанно и интеллигентно, и драма действующих лиц подавалась скорее не в экстраординарном ключе, а как некая констатация непредсказуемости самой жизни. Главные герои скорее не противопоставлялись окружению, а просто выделялись из него, и общий фон массовых сцен был столь же значим, как крупный план главных героев. Скажем, в самой же первой сцене, когда молоденькие солдаты с восторгом встречают Микаэлу и каждый старается привлечь ее внимание — противопоставление мужского и женского с самого начала объявлялось извечным законом жизни. И эта линия продолжалась на протяжении всего спектакля.

Интересная режиссерская находка с подбрасыванием апельсинов во время Хабанеры символизировала все тот же сладкий запретный плод, которого хотят отведать все акцентируемые любовные треугольники: сначала Микаэла — Хосе — Кармен, потом Хосе — Кармен — Эскамильо — все это придавало драме оттенок какой-то универсальности. Мол, вот так могут закончиться отношения мужчины и женщины. На подобную концепцию работали и минимум декораций (несколько металлических столбов, которые, в зависимости от освещения, превращались то в стены таверны, то в путевые столбы на дороге контрабандистов), и постамент в середине, служащий главной ареной выяснения личных отношений, а главное, замечательное исполнение своих ролей абсолютно всеми участниками спектакля. Сама Кармен Алины Шакировой была весьма далека от привычных представлений: не знойная черноокая красавица с необузданными инстинктами и страстью к свободе, а просто 100-процентная женщина, для которой любовь — главная жизненная ценность и которая никогда не упустит момента новых ощущений. Оттого даже в последней сцене с Хосе перед тем, как оттолкнуть навсегда, она нежно треплет его по голове. Что же касается Хосе, то Олег Долгов сыграл такого же 100-процентного мужчину, который, если бы не случай, никогда не уступил бы женщине, потому и не смог смириться с ее предательством. Два других героя: Микаэла (Анастасия Привознова) и Эскамильо (Эльчин Азизов) иллюстрировали опять-таки жизненную непредсказуемость, когда встреча мужчины и женщины в одном случае превращается в судьбу, а в другом — так и остается нереализованной возможностью.

Лейла АБДУЛЛАЕВА

Азербайджанские известия. – 2010. -15 декабря. – С. 4.