Автандил БАЙРАМОВ, главный ученый Technology Center-Jubail: «По знаниям, научному мировоззрению и кругозору наши ученые нисколько не уступают иностранцам»

Нынешней весной принц Саудовской Аравии Сауд бин Абдулла бин Тунайан аль-Сауд поздравил ученого Автандила Байрамова с высокой наградой, врученной ему в США, в Сан-Антонио (штат Техас). Подарил кубок и именные часы. А престижной премии Международной ассоциации инженеров-коррозионистов (NАСЕ) наш соотечественник удостоился за научно-технические достижения в области борьбы с коррозиями, став одним из пяти ученых в мире, чьи работы в этой сфере получили столь высокую оценку. Об этом и многом другом главный ученый (chief scientist) Корпорации основных отраслей промышленности Саудовской Аравии (SABIC), член Международной национальной ассоциации коррозионистов США, член Американского химического общества, профессиональный член Института коррозии Англии, кандидат технических наук Автандил БАЙРАМОВ рассказал корреспонденту «Азербайджанских известий» Галие AЛИEВОЙ.

— Премии NАСЕ, как известно, в бывшем Союзе были удостоены только двое ученых: профессора Н.Томашов — в 1966 году и И.Розенфельд — в 1986-м. Как вы пришли к этой высокой награде?

— Большую часть своей жизни я посвятил изучению и разработке мер защиты от коррозии оборудования в нефтегазовой, нефтехимической промышленности, машиностроении, авиации, морском транспорте и т.д. Почти тридцать лет работал в Азербайджане, а последние 15 лет веду прикладные исследования в Саудовской Аравии, в Корпорации основных отраслей промышленности, где до недавнего времени был советником по защите от коррозии. Фирма является глобальным промышленным гигантом и входит в число десяти крупнейших химических корпораций мирa. Сейчас я главный ученый корпорации, chief scientist. Основной офис SABIC находится в Эр-Риаде, а вся моя научно-практическая деятельность развернулась в Восточной провинции, в растущем промышленном городе Аль-Джубейл на берегу Персидского залива — городе, признанном экспертами центром крупных нефтехимических и нефтеперерабатывающих промышленных комплексов и научнo-практических исследований.

— В чем заключается ваша работа?

— Я занимаюсь вопросами коррозии и защиты основного технологического оборудования. За эти пятнадцать лет участвовал в 200 с лишним проектах, малых и больших. Моя задача — консультационное обеспечение, технический анализ и установление причин и механизма преждевременного разрушения технологического оборудования, увеличение срока безаварийной службы, выдача рекомендаций на краткосрочную и долгосрочную перспективу, подбор коррозийно-стойких материалов для новых и расширяющихся заводов, разработка практических руководств, организация и проведение научно-технических совещаний, обучение молодых инженеров и т.д. Без ложной скромности скажу, что внедрение в производство разработанных мною рекомендаций принесло многомиллионный экономический эффект. Кроме того, я являюсь рецензентом Центра по науке и технике, координирующего совместные научно-исследовательские проекты с рядом университетов и научно-образовательных центров Саудовской Аравии.

— А ваш путь в большую науку начинался, конечно же, в Азербайджане?

— Да, в Баку и в Москве. По окончании Московского института нефтехимической и газовой промышленности имени А.И.Губкина в 1965 году я работал инженером в Институте неорганической и физической химии Академии наук Азербайджана, в лаборатории известного ученого, лауреата Госпремии СССР, профессора Всеволода Федоровича Негреевa. Затем окончил заочную аспирантуру и защитил кандидатскую диссертацию под руководством видного советского ученого Иосифа Львовича Розенфельда. Впоследствии сам стал завлабом, позже — заведующим отделом коррозии и электрохимии, ученым секретарем проблемного совета по этой же тематике. Наши исследования позволили расширить сферу применения алюминиевых сплавов в различных отраслях промышленности, а институт был избран головной организацией в Азербайджане в области коррозии и защиты металлов. Мы разрабатывали меры защиты металлического оборудования в различных отраслях промышленности — от нефтегазодобывающей, химической, легкой, целлюлозно-бумажной, авиационной до морского транспорта и судостроения. По заданию Министерства гражданской авиации СССР и Азербайджанского управления гражданской авиации была проделана большая работа по выявлению причин локальной коррозии багажных отсеков самолетов, разработано специальное покрытие для их защиты. На это специалистами был выдан соответствующий патент. Кроме того, в рамках программы Совета экономической взаимопомощи выполнялись исследования по ингибиторам коррозии. Наши ученые были вовлечены в разработку всесоюзной программы по возобновляемым и альтернативным источникам энергии, в которую было включено порядка 30 научных центров СССР, в том числе и наш институт. Лаборатория, которой я руководил, совместно с Физико-техническим институтом им. Иоффе (Ленинград) работала также над таким важнейшим направлением, как профилированные алюминиевые конструкции и магниевые сплавы, изучала их коррозионное и электрохимическое поведение. Это была большая работа, которая, к сожалению, оборвалась в 1991 году.

— И вы сразу же приняли решение уехать за границу?

— Нет, конечно, не сразу. После развала СССР в условиях практически тотального отсутствия специальной периодической литературы, химреактивов, соответствующего оборудования мы все равно пытались как-то функционировать. В 1993 году я был делегирован Академией наук в Турцию — для участия в

I Международном семинаре по коррозии и защите металлов в промышленности, организованном Исламской академией наук. А там как раз были два инженера из SABIC, и, как они потом признавались, обратили внимание на мою активность, внимательно следя за моими вопросами-ответами, выступлениями и комментариями. И они предложили мне работать у них. Надо сказать, я тогда не принял всерьез их предложения, но через несколько месяцев получил официальный контракт по почте. Собственно, я и не думал, что задержусь так надолго в чужой стране, был уверен, что вернусь через пару-тройку лет, ведь мне уже тогда было пятьдесят. Но, как видите, до сих пор работаю.

Пик научного творчества

— Это был ваш первый опыт работы за рубежом?

— Отнюдь нет. В советские времена стажировался в Центре по коррозии и защите металла Манчестерского университета, в Шведском институте коррозии, Свободном университета Брюсселя. Кроме того, был одним из первых советских ученых, выполнявшим в Англии работы по ионной имплантации (модификация поверхности для улучшения коррозионно-электрохимических свойств материалов) и по инициативе академика Колотыркина (после моего доклада на эту тему в Физико-химическом институте им. Карпова) первым в стране опубликовал обзорную работу по применению ионного легирования в коррозии. Статья вышла в Москве, в книге «Итоги науки и техники СССР» за 1982 год.

Скажу честно: судьба подарила мне насыщенную творческую жизнь, дала замечательных учителей и наставников. Это мой первый руководитель, профессор Иосиф Розенфельд; крупнейший теоретик коррозии из института им. Карпова, где я стажировался, Галина Флорианович; единственный академик союзной Академии наук, представляющий электрохимическую и коррозионную науку одновременно, руководитель Физико-химического института Министерства химической промышленности СССР Яков Колотыркин. Я счастлив, что был знаком почти со всеми ведущими советскими коррозионистами «от Москвы до самых до окраин». Как сказал мой учитель Розенфельд, «если вы не будете ездить, вы ничего не будете знать». И это правда: если бы я не уехал за границу, то не стал бы тем, кем стал.

В 1983 году профессор Матсон из Шведского института коррозии предложил мне составить программу научных исследований. Мы выполнили большой цикл работ, выпустили специальную брошюру по катодной защите алюминиевых конструкций в естественных водах, а также опубликовали статью в престижном английском журнале по проведенным исследованиям. Я приходил на работу раньше всех и уходил позже всех, так она меня затягивала. Считаю, что это время былo пиком эффективности моей научной деятельности за рубежом. Вспоминаю свою встречу с известным бельгийским ученым, «архитектором» коррозионной науки, профессором Пурбе, директором Бельгийского центра по коррозии. Это было в 1988 году: чрезвычайно занятой человек, он согласился уделить мне всего 5-10 минут. Но мало того, что наша встреча продолжалась более двух часов, так профессор Пурбе предложил мне принять участие в совместном проекте по питинговой (локальной) коррозии новых сверхлегких алюминиевых сплавов. Я с радостью согласился, правда, в силу объективных причин нам так и не удалось осуществить задуманное.

— Докторскую защитить не успели?

— К сожалению, нет. Успел только утвердить тему. А потом началась моя работа в Саудовской Аравии. Арабские коллеги поначалу все удивлялись мои обширным познаниям, на что отвечал, что это не только моя заслуга, а в первую очередь тех, кто помогал мне в моем становлении. Кроме моих российских педагогов, о которых я уже упоминал, это и мои азербайджанские учителя и коллеги — бывший директор Института неорганической и физической химии, членкор НАНА Гейдар Эфендиев, профессора Айдын Кязимов и Фирдоуси Шарифов, турецкий коллега, профессор Мустафа Дорук и другие.

«Долгожительство»

в SABIC — уникальный случай

— Как известно, проблема коррозии металла приобрела в последнее время почти вселенский размах. Для нашей страны очень актуальны вопросы так называемой морской коррозии. Как она решается в мире и что вы как эксперт можете предложить Азербайджану?

— Морская коррозия — одна из самых широко распространенных сред, вызывающих разрушение множества видов оборудования и конструкций, соприкасающихся с морской водой или ее атмосферой. Ведь большая часть нашей планеты окружена морями и океанами, а морская вода — весьма коррозионна по отношению к большинству конструкционных металлов и сплавов. Тысячелетиями человечество борется с этой проблемой. Все промышленно развитые страны уделяют ей самое пристальное внимание, ибо речь идет о надежной эксплуатации громадного количества портовых сооружений и строений, надводных и подводных судов, трубопроводов, различных морских гидротехнических сооружений и конструкций, необходимых для освоения морских месторождений нефти и газа, опреснительных заводов, предприятий, использующих морскую воду для охлаждения, и т.д. Все эти страны имеют оснащенные исследовательские центры, располагают специальными испытательными станциями, компаниями, специализирующимися на выпуске средств защиты и их применения. В рамках интервью очень сложно охватить все аспекты этой проблемы, но если вкратце — используется множество самых разных методов защиты металла в этой среде. Многие из них постоянно совершенствуются. А при их выборе чрезвычайно важно руководствоваться не только их защитными свойствами и коррозионной стойкостью, но и стоимостью, эффективностью и сроком эксплуатации. В частности, для азербайджанских заводов порекомендовал бы теплообменники (пластинчатые или турбинные), конденсаторы или охладители, изготовленные из титана, обладающие прекрасной коррозионной стойкостью, включая и микробиологическую. Другим подходящим металлом для теплообменного оборудования является монель (сплав никеля и меди), также чувствительный к микробиологической коррозии в условиях южных морей, поэтому важна правильная обработка воды. В опреснителях широко используются медно-никелевые сплавы. Думаю, что в перспективе этот вопрос встанет и перед Азербайджаном, ведь запасы пресной воды весьма ограниченны, и получение ее путем опреснения — пока единственный выход.

— Поддерживаете ли связь со своими азербайджанскими коллегами?

— Конечно. Ежегодно во время отпуска в Баку стараюсь заглянуть в свою лабораторию, подолгу беседую с коллегами. Конечно, невольно сравниваю условия, в которых работают саудистские ученые и наши. К сожалению, пока у наших проблем немало, в первую очередь связанных с внедрением разработок в промышленное производство, обеспечением специальной периодической литературой, оплатой труда и т.д. Результаты их исследований по-прежнему подолгу задерживаются на полках. Хотя по знаниям, научному мировоззрению и кругозору наши ученые нисколько не уступают иностранцам. А вот материально-техническая база, как и раньше, оставляет желать лучшего. В SABIC, например, то, что ты предлагаешь сегодня, уже завтра будет принято к исполнению и достаточно быстро воплощено в жизнь. Это здорово стимулирует. Вот небольшая история. Некоторое время назад стала падать эффективность титановых анодов, покрытых металлооксидным покрытием, для электролизной промышленности. Обратились к изготовителю, и он решил, что все покрытия немедленно надо менять. А это — колоссальные убытки, остановка завода на очень длительное время. Обратились ко мне. Проанализировав отчет изготовителя, я пришел к выводу, что те методики, который он применял до сих пор, для оценки состояния покрытий в данном конкретном случае абсолютно неприменимы. Я разработал свой лабораторный метод, сделал соответствующие расчеты и дал гарантию, что аноды могут работать еще четыре года. Использовав мои рекомендации, они в течение трех лет заменили покрытия на всех анодax (несколько тысяч) без единой аварии, сохранив громадный экономический ресурс для выпуска нескольких видов продукции.

— А вам, конечно, дали внушительный бонус?

— Ничего подобного. Здесь считают: раз мы вас взяли на работу в исследовательское подразделение, платим хорошую зарплату, ежегодно продлеваем контракт, значит, уже оценили ваш профессионализм. И никакой лирики. Кстати, кроме глубоких профессиональных знаний, хорошему специалисту требуются еще и соответствующие личностные качества — отсутствие агрессии, уверенность в себе и предлагаемых решениях, умение работать в команде, терпение, умение выслушать и донести свои мысли до аудитории и т.д. Если вы спросите у любого саудиста или того, кто хорошо знает страну, что такое работать

15 лет на такой фирме, как SABIC, они ответят, значит, вы принесли и ей, и стране в целом громадную пользу.

— То есть у вас никогда не бывает беспокойства, что контракт с вами не продлят?

— Пожалуй, беспокойство было только в самом начале моей работы в корпорации. Система-то была новая, непривычная. А сейчас я спокоен. Более того, на пенсию в Саудовской Аравии обычно выходят в 58 лет по арабскому календарю (который, как известно, короче григорианского на 9 дней в году), что соответствует нашим шестидесяти. Когда я достиг соответствующего возраста, меня вызвал директор и сообщил, что могу работать дальше. Так что теперь я у них — долгожитель. Как говорят сами саудисты, это уникальный случай.

— Вам нравится эта страна? Не собираетесь в ней остаться?

— Да, нравится. Саудовская Аравия — страна чрезвычайно интересная. На гражданство я, конечно, претендовать могу, но не буду этого делать: собираюсь вскоре вернуться в Баку.

— Чем будете заниматься на родине? Станете пенсионером?

— Надеюсь, что нет. Слышал, в Сумгайыте строят комплекс наподобие SABIC, нужны будут специалисты. Возможно, и мой опыт пригодится, может, в качестве консультанта, время покажет. Я привык много работать — почти без выходных, иногда в праздничные дни, с краткосрочным отпуском. Как говорят здесь мои коллеги, без коррозии ты умрешь. И это действительно так. Еще в далекой молодости я сочинил строки, ставшие, наверное, пророческими: «Быть врачом я не собирался, но, увидев стонущий металл, целью жизни я задался и коррозионистом стал».

Азербайджанские известия. – 2010. – 16 сентября. – С. 1,3.