Любовь и страсть как наказание

Для бенефиса Натальи Шаровской в РДТ не зря выбрана

«Федра» Расина — она привлекает внимание к проблемам,

во все времена волнующим человека

Бестактный вопрос о том, почему-де для собственной жены старается, я все-таки задала главному режиссеру Русского драматического театра, народному артисту Азербайджана Александру Шаровскому. И задала при первой же встрече с ним на репетиции нового спектакля «Федра», куда он любезно допустил меня. Зачем задала? Не скрою: чтобы пресечь опять пошедшую по умам глупость, будто «Федра» Ж.Расина — «заумь», нужная лишь исполнительнице выигрышной роли, а не современным зрителям.

Задала, чтобы, конечно же, услышать и публично озвучить достойный ответ: «Я ставлю спектакль по пьесе непревзойденного мастера трагедии и выдающегося представителя французского классицизма Жана Расина, заглавную роль в котором играет не моя супруга, а замечательная актриса нашего театра, где шаг за шагом долгие годы шла к этой вершине, дабы блеснуть в материале мирового уровня».

Нет, я и сама знала, что «Федра» очень нужна и театру, и зрителям. Но, приглашая ее постановщика начать разговор с этой, на первый взгляд, щекотливой темы, допускала, что актеры иногда имеют право поработать на себя любимого, тщеславия ради сделать роль, поддающуюся лишь немногим, не оглядываясь на мнение публики. Но и тут Шаровский поправил меня:

— Даже от самой популярной, на публику рассчитанной роли актер и сам получает удовольствие — иначе откуда упоение, самоотдача, вызывающие замечательную зрительскую реакцию на то, что они делают на сцене…

Наверное, только после обмена такими вот любезностями и могла состояться наша серьезная, доверительная беседа с постановщиком и о выборе пьесы для актрисы Натальи Шаровской, отмечающей 50-летие и удостоенной почетного звания заслуженной артистки Азербайджана. И о личном видении режиссера увлекшего его материала не только в связи с этими событиями — «Федра» не менее ответственный выбор театра и режиссера, чем «Король Лир» Шекспира, «Чайка» Чехова, с большим успехом освоенные коллективом РДТ. «Федра» — спектакль, который во все времена привлекал внимание к проблемам, изначально волнующим человека, рассказать о которых режиссер брался не без душевного трепета. Готовность средствами современного театра воссоздать атмосферу древнего мифа и показать преемственность человеческих проблем, не разочаровывая ожиданий нынешней публики — иначе как смелостью не назовешь.

На первый взгляд спектакль «Федра» — рассказ о том, что нарушение супружеской верности, измена начинаются с мысли о «другом». А для Шаровского работа над ним — еще и желание, следуя логике драматурга, показать, что героиня — светлый, чистый человек, воспринимающий одолевающую ее страсть как наказание богов, которое следует достойно принять.

К счастью, не только этим оправдан выбор «Федры» в качестве бенефисной постановки РДТ. Пьеса на сюжет из древних мифов, переложенная средневековым автором, потому и живет в веках, что несет в себе нравственный заряд и убеждает, что выстраданный многими поколениями опыт может быть поучительным и сегодня. Ценна она и тем, что с появлением Расина в литературе и на сцене изменилось не только понимание долга, но и природа, и объект страсти. В ее основе не честолюбие, влекущее к трону, а любовь. Чувство любви предстает как роковая страсть, ибо ниспослано судьбой и всецело овладевает человеком.

Вот почему, в отличие от комедии того же времени, классицистическая трагедия, по сути, не имеет дела с характерами. Характер предполагает возможность определить нравственную доминанту человека и, следовательно, логику его поведения, а страсть диктует поступки наперекор ему. Герои Расина любят вопреки самим себе. Обстоятельства, достойные того, чтобы быть принятыми во внимание.

О том, как относиться к этим подробностям, каждый из нас определяет сам, в меру своего интереса к литературе, театру, его истории. Но важно отметить и другие, не лежащие на поверхности достоинства «Федры», позволяющие причислять ее к живущим в веках шедеврам мирового театра.

Героиня греческого мифа и трагедии Еврипида Федра, полюбившая своего пасынка Ипполита и отвергнутая им, оклеветала его перед своим мужем Тесеем, чем обрекла на изгнание и — невольно — на гибель. Расин же, как бы смягчая вину героини, в своей пьесе на сюжет Еврипида, оставаясь под властью характерных для трагедий того времени пресловутых трех единств, тоже оставляет Федре минимум пространства, минимум внешнего действия, а потому — приводит ее к максимальной внутренней напряженности.

Не случайно роль Федры остается в театре пробным камнем высшего мастерства для многих поколений актрис: в момент высшего напряжения душевных сил в арсенале актрисы, действующей в ограниченном до предела пространстве, есть лишь пространство ее души, обнаруживаемое словом.

Вот и в нашем случае РДТ мог подступиться к классической «Федре» при условии, что есть талантливая актриса, способная и достойная решить эту многотрудную задачу. Именно такова Наталья Шаровская, чьи обаяние, искренность, мастерство и профессиональный опыт давно отмечают любители театра, ставшие свидетелями ее творческого роста. Ее испепеляющую энергетику ощутил каждый из присутствовавших в зале в вечер премьерного показа.

Честно говоря, имело место некое опасение, что все участники бенефиса станут фоном для некоего моноспектакля, однако как же здорово, что этого не случилось!

И тут никак не умолчишь о том, что пьеса Расина «Федра» в переводе большого русского поэта Валерия Брюсова, которую взялся ставить Шаровский, сложна не только для героини. Не сбросишь со счетов, что в ней практически на одной территории декларативно звучат рассказы действующих лиц о своих чувствах и страданиях, но нет характеров, тем более нет их развития. Полнокровными могут стать герои лишь за счет сложнейших текстов, мотивирующих действия актеров, что вовсе не просто для объяснений со зрителями.

Но смельчаков вела благородная цель, и не случайно с первых аккордов представления в доброжелательном зале сразу же установилась завораживающая тишина как явное свидетельство того, что взята верная тональность. И вот уже рядом с огромными и сложнейшими, иногда стихотворными отрывками, составляющими смысловое содержание всего происходящего, появляется пластический рисунок, организующий действие, обогащающий театральные трансформации неординарными находками, позволяющими авторам монологов и диалогов адекватно чувствовать себя даже в словесном пафосе. Одним из достоинств спектакля становится его необычная, тонко выстроенная стилистика, которая держит под контролем все — манеру поведения и интонации, использование необычного реквизита, ритуалов, осмысленно соответствующих замыслу и ауре действия. Специально поставленные хореографом Фуадом Османовым сцены, объединившие не только все компоненты спектакля, но практически определяющие его темп и ритм, характер движения по сцене всех — от героев-солистов до актеров массовки, явно определяют тональность подчас торопливого, надрывного повествования. Во многом именно пластический рисунок, сопровождающий тексты, и мизансцены, как и подобранное Владимиром Неверовым с большим вкусом музыкальное сопровождение, объединяют участников в творческий ансамбль, позволяя превратить постановку в захватывающее зрелище.

Особого восхищения заслуживает работа художника Таира Таирова, талантливого мастера-сценографа. Его лаконичные, трансформирующие пространство декорации на сей раз буквально переносят зрителей в древность, а со вкусом сделанные костюмы позволяют ощутить ауру мест, где происходит действие трагедии.

Следует сказать и об отчасти новом для нашего театра явлении — приглашении из Санкт-Петербурга художника по свету Светланы Николаенко, благодаря мастерству которой сцена преобразилась в сказочный мир.

И, конечно, искренней благодарности заслуживают все участники непростого по манере игры, по общей стилистике спектакля — артисты Рита Амирбекова, Наталья Балиева, Белла Сафина, Фуад Османов, Максуд Мамедов, Аскер Рагимов. Но да простят меня все они — особо скажу об Анаиде Ростовской, которая, в Арикии, пожалуй, впервые осваивает роль, потребовавшую академического подхода, показав себя талантливой исполнительницей — обаятельной, увлеченной и искренней.

Театр и в самом деле институт зависимый и должен учитывать предпочтения зрителей. Не придут на спектакли, и убыток обнаружится не только материальный — если придется играть в пустом зале, какое уж там мастерство, а тем более — вдохновение…

Но, слава Богу, сохранили лицедеи чувство собственного достоинства и время от времени обращаются к материалу, который позволяет, сохраняя верность традициям театра, нести в зрительный зал заповеди, сопровождающие в принципе не изменившегося за века и тысячелетия человека.

Галина Микеладзе

Азербайджанские известия. – 2010. – 2 июня. – С. 3.