«Как знать, может, наш фильм станет первым из серии об азербайджанских авангардистах. И не только о художниках»

Сара ОГУЗ, искусствовед:

Искусствовед Сара Огуз (Назирова), заведующая отделом прозы журнала «Азербайджан», известна как писатель, публицист и сценарист. Ее произведения публикуются в стране и за рубежом. По ее сценариям сняты ряд фильмов. На конец нынешнего года намечена премьера ее очередного фильма — о художниках-авангардистах Азербайджана прошлого века. О нем и многом другом с Сарой ОГУЗ беседовала корреспондент «Азербайджанских известий» Наиля БАННАЕВА.

— Новый фильм по вашему сценарию снимает наш известный кинорежиссер Шамиль Наджафзаде. Кому он посвящен?

— Пяти титанам национального изобразительного искусства. Это Мирджавад, Тофик Джавадов, Ашраф Мурад, Расим Бабаев и Горхмаз Эфендиев. Лента снимается на студии «Яддаш» по заказу Министерства культуры и туризма и называется «Шагнувшие за горизонт» («Уфюгю отянляр»).

— Вы много исследовали творчество этих и других наших художников-диссидентов…

— Но в фильме я выступаю не только как сценарист. Дело в том, что фильм — не четко документальный: в него включены и игровые моменты. И мне отведена роль ведущей: кое-где я говорю в кадре, а кое-где — за кадром. Роли пятерых героев картины играют талантливые актеры разного возраста.

— Можно только поразиться смелости авторов фильма: совместить с документальными кадрами игровые фрагменты в данном случае — большая ответственность. Есть ли у актеров сходство с их героями? Вы ведь лично знали всех этих художников. Как вам степень внешнего сходства?

— Сходство есть. Особенно сильно оно видно на примере Тофика Джавадова и Горхмаза Эфендиева. Но в данном случае оно было не столь принципиально. Дело в том, что Шамиль Наджафзаде применил тонкий по психологизму прием: герои картины (все они уже ушли в мир иной), как бы отделены от ведущей, то есть от меня, неким непреодолимым пространством… Такая тактичность требовала особенно высокого умения строить каждую сцену фильма. И режиссеру это блестяще удалось — недаром он сам по первому образованию художник, да и происходит из семьи художников, что дополнительно помогло ему глубоко прочувствовать атмосферу фильма и суметь передать это ощущение актерам. Кстати, координатором фильма является искусствовед Ширин Меликова, и оператор блестящий мастер — Низами Аббас. Так что команда у нас подобралась отличная.

— Вы повествуете в своей работе о пяти известных авторах. Но ведь знаменитых художников-диссидентов той эпохи у нас было больше…

— Безусловно. И у меня накоплен огромный материал почти по всем! Однако вместить громаду информации хотя бы об этих пятерых людях в рамки часового фильма уже фактически означает объять необъятное. Скажу больше: идейным зародышем картины был проект всего об одном авторе — Ашрафе Мураде. Такой фильм мы с Шамилем Наджафзаде задумали давно, более двадцати пяти лет назад. Однако по ряду причин тогда не получилось. Бедный Ашраф Мурад! Такова, видно, его судьба: все, что касается его, приходит с большим опозданием… Это касается и книги искусствоведа Григория Анисимова о нем, и моей книги, и фильма.

Так вот эту ленту мы решили снять уже о пятерых художниках. И, как знать, может, она станет первой из серии об азербайджанских авангардистах прошлого века? Причем, возможно, не только о художниках. Например, у меня есть совместный с Аббасом Алиевым сценарий фильма о Пярвизе Рустамбекове, человеке удивительной судьбы. Он был первым саксофонистом в Азербайджане. Несмотря на то, что прожил совсем немного — всего 27 лет, успел сделать за этот срок очень многое. Его творческий путь кратко описан в книге «Советский джаз». Но полные сведения о нем до сих пор не известны — мы с Аббасом Алиевым по крупицам собирали их в архивах нашего МНБ.

Действительно, путь этого музыканта был очень ярким. Пярвиз рано заявил о себе, о своем таланте. Еще восемнадцатилетним юношей его пригласил в свой оркестр Эдди Рознер! Сами понимаете, это дорогого стоило…

Пярвиз Рустамбеков дружил с Фикретом Амировым. Тот, приглашенный из Кировабада (Гянджи) в Баку Узеиром Гаджибековым, поначалу не имел в столице собственного угла и поселился у друга — Пярвиза, который любезно потеснился: устроил себе студию для занятий музыкой… в шкафу. У соседей этих двух молодых музыкантов была очень «веселая» жизнь — за стеной постоянно слышались громкие звуки то саксофона, то пианино…

В жизни Рустамбекова было огромнее количество гастролей. Москва, Ленинград, прибалтийские республики — там его знали особенно хорошо. Даже за рубежом побывать успел — например, в годы Великой Отечественной войны гастролировал в Иране. Многое смог сделать и в Баку. Например, организовал первый в нашем городе джазовый оркестр. Пярвиз и его друзья выступали в Художественном кинотеатре (так назывался в 40-50-е годы кинотеатр, который теперь носит имя Низами). В перерывах между фильмами в фойе играл джазовый оркестр…

К сожалению, в Советском Союзе послевоенных лет любой джазмен был персоной нон грата. Режим беспощадно боролся с инакомыслием. Не миновала эта чаша и Пярвиза Рустамбекова. Его увезли в «черном воронке» в 1949-м и затем, промучив в застенках полгода, ликвидировали по обвинению в пропаганде западного образа жизни и буржуазного искусства. Причем, судя по архивным документам, даже не расстреляли, а замучили еще более зверски — утопили в ванне с кислотой. Был у НКВД такой жуткий способ казни…

— Какая яркая жизнь! И какая страшная смерть… Сара ханым, было ли кому помочь вам с поисками информации о биографии Рустамбекова? Остались ли у него родственники?

— В Баку живет племянница Пярвиза Рустамбекова (дочь его сестры) Тамилла ханым. Она во многом помогла нам при работе над сценарием. С другими его родственниками я связаться не смогла. В Москве живет сын Пярвиза — Игорь Глиэр. После того как Рустамбеков был репрессирован, его вдова, балерина, позднее вновь вышла замуж, и ее сын получил фамилию отчима. А внук Пярвиза Рустамбекова живет в Париже. К сожалению, мне не удалось увидеться ни с кем из них. Может, еще удастся. Вообще это не единственный из моих сценариев, которые ждут своего часа. Есть у меня, например, «Гёр ипи».

— Речь идет о сценарии художественного фильма?

— Да. Это история несчастной любви молодого суфия и ханской дочери. Довольно трагичная…

— Отсюда и название?

— Да. «Гёр ипи» — это погребальная веревка, на которой покойника опускают в могилу. Но не трагичность сама по себе там стоит на первом месте для меня. И даже не любовная история как таковая. Главная моя цель — на примере этой драмы, время действия которой — средневековый Азербайджан, показать панораму культурных и этнографических традиций нашей страны. Причем в двух проявлениях, которые — словно разные полюсы. Это аскетизм суфийского бытия и роскошь дворцовой жизни.

— Но показать целую панораму традиций страны на разных уровнях, за несколько веков сразу — это крайне тяжелая задача. Ведь культура — это не только слово, но и звук, цвет. Это архитектура и музыка, поэзия и этнография…

— Совершенно верно. Поэтому в фильме должны присутствовать разные виды искусства. Важной составляющей частью того культурного фона, который бы мне хотелось показать, является музыкальный ряд. Он должен быть построен на мугаме. Кстати, когда я поделилась своим замыслом с Алимом Гасымовым, он загорелся этой идеей. Другая, не менее важная часть — костюмы. Не думаю, что для такого проекта нужно тщательно восстанавливать, вплоть до мельчайших деталей, реальные костюмы нашего средневековья (например по книжным миниатюрам). Скорее наоборот. Мне больше по душе тот путь, которым пошла, например, художница Илаха Мир-Надир (Зейналова). Она представила в своей «Кавказской коллекции» как бы собирательный образ национального костюма. Это — авангардное переосмысление национальных традиций, где полет фантазии базируется на основах многовековых традиций, а неуловимо современный общий облик народного костюма удачно оттеняется бережными «цитатами», особенно в материалах — например вкраплениями подлинных старинных тканей.

Именно такие костюмы — не копии, а частичные «реплики» старинных одежд — хороши для кинопроектов, цель которых — показать не только и не столько героев, сколько картину самой эпохи. Например, если бы решили снять фильм «Али и Нино», то и для него бы правильным был бы именно такой, «обобщенный» подбор костюмов, несмотря на то, что там время действия таково, что создать «точные» костюмы было бы очень легко, поскольку имеется много сведений о том периоде.

Хороший пример того, что я имею в виду, — работа Вирсаладзе над балетом «Легенда о любви». Художник «прочитал» Восток и выдал зрителю свое видение этого чуда. Кстати, Алим Гасымов то же самое делает с мугамом. Хотелось бы, чтобы и здесь получилось то же самое. Надеюсь на сотрудничество с Алимом Гасымовым и Илахой Мир-Надир, а также с другими нестандартно мыслящими мастерами искусства.

Азербайджанские известия. -2011. – 22 июня. – С. 3.