Прерванный полет

Несмотря на разностороннее образование, полученное

в нескольких вузах, главным интересом в жизни

Хяняфи Зейналлы до последних дней оставалась литература

Передо мной сидела убеленная сединой, не утратившая привлекательности и памяти, женщина, недавно отпраздновавшая 90-летний юбилей. Она — последний человек, с кем общалась и находила полное взаимопонимание моя мама Алия. Это — Махбуба ханым Шарифова. Их матерей, сестер Досты ханым и Бики ханым, объединяли не только кровные узы родства, но и еще что-то ценное, без чего они не могли прожить дня друг без друга.

Помню, как в тяжелые дни войны 1941-1945 годов красивая, с седой, как лунь, головой и грустными глазами Досты ханым приходила к моей бабушке Бике. Их беседы проходили не за накрытым столом и чаепитием. Обычно Досты ханым поднималась на второй этаж старинного дома, открывала дверь остекленного коридора и, скидывая чаршаб, садилась на маленькую деревянную табуретку. Бикя ханым оставляла все свои дела по хозяйству, мыла руки и присаживалась к ней. Они о чем-то перешептывались и обе утирали слезы.

Часто после ее ухода я спрашивала у бабушки:

— Откуда она пришла, почему вы плакали?

— Из мечети… молилась… Аллаха просила о помощи, — коротко и тихо отвечала она.

— А чем он может ей помочь? — приставала я с вопросами.

— Потом, потом, — отмахивалась она, и это означало, что разговор окончен.

Беседы двух сестер оставались для меня долгие годы тайной.

Лишь повзрослев, я решилась спросить у тети Махбубы, не знает ли она причину бесконечных слез своей матери. И наша беседа затянулась допоздна. О трагической судьбе ее семьи, о том, что Досты ханым пережила в 1937 году арест самых близких — сына Агасалима, дочери Сейяры и ее мужа Хяняфи Зейналлы.

Мир не без добрых людей

В 30-е годы Хяняфи Зейналлы был одним из видных представителей нашей литературы. Он преподавал в Азербайджанском педагогическом институте и был доцентом кафедры «Азербайджанская литература». А старшая сестра тети Махбубы Сейяра училась в этом институте и, закончив литературно-исторический факультет, работала педагогом в школе. Тогда-то она и вышла замуж за Хяняфи, сразу ставшего всеобщим любимцем семьи. Тетя Махбуба рассказывала, что училась тогда в музыкальной школе и из-за отсутствия пианино часто ходила заниматься в дом к сестре, где проводила время часами. Это была счастливая супружеская пара. Счастье семьи дополняли прекрасные малыши Азер и Земфира. Хяняфи и Сейяру объединял не только семейный очаг, но и привязанность к литературе.

— Как-то раз Хяняфи подозвал меня к своему столу, — вспоминала Махбуба ханым, и строго сказал: «Мало уделяешь внимания остальным занятиям. Учти, что без книг жизнь — тускла. А людям интересно общаться лишь с образованным человеком». Я-то уже знала, что успеха в жизни он добился исключительно упорным трудом.

Хяняфи родился 24 марта 1896 года в Баку в семье железнодорожника. Рано потерял отца, затем поступил в русско-татарскую школу, работал на железной дороге, потом поступил в Московское высшее техническое училище, но за активную революционную деятельность его через год исключили. И тогда он уехал в Турцию, учился на юридическом факультете Стамбульского университета. На имеющиеся деньги без сожаления приобретает книги. И позже не раз повторял: «Я терпел голод, понимая, что без куска хлеба прожить можно, но без книг — никогда».

Завершить учебу в Стамбуле ему тоже было не суждено. Узнав об установлении Советской власти в Азербайджане, революционно настроенный юноша засобирался домой. Правда, денег на дорогу не было — хорошо, помог Юсиф Везир Чеменземенли, работавший в то время в Турции. Об этом он тоже часто вспоминал в назидание молоденькой золовке: «Видишь, мир не без добрых людей, но бездельнику, запомни, никто не протянет руки».

Высшее образование Хяняфи удалось получить только с третьего захода: в Баку он поступил на медицинский факультет Азербайджанского государственного университета, по завершении которого и стал обладателем диплома военного врача 1-й степени. Но вот что любопытно: несмотря на широкий круг познаний и образование, полученное в нескольких вузах, главным интересом в его жизни до последних дней оставалась литература.

«Умоляю тебя, найди детей во что бы то ни стало»

Хяняфи-таки стал крупным литературоведом и собирателем народного фольклора. Он часто ездил по районам, записывал сказания, пословицы и поговорки. В 1936 году подготовил три тома «Азербайджанских народных сказок» и передал их для печати в издательство. Долгими вечерами работал над книгами «Поговорки» и «Анекдоты». Письменный стол его был завален кипами рукописей. Желанными гостями в их семье были Гусейн Джавид, Микаил Мушфиг, Али Назим. Горячие беседы с друзьями шли до поздней ночи — читали стихи, обсуждали насущные проблемы, события, происходившие в международной жизни.

Однажды Хяняфи, придя домой из «Азернешра», где работал с 1923 года по 31-й главным редактором, улыбаясь, сообщил жене, что две его книги уже готовы к изданию. Но не судьба была ему радоваться плодам многолетней работы.

Махбуба ханым задумывалась и возвращалась к памятным дням тех лет.

— Как-то зять пришел с работы сильно расстроенным. Обычно с его возвращением в доме все приходило в движение. В этот вечер все было иначе. Он увел жену в другую комнату, где за закрытой дверью они что-то горячо и долго обсуждали. Оказалось, в газете «Коммунист» появилась статья, где автор обвинял Х.Зейналлы в дружбе с Рухуллой Ахундовым, которого называл врагом народа. И это был очень тревожный знак.

Прошло всего несколько дней, и в холодную январскую ночь 1937 года резко постучали в их дверь. Сестра с мужем мгновенно проснулись, они понимали, что это может означать. У зятя лицо побелело, как снег, прилипший к окну, пальцы нервно дрожали, когда он надевал пальто и шапку. Он в последний раз взглянул на мирно спящих детей и ушел. Потух очаг еще в одной счастливой семье.

Через несколько дней уволили из школы Сейяру — и ей пришлось устроиться на чулочную фабрику. Она еще верила, что все происходящее — чья-то чудовищная ошибка. Днями простаивала у дверей различных ведомств, объясняла, просила, умоляла разобраться в невиновности мужа. И надеялась на его скорое возвращение домой. Но все произошло совсем иначе. В хмурую, дождливую осеннюю ночь вновь раздался резкий стук в дверь.

На сей раз пришли уже за Сейярой. Разговор был резким и кратким:

— Возьми детей на свидание с отцом.

Через много лет она вспоминала: «Перед НКВД детей поспешно выпустили из машины, я кинулась за ними, но конвоиры затолкали меня обратно и захлопнули дверь. Когда дети истошным голосом стали кричать: «Мама…мама», я потеряла сознание. Что было потом, не помню, только открыв глаза, увидела у изголовья несколько знакомых женщин. Одной из них была Джейран Байрамова, которая, качая головой, прошептала: «Ой, несчастная, и тебя сюда привезли?».

Впрочем, Сейяра не часто возвращалась в эти горькие, наполненные ужасом, трагические дни. Если спрашивали, лишь указательным пальцем прикасалась к губам: «Молчи… Ни звука».

После ареста Сейяры забрали и брата Агасалима. Пропали и дети Сейяры — Азер и Земфира. Азеру было семь (впоследствии он стал профессором, доктором физико-математических наук, преподавал в БГУ), а Земфире не было и трех лет. Горе согнуло Досты ханым, нервно потирая пальцы, она только шептала:

— Азраил познал нашу дверь…

А Махбуба ежедневно обивала пороги детдомов, детских колоний в поисках племянников. Сейяра, находясь в тюрьме, боялась, что потеряла детей навсегда. Она прислала сестре записку. В ней как крик: «Умоляю тебя, найди детей во что бы то ни стало»!

В этом была своя горькая правда. В то время малолетним детям нередко оформляли документы на вымышленные имена. Этого нельзя было допустить. С большим трудом Махбуба узнала, где находятся дети. Однако отдавать их родным категорически отказывались. Как-то она долго стояла в коридоре детдома в Шувеляне в ожидании свидания с Азером, и к ней подошла старенькая санитарка: «Обязательно заберите ребенка, — прошептала она, — ваш мальчик такой умненький, он целыми днями на обрывках листочков рисует шахматную доску и фигурки на ней».

Земфира обнаружилась в детдоме на Баилове. «Я получила документы, разрешающие забрать Земфиру из детдома, — рассказывала Махбуба, — и ожидала ее в кабинете, сидя спиной к двери. Наконец распахнулась дверь, и раздался вопль малышки: «Тетя Махбуба…». Потом удалось вызволить и Азера.

Сейяру приговорили к восьми годам лишения свободы. Ее местонахождения родные не знали. Редко, в два года раз, получали коротенькие письма, на которых был указан лишь номер почтового отделения. Одни предполагали, что она в Казахстане, а другие — что в Сибири. Но вернулась она лишь через 10 лет, в 1947-м. Правда, оставаться с детьми и родными ей разрешили всего на коротенькие 24 часа. А дальше — Загатала, няней в яслях. В послевоенные годы в школах требовались педагоги с высшим образованием, но на ней висело клеймо — «жена врага народа».

За отсутствием состава преступления

1956 год — год реабилитации несправедливо осужденных. Это был самый светлый год для тех, кто безвинно пострадал от сталинских репрессий. После вторичной ссылки вернулась в семью и Сейяра. Но, к сожалению, многие из жертв репрессий так и не дождались этого счастья. В Союзе писателей Азербайджана висит бронзовый барельеф в честь трагически погибших в 1937 году. И среди других имен — Хяняфи Зейналлы.

12 октября 1937 года. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Х.Зейналлы к высшей мере наказания — расстрелу.

13 октября 1937 года. Приговор был приведен в исполнение в г.Баку.

30 марта 1957 года. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР приговор от 12.10.37 г. в отношении Х.Зейналлы был отменен и его делопроизводство прекращено за отсутствием состава преступления.

Эльмира АЛМАСОВА

Азербайджанские известия. – 2010. -18 декабря. – С. 3.