Корабел на все времена

Нашему выдающемуся соотечественнику, крупному ученому и производственнику, Герою России Давиду Пашаеву 19 июля исполнилось бы 70 лет

Давид Гусейнович Пашаев... Это имя, к сожалению, больше известно в России, чем в Азербайджане. Но тому есть объяснение. Более 16 лет Давид Пашаев возглавлял одно из крупнейших судостроительных предприятий мира, был генеральным директором расположенного в Северодвинске Архангельской области единственного в России предприятия, строящего атомные подводные лодки, — государственного производственного объединения «Северное машиностроительное предприятие», президентом созданного по его инициативе Государственного российского центра атомного судостроения, членом Общественной палаты РФ, действительным членом Санкт-Петербургской инженерной академии.

В 1996 году Давиду Пашаеву за мужество и героизм, личное предотвращение аварии атомного реактора присвоили высшую награду страны — звезду «Герой России» — первому и единственному из руководителей производственных коллективов современной России. В 2006-м за фундаментальные и прикладные исследования по созданию акустоэлектроники и акустооптики, разработку, создание и развитие трех поколений атомных подводных лодок Давид Пашаев удостоился звания лауреата Государственной премии России в области науки. А еще он был награжден орденами Трудового Красного Знамени, Октябрьской Революции, медалями, удостоен национальной премии «Человек года» за выдающиеся заслуги в развитии военного судостроения. Неслучайно «Правда.ру» в свое время писала, что ему нет равных в подводном кораблестроении. Давид Пашаев не дожил до своего 70-летия чуть больше трех месяцев.

Мое знакомство с Давидом Гусейновичем произошло в сентябре 1990 года. В те годы я работала в газете «Вышка», куда поступило письмо от одного из жителей Северодвинска, в котором он рассказывал, каким уважением пользуется в их городе и родном коллективе Давид Пашаев. Это письмо было опубликовано, но тогдашний редактор газеты счел необходимым более подробно рассказать о нашем соотечественнике. И я отправилась в командировку в Северодвинск.

До сих пор храню воспоминание о той поездке, знакомстве с чудесным, северным городом, встречах с очень приветливыми, сердечными людьми и, конечно, с самим Давидом Пашаевым, который встретил посланца из Азербайджана очень благожелательно, гостеприимно. Он тут же «прикрепил» ко мне редактора заводской газеты Раису Евглевскую, организовал в виде исключения эксклюзивную экскурсию по фактически закрытому для посторонних предприятию, а также поездку на одно из природных чудес России — Соловецкие острова. Впечатлений была масса, но едва ли не самое незабываемое — встречи с рабочими «Севмашпредприятия», их восторженные отзывы о своем руководителе.

Каждый четвертый или пятый житель Северодвинска работает в объединении «Севмашпредприятие». Предприятие, по крайней мере в те годы, строило свыше 50% жилья в городе, а также основные объекты. Так что это было в интересах всех северодвинцев, чтобы во главе «Севмашпредприятия» стоял человек, умеющий не только отлично руководить производством, но и заботиться о людях. Именно поэтому, когда в годы перестройки был объявлен курс на демократию и руководители стали не назначаться, а избираться, многочисленный коллектив объединения единодушно избрал генеральным директором пользующегося огромным уважением Давида Пашаева. На этот пост он пришел с должности главного инженера, а начинал с помощника мастера, затем был мастером, сменным механиком, заместителем начальника цеха, а потом и начальником.

К сожалению, побеседовать с Давидом Гусейновичем обстоятельно мне тогда не удалось. Генеральный директор объединения — должность сверхответственная. Поминутно звонили телефоны, были какие-то срочные сообщения о делах на том или ином участке. Да и сам Пашаев — человек дела, сам себя охарактеризовавший как трудоголика. Выручили люди. Они мне рассказывали о молодых годах своего директора, о его человеческих качествах.

Впрочем, кое-что о себе и своей жизни он успел поведать и сам. О том, что отец, Гусейн Кязимович Пашаев, уроженец Казаха, из славного рода Векиловых, давших Азербайджану много достойных личностей. По образованию Гусейн Пашаев был зоотехником и агрономом. В двадцатые годы его, командира артиллерийского дивизиона Красной армии, по чьему-то навету обвинили в принадлежности к мусаватской партии и сослали на Соловки. Освободили, можно сказать, чудом. Как-то в Соловецкий лагерь с инспекционной целью приехал «всесоюзный староста» Калинин. В то время Гусейн Пашаев сидел в карцере за то, что, не вытерпев издевательств, бросился на конвоира колонны заключенных, когда тот выбил ударом сапога кружку с водой, которую Пашаев только поднес к губам. А Калинину как раз показали огород, который помогал заключенным в условиях Севера переносить цингу и вообще был редкостью. Тот поинтересовался, кто этим занимается, ему ответили: «Заключенный Пашаев». «Такой человек не может быть врагом советской власти», — сказал Калинин.

Вскоре Гусейна Пашаева выпустили и назначили директором совхоза на строительстве канала Москва–Волга, где он встретил свою будущую жену Варвару Сергеевну. В 1935-м они поженились. Когда началась война, Гусейн Пашаев попросился на фронт, но ему, как бывшему заключенному, не доверяли, поэтому послали на трудовой фронт — строить мост в Кирово-Чепецке. А вскоре, когда немцы подступали к Москве, к нему присоединилась семья, эвакуированная в Кировскую область. Здесь Пашаевы прожили около 20 лет.

В войну из оккупированных районов на Север пригнали много спасенного от немцев скота — Гусейну Пашаеву поручили организовать животноводческие хозяйства.

— Жили мы в дикой глуши, среди коровников, свинарников, — вспоминал Давид Гусейнович. — Голодали, ели крапиву, как все. После войны остались в Кирове. Последний раз отец побывал в Казахе в 1959 году. Вернувшись, много рассказывал про родственников, про город. После поездки сильно затосковал по родине и принял твердое решение вернуться в Азербайджан. Когда мне пришла пора получать паспорт, я спросил его, какую национальность записать себе, он ответил: «Конечно, азербайджанец». Так и записали, только допустили ошибку в имени — не Давуд, а Давид. Когда я впервые поехал в Азербайджан, отец дал мне большой список родственников, которых я обязательно должен был навестить. А сестер моих отправил учиться в Баку.

Варвара Сергеевна и Гусейн Кязимович вырастили и воспитали четверых детей. Дочери Пери и Нина получили медицинское образование. Пери преподавала в Азгосмединституте, а Нина долгие годы была главврачом санатория в Нафталане. Старший сын Кязим, окончив Горьковский политехнический, возглавил КБ Бакинского завода бытовых кондиционеров. Давид, окончив с серебряной медалью школу, поступил в Уральский политехнический институт и окончил его в числе первых выпускников энергетического факультета по специальности «Проектирование и эксплуатация атомных энергетических установок».

В 1961 году Гусейн Пашаев вернулся в Азербайджан, где ему доверили руководство совхозом неподалеку от Пиршаги. Его постоянно направляли поднимать отсталые хозяйства, которые за полтора года он превращал в передовые. За отличную работу он был награжден орденом Ленина.

Во время той единственной встречи с Давидом Пашаевым я спросила его, какие качества он перенял у отца.

— Отец в нас воспитал прежде всего любовь к труду, — отвечал он. — Сам работал с утра до поздней ночи. Приходил пыльный, усталый. Когда речь заходила о душевном отношении к человеку, он всегда вспоминал об Азербайджане, рассказывал, как ценят на его родине доброту, участие в делах ближнего, как в трудные минуты приходят на помощь друг другу. Там, в Казахе, в родном селе Дашсалахлы, отец вырос среди крестьян и хорошо знал их труд, заботы и чаяния. Земля всегда привлекала его, не зря он получил сельскохозяйственное образование, поэтому и находил легко общий язык с колхозниками и понимал, как лучше организовать дело. Он выводил в миллионеры самые отсталые, захудалые колхозы, причем — в кратчайший срок. Его опыт распространяли, о нем писали книги, и сам он писал книги. И еще: он всегда заступался за рядовых тружеников перед начальством, за что часто набивал себе шишки. Но изменить себе не мог.

Я не стала расспрашивать Давида Гусейновича, трудно ли руководить предприятием. И так было понятно, что нелегко. Но один «производственный» вопрос все же задала: чем, какой главной заботой живет он в эти непростые годы? У него сразу загорелись глаза.

— Готовимся внедрить в производство подводный туристический аппарат на 42 человека, — рассказал он. — С его помощью можно будет совершать подводные экскурсии на глубину до 40 метров. Подобные аппараты сейчас пользуются большим спросом в мире. Итальянцы уже предлагают сделать у них презентацию. Первой в мире выпуск таких аппаратов освоила японская фирма «Мицубиси», а мы начнем первыми в СССР. В октябре в Москве состоится Всемирная конференция по подводному туризму, где мы информируем ее участников о ходе строительства экскурсионно-прогулочного аппарата «Ихтиандр». Выпуск аппарата даст нам возможность выходить на внешний рынок, зарабатывать валюту.

Во время моего пребывания на «Севмашпредприятии» мне показали заводской музей, где экспонировались выпускаемые на предприятии товары народного потребления — от них глаз нельзя было оторвать. Хрусталь, не уступающий, а даже, как мне сказали, превосходящий по качеству продукцию знаменитого завода в Гусь-Хрустальном, он был представлен на многих международных выставках. Мечта многих покупателей тех лет — набор корпусной секционной мебели, мебели для отдыха «Садко». Велик тогда был в СССР спрос на выпускаемые «Севмашпредприятием» садовые домики, которые можно собирать по собственному вкусу, детский спортивный комплекс «Аист», набор кухонной мебели...

После развала СССР побывать на «Севмашпредприятии» мне больше не удалось, и какова была судьба тех задумок, о которых мне рассказывал Давид Гусейнович, неизвестно. Лишь из Интернета я гораздо позже узнала о том, каких неимоверных усилий Давиду Гусейновичу стоило сохранять научно-производственный потенциал и высококвалифицированный коллектив корабелов, как вместе со своей командой он вел поиск непростых, неординарных решений и как время подтвердило правильность выбора руководителем «Севмашпредприятия» главных приоритетов. Как писала «Правда.Ру», спасая предприятие, его высокие технологии и кадры, Пашаев, прежде всего, стремился выполнять главное предназначение судоверфи — строить корабли по последнему слову науки и техники.

А еще он был одним из тех редких людей, кто не только умело руководит коллективом, но и принимает личное участие в осуществлении тех или иных проектов. Так, работая непосредственно на испытаниях, сдаче атомных подлодок, он провел в условиях радиационной вредности более 7000 часов, десятки раз в составе сдаточных команд выходил на испытания в море, проведя под водой более 1000 часов. И это лишь малая часть фактов о его поистине героической жизни.

В преддверии семидесятилетия легендарного директора Общественная комиссия по топонимике при администрации Северодвинска приняла решение о переименовании площади Корабелов в площадь имени Давида Пашаева.

Отец российских субмарин учился в Каринторфе

В День России отличившимся согражданам президент Путин вручил государственные премии. Среди них был Давид Пашаев — Герой России, теперь уже дважды лауреат Госпремии, член Общественной палаты, руководитель Центра атомного машиностроения, около 20 лет возглавлявший «Севмаш» — знаменитый завод по строительству атомных подводных лодок. А ведь он окончил школу в поселке Каринторф — ныне это заречный микрорайон Кирово-Чепецка.

Дружбе — больше полувека

— О награждении Давида я узнал раньше, чем вся страна, — с ним регулярно перезваниваемся,— заметил кировчанин Эдуард Куликов, закадычный друг Пашаева. Они дружат с 1953 года. — Он мне сказал: «Тут опять в телевизор попаду».

На журнальном столике перед Эдуардом Борисовичем — несколько фотоальбомов, листы со стихами собственного сочинения. Стихи эти летят письмами в Северодвинск, где живет Давид Пашаев.

— Теперь он на пенсии. Генеральное директорство не прошло даром, — рассказывает Куликов. — Была огромная моральная нагрузка. Особенно в начале перестройки. Чтобы сохранить уникальное производство, надо было пролезть сквозь игольное ушко и выбить финансы в столице.

Пашаевы жили под Москвой. Отца, Гусейна Кязимовича, репрессировали. Потом освободили, оправдали. В войну его и семью — жену Варвару Сергеевну и детей — Кязима, Пери и Давида эвакуировали в Каринторф. В конце войны родился четвертый ребенок — дочь Нина.

В те годы поселок назывался Каринстрой. Его главным предназначением была добыча торфа для фронта. Для Победы.

Телеграмма от лауреата

Давид учился в одном классе с младшим братом Куликова Володей — их семья переехала в Каринторф в 1949 году из Белоруссии. Вскоре сошлись по-дружески и Эдуард с Давидом. На охоте. Было у каринторфских пацанов такое капитальное увлечение. Ходили на глухаря. В окрестных лесах этой птицы было — пруд пруди.

Охота — и сегодняшняя страсть Пашаева с Куликовым. Правда, каждый охотится уже в своих местах. Давид наезжал в Каринторф «на глухаря» до конца 60-х годов. Останавливался в доме у мамы Эдуарда — Анны Петровны.

Однажды ребята охотились рядом с каринскими карьерами, которые остались от торфоразработок. Между ними были проходы-перемычки. Они иногда скрывались под водой — твердую почву под ногами не сразу нащупаешь. Юные охотники уже собрались домой, как вдруг Давид увидел гусей. И — как рванет туда. За ним — вся мальчишеская компания. Только Эдуард замедлил ход — начал поджидать Давида.

— Его нет и нет. Я — следом за ним. А он — в карьере. Вытащил, — вспоминает Куликов.

Пашаев закончил Каринторфскую школу в 1957 году. Много раз собирался приехать и посетить родную школу. Но не отпускали дела. После его нынешней Госпремии в школьном коллективе чувствовалось оживление: «Говорят, все-таки приедет». Даже называли конкретную дату — выпускной вечер. Увы, вновь не получилось. Но Давид Гусейнович не забыл земляков и прислал выпускникам-2007 поздравительную телеграмму. Ее передавали из рук в руки. Зачитывали. Теперь это — школьная реликвия.

Особая школа

Когда в Каринторфе прознали, что готовится материал о Пашаеве, мне начали активно звонить. Был звонок и от Ирины Рубцовой, которая училась в классе со старшим братом Давида — Кязимом.

— У нас были замечательные учителя. Классный руководитель Давида — Раиса Исидоровна Буркова (Шабалина). Учительница литературы Татьяна Петровна Попова. Математику преподавала Софья Алексеевна Малых, историю — Филипп Петрович Шишкин, — перечисляла в трубку Ирина Васильевна.

Каринторфская школа вообще дала много талантливых людей.

— Как-то Кирово-чепецкий отдел образования запросил у нас список известных выпускников. «А это правда, что вы написали?» — увидев длинный перечень талантов, удивились в отделе. Правда, отвечаю им, — рассказывает историк школы Татьяна Вадимовна Гайсина.

— А ведь действительно у вас какая-то особая школа, — сказала я Куликову. — Этому есть объяснение?

По версии Эдуарда Борисовича, в конце 30-х и 40-х годов в поселок съехался цвет страны. Кто скрывался от репрессий, кого-то уже пощадили, а кто сам решил помочь Родине на болотине. Так здесь называли торфоразработки. Адский труд!

Легендарный директор

Отец Пашаева возглавил в Каринторфе отдел рабочего снабжения. Был солидным, авторитетным человеком. Потом его назначили председателем колхоза в соседнем селе Ильинском. За 2-3 года он так поднял хозяйство, что ему вручили орден Ленина. Затем семья Пашаевых перебралась в Баку.

Давид учился в Свердловском политехе — «на ядерные реакторы». Отец звал его в Баку: «Будешь замом начальника порта». Приглашали и в штурманы авиации, и на строительство атомных подлодок. «В Баку ты всегда успеешь. Давай попробуй на лодки», — посоветовал ему Эдуард.

— Интересная деталь. В школе я занимался судомоделизмом. Делал подводные лодки. Но не стал строителем лодок — после авиационного техникума всю жизнь проработал на кировском заводе «Авитек». Давид же вовсе не увлекался судомоделизмом, но каким выдающимся стал специалистом именно подводных лодок, — говорит Куликов.

Давид Гусейнович уехал в Северодвинск, на завод «Севмаш». Начинал инженером ядерного отсека подлодки. Затем стал начальником этого отсека. А дальше — заместитель главного инженера предприятия, главный инженер и — генеральный директор. Сегодня его называют легендарным директором. Эти слова звучали и в Кремле при награждении Пашаева Госпремией.

Такая была работа

Эдуард Борисович был у друга в гостях в 1990 году. На его

50-летии. Сходил в местный музей и испытал чувство гордости за Давида. «Это первый директор, который вырос на заводе», — услышал он от экскурсовода.

— Государственную премию Давиду дали за три поколения подводных лодок. Он ввел новые технологии. Кроме того, сам всегда ходил на ходовые испытания лодок. Это большой человек и вместе с тем простой в отношениях с людьми. С рабочими здоровается за руку, — продолжает рассказ Куликов.

В один из приездов друга в Северодвинск Давид Гусейнович предложил ему посмотреть плод своего труда — подводную лодку. Эдуард Борисович зашел в цех, и перед ним открылось что-то огромное, шарообразное, уходящее ввысь. Это был корпус «Акулы» — самой большой в мире атомной субмарины. Высотой больше 9-этажного дома, длиной более 180 метров. Махина!

— Я даже походил по палубе. Потрогал металл. Впечатляет! — до сих пор удивляется увиденному Куликов.

— А за что Пашаеву присвоили звание Героя России?

Эдуард Борисович поведал свою историю, но просил об этом не писать. «Напишите: Пашаев выполнил секретное задание».

— Наверняка долгие годы Давид Гусейнович был «закрытым» специалистом.

И мой собеседник рассказал еще одну историю. Пашаев подарил другу объемную книгу «Северодвинск». Тот прочитал ее от корки до корки и не нашел ни слова ни о заводе, ни о самом Пашаеве. Такая была работа. Такая была жизнь.

После нашей встречи Куликов позвонил Давиду в Северодвинск. Сообщил, что готовится материал в газету. Эдуард Борисович бережет дружбу и не хочет создавать проблем другу. Ведь Давид Гусейнович — государственный человек. Пашаев выслушал информацию с пониманием. А потом снова пошли воспоминания: поселок Каринторф, родная школа и — охота.

Франгиз ХАНДЖАНБЕКОВА

Азербайджанские известия.- 2010.- 17 июля.- С. 3.