Наш человек в Каннах

Только что завершившийся 64-й кинофестиваль в Каннах — не только конкурс полнометражных картин: он открыт также и короткометражным фильмам, созданным новым поколением молодых режиссеров. На фестивале действует секция «Короткий метр в Канне», отражающая современный этап развития этого жанра. В рамках секции осуществляются конкурс короткометражных фильмов и проект Short Film Corner. В целях поддержки и пропаганды короткометражного кино в 2011 году дирекция Каннского фестиваля приняла решение объединить конкурс короткометражных фильмов и проект Short Film Corner в единую секцию под общим названием «Короткий метр в Канне». В ней принял участие

29-летний Рауф Халилов, став первым кинематографистом, представляющим Азербайджан в Каннах.

Я встретилась с Рауфом буквально за два дня до его отъезда. За чаем шла неспешная беседа обо всем — творчестве, планах, взглядах на жизнь, да и о самой жизни… И в ней принимали участие все члены этой большой семьи — от отца Рауфа, талантливого самобытного художника Азада Халилова, до его четырехлетнего сына.

Рауф Халилов — удивительный человек, по-своему воспринимающий мир, события, в нем происходящие, окружающих, искусство. Еще на третьем курсе, учась в Азербайджанской художественной академии, которую Рауф закончил с дипломом художник-график, он ощутил потребность более многогранного отражения действительности. «В изобразительном искусстве мне не хватает пространства, видеоряда, движения, звуков. И практически с 2002 года я стал заниматься анимационными фильмами», — объяснил мне молодой режиссер.

— Что для вас самое важное в ваших очень коротких — по 2-3 минуты — фильмах? Тема, идея, просто изобразительный ряд?

— Все. И это зависит от того, о чем я хочу рассказать. Вот, например, сейчас меня очень интересуют лица. Всякие и разные. Я убежден, что каждое лицо — это космический штрих-код, это судьба.

— Вы физиономист или фаталист?

— Реалист.

— Наверное, именно о лице (читай — о судьбе) ваш фильм Exit («Выход»)?

— В том смысле, что я отобразил судьбу пожилого человека, который ни разу до самой своей смерти так и не вышел из дома. В фильме облик отшельника мимолетен, он показан только в дверном проеме. Эта ссутулившая фигура, изрезанное морщинами лицо стали воплощением моей мысли о том, что каждому творческому человеку необходим выход — как в прямом, так и в переносном смысле — на свою аудиторию.

— Вы сняли девять анимационных фильмов, которые были представлены на престижнейших кинофестивалях в США, Италии, Германии, Франции. Из них мне немногие удалось посмотреть, но то, что я видела, оставило большое впечатление. Например, Morning starts at 0:01 am («Утро начинается в 0:01») повествует о том, как зарождается и как заканчивается жизнь всего сущего на земле — птиц, рыб, людей…

— И в этом эстетика жизни и смерти, к которой каждый сущий на этой Земле должен быть готов.

— Ваш очередной фильм, показанный в Венеции, — Universal game («Универсальная игра»), минутный репортаж о Земле, о том, как ее могут воспринимать жители других планет, других галактик.

— В нем отражено все — революции, материнство, бессмысленные войны, любовь…

— Удивил меня и ваш фильм One minute and four seconds («Одна минута и четыре секунды»), повествующий об обреченном больном, лежащем на операционной койке, перед которым за эти недолгие секунды прошла вся его жизнь. Этот фильм был представлен на известном кинофестивале короткометражных фильмов «Оберхаузен» в Германии. А три года назад вы начали работу над игровым полнометражным фильмом Ideal world («Идеальный мир»), который снимался в Лос-Анджелесе. В этой работе вы выступили в качестве и режиссера, и художника-постановщика, и звукорежиссера. Подобное доверие мало свойственно «фабрике грез», тем более молодому и мало известному кинематографисту.

— Восемь моих фильмов прошли отборочные конкурсы и были представлены на престижных кинофорумах. Их посмотрели американские продюсеры. Видимо, заинтересовавшись моими работами, они и предложили мне попробовать себя в Лос-Анджелесе.

— И о чем он?

— Обо всех нас. Главный герой — его, кстати, играет американский актер азербайджанского происхождения Салех Ашумов — сталкивается в Америке с местными бандитами, которые всевозможными угрозами вынуждают его переехать в другой район, что он и делает. Но страх остался, и именно он, трансформировавшись в фобию, превращает доброжелательного, миролюбивого человека в убийцу. Это — фабула. Идея же фильма — рассказать о множестве трагедий, жителей мегаполисов в глобальном общечеловеческом масштабе, об их психологических проблемах, о жестокости урбанизации.

— Фильм еще в монтаже. Но его дальнейшая судьба как-то предопределена?

— Мои продюсеры планируют представить его на международных фестивалях. Я бы очень хотел, чтобы этот фильм увидели в Азербайджане, но, увы, в этом случае мало что зависит от меня.

— Только что вы показали мне ваш трехминутный аллегорический фильм The chairs («Стулья»), снятый с применением технологии ЗD-анимации. Его вы и будете представлять в Каннах…

— Определенно, фильм относится к драматическому жанру, однако в фильме также присутствует некая аллегория, повествующая о лидерах разных эпох, в частности второй мировой войны. Они представлены в виде стульев, которые в свою очередь находятся в замкнутом пространстве. Это отнюдь не попытка принизить значимость истории и лидеров, которые, собственно, ее и творили, а скорее это некое повествование, где я даю зрителю возможность увидеть политических деятелей, а также и саму историю в совершенно необычной для нее форме. Стул — это все равно что тень, отражаемая той или иной личностью на историю человеческой жизни. Если можно так выразиться, то, по сути, это и есть некий предмет, символизирующий саму власть. К примеру, в средневековье этим неодушевленным предметом был трон, который уже в свою очередь ассоциировался с властью. Сегодня этот атрибут изо дня в день меняет свою форму, но при этом не меняется его основное предназначение — его сущность. В этом случае важно понимать, что даже у политиков существует формат, в рамках которого они действуют.

— Вы рисуете, пишете музыку, снимаете фильмы, которые еще и представляете на престижных фестивалях. У вас на что-то другое время остается?

— Остается! И во многом благодаря моей семье в целом, которая всегда и во всем поддерживала меня. Мы часто семьей выезжаем на природу — это такое чудо! Я не выношу шумных компаний, они угнетают меня, утомляют... Обожаю научную фантастику, физику, астрофизику, астрономию.

— Ну что же, Рауф, к сожалению, прощаюсь с вами, но ненадолго. После фестиваля обязательно встретимся. Успехов вам и победы в Каннах!

Тогда, завершая разговор, мы договорились, что интервью я продолжу после его приезда и наша газета будет первой, которая расскажет о его пребывании в Каннах. Но уже отшумел фестиваль, уже всем известны фильмы-победители, обсуждены все скандалы и туалеты звезд, а я все никак не могла связаться с Рауфом. Причины были объективные: долгий перелет, обязательный «отсып» — отчет перед спонсорами. И вот, наконец, мы продолжили свое долгое по времени интервью.

— Ну и как поездка в Канны?

— Очень плодотворная. Я встречался в основном с продюсерами, так как это и было моей основной целью, общался также с режиссерами и сценаристами, просмотрел эксклюзивные работы других производителей и независимых авторов, это давало мне возможность выявить новые тенденции в кино.

— Какую реакцию вызвал ваш фильм?

— Признаюсь, неоднозначную — как положительную, так и отрицательную. Но главное — она была. И это самое важное.

— Расскажите немного о планах на будущее.

— Что касается кино, то есть договоренности с некоторыми продюсерами из разных стран. А в музыке — предстоит работа над завершением моего нового альбома. Фронт работы предстоит немалый, но я готов!

— И, конечно же, немаловажный вопрос: были ли спонсоры вашего участия в Каннах?

— Да, несомненно, и хочу выразить им огромную благодарность — AGBank, министерствам культуры и туризма и молодежи и спорта, а также Гильдии режиссеров Азербайджана, в которой я состою.

Людмила ХОХЛОВА

Азербайджанские известия. – 2011. -2 июня.- С. 3.