«Начиная работу над книгой о женщинах-просветительницах, не подозревал, что она затянется на 40 с лишним лет»

Сабир ГЯНДЖАЛИ, журналист:

Вот уже несколько десятилетий один из старейших журналистов страны, доктор исторических наук Сабир Гянджали собирает документальные сведения о судьбах людей, испытавших на себе последствия трагических исторических реалий, но сохранивших честь и достоинство, лучшие человеческие качества. Среди них и те, чьи имена золотыми буквами вписаны в историю Азербайджана. Недавно в издательстве «Азербайджан» вышел из печати его энциклопедический сборник «Семья». Первое издание такого рода по сути — своеобразное продолжение двух предыдущих его сборников — «Гадын, ьюзяллик вя цлвиййят» и «Нясилляр, аияляр, талеляр». Он также автор первой в Азербайджане энциклопедии для детей «777 вопросов» и автобиографической книги «Все как есть». О своей жизни и творчестве Сабир ГЯНДЖАЛИ рассказал корреспонденту «Азербайджанских известей» Франгиз ХАНДЖАНБЕКОВОЙ.

— Как же получилось, что ваше внимание привлекла именно женская тема, вернее, непростая судьба передовых женщин-азербайджанок начала ХХ века?

— Это было в 1957 году. Я тогда учился на 5-м курсе отделения журналистики Азгосуниверситета и готовился к защите дипломной работы. Как-то на кафедре случайно встретил Вели Мамедова. Он тогда был аспирантом, позже стал партийным руководителем и, как знаете, погиб вместе с группой государственных деятелей в 1991 году в вертолете, сбитом армянами. Так вот он мне сказал: «А знаешь, оказывается, у нас до революции было немало женщин-просветительниц, о которых мы ничего не знаем. Они открывали школы, преподавали, писали книги, развивали культуру. Я открыл для себя некоторые имена во время работы в архивах…» Его пробудили и интерес, и желание поработать в этом направлении. Не откладывая в долгий ящик, я приступил к поискам. В те годы восточным отделом библиотеки Азгосуниверситета заведовала Нигяр ханым Асланова. Ее отец, Сафаралибек Велибеков, был учителем. Вместе с известным просветителем Алексеем Черняевским он написал первое пособие для учащихся азербайджанских школ — «Родная речь». После окончания женской гимназии Нигяр ханым вместе с сестрой Сурией также преподавала, была членом просветительского благотворительного общества. Именно к ней я пришел и рассказал о своем намерении написать о женщинах-просветительницах. Она быстро составила для меня список из 10-15 имен тех, кого лично знала, и кто еще был жив.

— Чья же фамилия оказалась первой в этом списке?

— Шафиги Эфендизаде — первой женщины-публициста Азербайджана, просветительницы, которая в свое время была ответственным секретарем журнала «Шарг гадыны». При встрече она рассказала мне много интересного о тагиевской школе, показала сохранившиеся журналы начала ХХ века — «Дебистан», «Мяктяб» и другие. Второй по списку шла Марьям Байрамалибекова. Я пришел к ней тогда, когда она только-только вернулась из ссылки, куда была отправлена как жена «врага народа» Джавад бека Мелик-Еганова, бывшего генерал-губернатора Лянкяранской губернии. Отец Марьям ханым был организатором первой в Лянкяране школы, а она сама — уже при советской власти — участницей I Всесоюзного съезда учителей, активной общественницей, автором многих газетных статей. Почти одновременно с ней вернулась из ссылки Джейран Байрамова, которая в первые годы советской власти организовала знаменитый женский клуб имени Али Байрамова. А я оказался первым журналистом, посетившим ее в те дни.

— Насколько я знаю, вы успели побеседовать почти с сотней женщин-активисток начала XX века. Чья судьба более всех взволновала вас?

— Мины ханым Мирзоевой. Она жила рядом с университетом, и однажды после занятий я отправился на ее поиски. Когда она открыла дверь, я увидел худую, нищенски одетую женщину. В комнате кроме железной кровати ничего не было. Я не поверил, что это та самая женщина, которую я ищу. Даже еще раз переспросил ее: «Вы та самая Мина Мирзоева, которая была председателем «Азкомтруженицы»? «Да, это я», — подтвердила она. И, видя мое сомнение, принесла документы — мандат, рекомендацию Нариманова, документ с подписью Орджоникидзе. Мина ханым была высокообразованной женщиной, окончила Санкт-Петербургский университет, в Баку вернулась по личному приглашению Наримана Нариманова. После работы в «Азкомтруженице», где занималась трудоустройством женщин, Мина ханым была членом редколлегии журнала «Шарг гадыны», в последние годы преподавала в педагогическом институте.

Я был так потрясен несоответствием между тем вкладом, который она внесла в жизнь общества, и ее теперешним нищенским существованием, что дал слово найти по возможности таких, как она, женщин-подвижниц, и напомнить о них людям, написать добрые слова. Не думал, что этот поиск растянется на 40 с лишним лет.

— Были ли у вас неожиданные находки?

— Когда я готовил статью о жене Джалила Мамедкулизаде, Гамиде ханым, их сын Музаффар показал мне около ста тетрадей. Это были написанные на русском языке воспоминания Гамиды ханым о знаменитом муже. Я первый из журналистов прочел их. После смерти Музаффара все они были сданы в Институт рукописей, а затем профессор Аббас Заманов некоторые из этих записей перевел на азербайджанский язык и опубликовал.

— Как цензура пропускала ваши статьи?

— Мне повезло, что я начал работать в период так называемой оттепели. Если бы не это обстоятельство, а также то, что живы еще были многие из этих женщин, неизвестно, сохранились ли бы те редкие исторические документы, множество фотографий — свидетельства эпохи, которые были подарены мне моими героинями и сейчас не вмещаются в два больших шкафа в моей квартире. Тем не менее какие-то препоны были. Например, во многих статьях зачеркивались любые упоминания о Гаджи Зейналабдине Тагиеве.

В 1960 году я подготовил к печати свою первую книгу о женщинах-просветительницах Азербайджана. Заведующий отделом Главлита (тогдашней госцензуры), прочитав, поздравил меня и попросил подождать один день, пока книгу просмотрит его начальник и поставит печать. Назавтра я застал его в кабинете сердитым, спросил, что случилось. Он сообщил мне, что начальник недоволен тем, что я упомянул о женитьбе 35-летнего Гасан бека Зардаби на 17-летней Гамиде Меликовой. «Мало ли как бывает в жизни! — удивился я. — Бывают случаи, когда мужчина и в 40 лет впервые женится». Пошли к начальнику, а тот другую претензию высказывает: «Ты знаешь, кем был Тагиев?». «Знаю, капиталистом, но в то же время просветителем, меценатом». «Меня это не интересует, посмотри, что Ленин о нем пишет, он — эксплуататор». А еще: «Почему ты написал, что Чеменземинли был послом Азербайджана в Турции?» «Ну так он и был послом при АДР, а сейчас реабилитирован». Я был тогда молодым и горячим человеком, поэтому спорил с ним. В это время в кабинет зашел директор издательства Эфендиев. Узнав о сути спора, он попытался успокоить цензора, стал приводить свои доводы. Кончилось тем, что цензор снял все замечания, кроме связанных с Тагиевым. «Или изъять страницы о нем, или запретить книгу», — поставил он условие. Что было делать? Эфендиев повел меня в свой кабинет, вызвал бухгалтера, попросил его подсчитать стоимость изъятых страниц (вышло 72 рубля) и, оформив их как ошибку самого издательства, выдать мне эти деньги. «Автор все правильно написал, — сказал он бухгалтеру. — Пусть молодой человек купит себе на эти деньги новый костюм». Вот так фамилия Тагиева вновь была зачеркнута. Через семь лет по той же теме я подготовил кандидатскую и, конечно же, включил страницы о личности Тагиева, отнес в Институт истории на отзыв Махмуду Исмайлову. «Как ты относишься к Тагиеву?» — спросил он, ознакомившись. И тут же, словно не видя моего замешательства, сказал коротко: «Отлично».

Моя защита прошла очень бурно. Выступили 17 человек, такого никогда не было. Помню слова одного из выступавших: «До революции в Баку выходило около 200 журналов и газет. Есть диссертации, посвященные одной газете или журналу, а Сабир рассмотрел их все. Это большой труд». Похвалили и за Тагиева. Может, с моей стороны нескромно об этом говорить, но такова была оценка. Хотя без критики не обошлось, кто-то упрекнул, что работа написана не в партийном ключе, но ему хитро ответили, «главное, чтобы суть была партийной».

— А потом вы отдали пять лет работе над энциклопедией для детей…

— Я сам не предполагал, что потрачу столько времени на ее создание. У этой книги мистическая предыстория. Мне приснился сон, в котором чей-то голос посоветовал мне написать для детей книгу, даже план рассказал, количество разделов, вплоть до названия — «777 суал». Я проснулся и до утра не мог уснуть. Размышлял над тем, какой должна быть книга, как над ней работать. И дал себе слово, что как бы трудно ни было, обязательно подготовить и издать ее. Скажу вам, в нее вложен огромный труд. Я всюду искал нужную информацию. Это первый в истории Азербайджана энциклопедический сборник для детей школьного возраста, содержащий информацию в различных областях науки, культуры, истории, искусства, спорта. Моей целью было способствовать расширению кругозора детей, пробуждению в них интереса к знаниям, любви к чтению.

— Над чем вы сейчас работаете?

— Новая книга тоже связана с историей нашей страны, и работа над ней — в полном разгаре. Больше пока ничего не могу сказать.

Франгиз, Ханджанбекова

Азербайджанские известия. – 2011. – 25 июня.- 1-2.