Будем, прощаясь, как август щедры»

В своих спектаклях Ирина Перлова всегда выделяла одну сквозную, главную для себя тему — тему духовности, добра и света

В Театре молодого зрителя (в помещении бывшего ТЮЗа) состоялся спектакль «Отелло» в память о поставившем его режиссере, народной артистке Азербайджана Ирине Александровне Перловой, которая скончалась

15 сентября от тяжелой болезни. Накануне в малом зале, на сцене, где еще недавно Ирина Александровна вела репетиции, прошел вечер ее памяти.

Главный режиссер Театра молодого зрителя, друг и единомышленник Ирины Перловой Джаннет Селимова рассказала заполнившим зал коллегам о творческом пути этого подвижника театра — дочери талантливых режиссера и актрисы. О пути, который для нее начался с раннего детства, когда образом жизни были бесконечные переезды из города в город, чтение пьес, штудировавшихся родителями, их диспуты о театре и, конечно же, участие в спектаклях с ролями для детей.

Ирина Перлова, как она сама однажды написала, полюбила Баку в те мгновения, когда автобус вез ее из аэропорта в город по дороге, засаженной кустами терпкого олеандра, за запах нефтяных лужиц, почему-то вселивший ощущение наконец-то обретенной стабильности. И за атмосферу в Русском драматическом театре, где познала успех как полюбившаяся взыскательной публике исполнительница самых желанных для актрисы ролей.

В начале 90-х судьба предоставила Перловой еще и неограниченную возможность работать с доверившимися ей и Джаннет Селимовой выпускниками Азербайджанского государственного университета искусств и ставить лучшие произведения авторов мировой драматургии.

В тесном чердачном помещении одного из Домов культуры со зрительным залом на 80 мест они показывали на азербайджанском языке спектакли, вошедшие в сокровищницу национального театрального искусства.

В тот сентябрьский вечер заслуженные артисты Азербайджана Шовги Гусейнов, Лейли Велиева, Ильгар Джахангиров, Нофель Велиев, не умея сдержать слез, проникновенно делились воспоминаниями об Ирине Александровне — неутомимом педагоге и талантливом режиссере. О человеке-романтике, который жил, мыслил и чувствовал как поэт и которому они обязаны не только успехами в профессии, но и многими мировоззренческими открытиями.

А уж когда им предстояло подарить памяти наставника спектакль, они остановили выбор на украшающем, словно диадема, творческую палитру режиссера «Отелло». И сыграли так, что каждая мизансцена, каждый монолог и даже каждая пауза, всегда у Перловой наполненная смыслом, звучали как-то по-особому значимо.

Режиссер, мысливший концептуально, она всегда выделяла в своих спектаклях одну сквозную, главную для себя тему — тему духовности, добра и света, тему наших взаимоотношений с вечностью. Она говорила, что выбор пьесы для нее складывается из двух факторов: сильного эмоционального сопереживания и интеллектуального наслаждения — все остальное не имеет никакого значения. А потому и понятно, почему спектакли И.Перловой заставляют нас заглянуть в себя. В них всегда есть тот самый катарсис, который является неотъемлемой частью всякого подлинного искусства.

Вот и «Отелло». Если традиционно герой этой драмы считается доверчивым ревнивцем, ставшим жертвой зла, в спектакле Перловой речь о том, как и почему стоящий на праведном пути, способный на глубокие чувства человек, верящий в правду и справедливость, оказывается зараженным безумием зла. И о том еще, как это зло заразительно вообще, воспламеняя низменные чувства даже в нормальных людях, зачастую незаметно для них самих. В унисон с такой трактовкой звучит и прочтение образа Яго. У Перловой он не злодей, а существо, несущее в себе трагедию маленького человека. Он одержим безумием, которым заражает окружающих.

Перлова выстраивает спектакль в целом, а потому у нее и сценография со скупыми декорациями, и музыкальное сопровождение, свет и костюмы героев — все играет на главную мысль и фокусирует внимание зрителя.

В «Отелло» это лаконичное и одновременно динамичное действие с четко выверенными деталями от белых брючных костюмов главного героя, Дездемоны и ее служанки Эмили, офицерской формы для мавра и других участников, многозначительные закулисные звуковые эффекты и другие элементы — такие естественные, но непременно работающие на замысел. Чего только стоит пурпурно-красный шейный платочек, зловещей искрой поселившийся на белом фоне костюмов, дабы напомнить, что из искры возгорится пламя!

В «Отелло», как и в других спектаклях Перловой, хорошо видны плоды ее науки для членов труппы, ставших ее единомышленниками в процессе работы. Той самой, когда во время многотрудных репетиций она добивалась «объемности» — психологической точности, прожитости и максимального отказа от пафосности и мелодраматических страстей…

Все это особенно остро виделось и понималось в тот прощальный вечер. И мне, возможно, едва ли не более, чем кому-либо, ибо в свое время не просто писала, но и собрала все опубликованные интервью с ней в книге «Ирина Перлова. Modus vivendi», что означает «образ жизни». В них — поучительный рассказ о живущем в раздумьях человеке, приглашающем молодых актеров осмысливать жизнь своих героев и заражать этой потребностью зрителей…

Перлова играла на столичных сценах и в маленьких сельских клубах. Играла, случалось — и довольно часто, — когда иному это было бы не по силам: и с температурой 39, и с воспалением легких, и через несколько дней после того, как был снят гипс с переломанной ноги. Играла даже в вечер того дня, когда прилетела вовремя к спектаклю, проводив в последний путь маму...

Один перечень сыгранных ролей говорит о возможностях ее актерского дарования. Писавшие о Перловой не раз обращали внимание на удивительный голос, прекрасную речь, пластику, умение «носить костюм» и точно воспроизводить атмосферу эпохи действия. А главное, на тот особый внутренний мир, который приходил на сцену вместе с ее героиней.

«Перлова удивляет своим высоким профессионализмом: психологической глубиной и тщательностью проработки характеров, богатством выразительных средств и мастерским их владением, — писал один из московских критиков. — Повышенная способность «тратить себя», безоглядная творческая самоотдача создавали вокруг нее поле высокого напряжения».

Сегодня обо всем этом приходится говорить в прошедшем времени — увы.

Утешением остается то, что годами не сходят со сцены талантливые спектакли режиссера. «Отелло» Шекспира, «Моцарт и Сальери» и «Каменный гость» А.Пушкина, «Белые ночи» и «Идиот» Ф.Достоевского, «Приведения» и «Гедда Габлер» Г.Ибсена, «Вишневый сад» А.Чехова, «Эдип царь» Софокла, «Синие сны» Шолом Алейхема и Шагала, «Контрабас» П.Зюскинда и другие постановки Ирины Перловой.

И как здорово, что, прощаясь с Ириной Александровной, мы не прощаемся с ее спектаклями, составляющими славу азербайджанского театра. Когда-то в стихотворении «Август» она написала: Лето кончается, август прощается, / Листья стареют — скоро костры. / Все, что случается, — пускай случается. / Будем, прощаясь, как август щедры.

Она ушла, едва миновал август, миновало лето ее жизни в самом деле, оставив всем нам многое от своих щедрот.

Галина МИКЕЛАДЗЕ

Азербайджанские известия. – 2010. – 6 октября. – С. 3.