Ильxaм МАМЕДЗАДЕ, директор Института философии, социологии и права НАНА: «Философия учит человека умению смотреть на себя со стороны»

Обычно, говоря об актуальных проблемах той или иной общественной и гуманитарной науки, отталкиваются от необходимости рационального обоснования ее роли в обществе, влияния на формирование мировоззрения, на социальную ситуацию, в том числе — на политику и экономику как ее элементы. В последнее время они вынуждены доказывать свою полезность и соответствие общественным ожиданиям наравне с естественными и точными науками. А эти ожидания, формирующие социальный заказ, вполне конкретны. Гуманитарные науки являются рычагами социального развития, как другие науки суть рычаги развития технического. Об этом и многом другом корреспондент «Азербайджанских известий» Галия AЛИEВА побеседовала с директором Института философии, социологии и права НАНА, доктором философских наук Ильxaмом МАМЕДЗАДЕ.

— Какими успехами или, говоря научным языком, какими важнейшими результатами для вашего института завершился год 2010-й?

— Прошедший год для нас был чрезвычайно важным. Дело в том, что в 2009 году была принята Национальная стратегия развития науки на период до 2015 года, в которой четко обозначены приоритеты нашей науки, «ее узкие места», которые надо преодолеть. Поэтому 2010 год должен был показать, как мы реагируем на соответствующее распоряжение главы государства. Курс президента Азербайджана Ильxaма Aлиeва на модернизацию страны, кроме прочего, включает в себя и социокультурный этап, который требует серьезных изменений в исследовательской деятельности наших ученых, распространение влияния их научных изысканий на сознание граждан. Не забывайте, что философия, социология и право не только исследуют, но, как говорил в 70-е годы прошлого века известный французский философ М.Фуко, и «конструируют» сознание. Но это должна быть позитивная философия, стремящаяся помочь человеку, она должна стать также частью мировой науки. Для решения этих задач нашим ученым необходимо публиковаться за пределами страны (публикации в импакт-журналах), стремиться к тому, чтобы диссертационные исследования на самом деле решали значимые проблемы общества, и чтобы шло обновление научных кадров. В этом плане мы стараемся сделать приоритетными такие темы исследований, которые могли бы способствовать обновлению общественной, и в частности философской, социологической и правовой науки в нашем институте.

Если говорить о результатах социологических исследований, то, в принципе, 2010 год был для нашего института достаточно успешным. Было издано более ста статей за рубежом, четыреста — в нашей стране, порядка пятидесяти книг. В частности, книга «Взаимодействие культур в условиях глобализации», посвященная памяти общенационального лидера Гeйдaра Aлиeва, получила хороший отзыв у философов постсоветского пространства. Это весьма серьезное исследование, ставшее результатом совместной конференции нашего института с Институтом философии РАН. Кроме того, подчеркну, что наши совместные конференции стали ежегодными. Должна на днях выйти и вторая наша совместная книга. Это весомый показатель. Хотя понятно, что не все наши книги равны по качеству, — есть лучше, есть хуже, — мы стараемся сократить количество слабых работ и в этом смысле привлекаем серьезных ученых в качестве рецензентов наших публикаций, стараемся неоднократно подвергать их экспертизе, отправлять на экспертизу за границу и т.д. Достаточно отметить, что среди членов международной редколлегии нашего журнала «Элми асярляр» известные и авторитетные ученые Фуад Кейман и Доган Озлям из Турции, Поль Баланфат из Франции, Валентина Федотова и Юрий Попков из России и др. Выразил желание сотрудничать с нами и известный американский философ Том Рокмор.

— Что еще можно сделать, чтобы исследования приобрели серьезную значимость и были качественными?

— Есть два пути. Азербайджанская наука должна быть представлена своими трудами в международном научном производстве, и второй путь — укрепление связей и контактов ученых разных стран в совместной творческой работе. В этом плане прошедший год был для нас чрезвычайно плодотворным. Мы провели пять серьезных международных конференций, заключили договоры о сотрудничестве с рядом ведущих научных центров.

Средний класс — носитель модернизации в Азербайджане

— Что такое модернизация в философском смысле?

— Непростой вопрос. Российские ученые, например, считают, что модернизация — это процесс управляемых изменений в экономической жизни общества, развитие инноваций, приближение науки к экономике. И даже Сколково является в каком-то смысле ответом на такое видение модернизации. Далее — модернизация в США. Многие думают, что модернизация — это только для развивающихся стран, но курс Барака Обамы — это модернизация экономики, международных отношений и социальной политики в США. Отметим только то, что социальное и медицинское страхование в корне меняет традиционный либерализм и место индивидуализма в развитии страны. Безусловно, идут процессы модернизации в Турции, которые привели к тому, что вызвали изменение и либерализацию исламского сознания, изменения в сознании элиты страны и т.д. Весь мир видит экономические успехи Азербайджана, но перед нами стоит задача модернизации сознания общества. Это поможет переходу страны в разряд развитых государств мира. Конечно, решение этой задачи требует больших усилий, имеются и известные объективные помехи на этом пути. К примеру, та же нерешенность многих геоэкономических и геополитических проблем в регионе Каспия и Черного морей и т.д. Тем не менее для решения этой исторической задачи следует серьезно улучшить дела в сфере науки и образования, по-новому понять, что есть культура, гражданская ответственность и многое другое. Это, наверное, и есть суть нынешнего этапа нашей социокультурной модернизации. Нам надо выявить такие слои или группы общества, культура которых может стать движущей силой позитивных изменений в обществе. Известно, что традиционные общества весьма трудно модернизируются, многое зависит от государства и от того, насколько общество готово воспринять этот месседж. То есть качество обмена информацией и отличает модернизацию одного периода от другого, модернизацию одной страны от другой. Но в любой модернизации есть и общие черты. Некоторые специалисты полагают, что доминирующим сознанием любой модернизации является сознание интеллектуалов, другие — среднего класса, который у нас пока, правда, еще находится на стадии формирования. В такой ситуации многое зависит от сознания элит общества, от их ответственности за будущее страны. В любом случае ясно, что речь идет о необходимости перемен в культурной жизни, и тут мы подходим к тому, что если российская модернизация связана с тем, что достижения науки надо приблизить к экономике, то у нас наука должна влиять на общественное сознание. В этом и смысл тех реформ в науке, которые обосновывает, а временами резко и нелицеприятно критикует ее руководитель президентской администрации академик Рамиз Мехтиев. Его идеи прямо требуют того, чтобы общественные науки не только исследовали, но и влияли на общественное сознание. И тут возникает вопрос: как приблизить общественные науки к жизни, насколько сами специалисты и ученые интересуются тем, как их труды влияют на сознание граждан.

Отмечу, не без сожаления, что долгое время, к примеру, историки философии оказывались безразличными к тому, как их работы влияют на сознание масс. Этики и эстетики, посвятившие свои исследования морали, вкусу, стилю, эстетическому воспитанию, очень часто безразличны к тому, как их труды влияют на подрастающее поколение и вообще влияют ли. У нас есть специалисты по философии религии, которым совершенно все равно, что творится в реальной жизни, что происходит с религиозной толерантностью, как сочетаются установки на уважение к религиозным истинам с цивильными моментами воспитания, нравственности и т.д. Это очень серьезные вопросы и ученые должны быть информированы, что происходит в общественном сознании. Именно в прошлом году мы активизировали свою деятельность и не только в написании различных работ, но и старались принимать активное участие в общественной жизни страны. Наши ученые выступали на телевидении, в других средствах массовой информации, в средних школах и вузах (планируем организовать школы молодых философов), активно сотрудничали в решении различных вопросов с министерствами молодежи и спорта, культуры и туризма, учреждениях пенитенциарной системы и т.д. У нас есть определенные наработки для этико-психологической адаптации молодых правонарушителей к «гражданской» жизни.

— Как развиваются ваши международные контакты?

— Недавно при помощи ЮНЕСКО мы провели международный семинар, на котором были затронуты вопросы преподавания философии, и особенно роли и места восточной философии в общемировой. На этом мероприятии выступили и наши ученые, и зарубежные. К примеру, французский философ Поль Баланфат, испанский Виктор Паллежа Де Бустинца, профессор Университета Барселоны, выразили желание более тесно сотрудничать с нами, создать курсы изучения французской философии. Несколько дней назад в недельной рабочей командировке у нас был известный американский философ, профессор Дюкенского университета Том Рокмор. На мой взгляд, он входит в десятку наиболее глубоких философов современного мира. В свое время он был профессором философии Йельского университета, читает лекции в Авиньоне, Пекине. Во время семинара в нашем институте он выступил с докладом о современной американской философии и был, по его словам, приятно удивлен интересом азербайджанских коллег к вопросу о том, как в настоящее время развивается одно из основных философских направлений современной американской философии и идеологии — прагматизм. Его выступления вызвали у нас серьезное желание расширить наши знания не только в американской, но и вообще в западной философии. Ведь наша страна, и это зафиксировано в Конституции, взяла курс на интеграцию в западную цивилизацию, европейские либеральные ценности, и в наших первоочередных планах — улучшение знаний о западной философии, создание постоянно действующего семинара о ней, в котором лекции читали бы приглашенные специалисты с Запада.

— А как быть с известным киплинговским изречением, что Восток есть Восток, а Запад есть Запад, и никогда им не пересечься?

— Красивое изречение. Но оно становится неактуальным там, где идет процесс глобализации. Обратите внимание: Запад перестает быть чисто западным, а Восток — чисто восточным. Свидетельство тому — большие этнические диаспоры по всему миру: индийская и пакистанская в Англии, китайская — в США и т.д. Причем это люди, которые заняты не только в материальном производстве. И вот уже Китай и Индия являются локомотивами глобализации. В мире идут сложнейшие тектонические процессы.

— Как это выглядит применительно к Азербайджану?

— Для нас, безусловно, важна глобализация, и она уже началась. Но это не означает, что наши национальные ценности должны сдаться ей на милость. Наши национальные культурные и моральные ценности всегда выживали, во времена любой глобализации. Другой вопрос, что эти реалии не всегда нами осмысляются, то есть процесс воздействия глобализации (арабской средневековой или советской) по-своему оказывал влияние, но, тем не менее, не мог разрушить национальную культуру Азербайджана, реакция на нее придавала нашей культуре своеобразие.

Философия азербайджанизма — это плавильный котел

— Как вы относитесь к антиглобалистам?

— Антиглобализм — это попытка затормозить прогресс, противоречивый, конечно, но прогресс. Считаю, что действовать надо как раз наоборот — осмыслять, как глобализация влияет на национальную культуру. Тогда становится понятно, какие факторы глобального воздействия являются для нас позитивными, чем может воспользоваться национальная культура, а что негативным, с чем надо идеологически бороться. Если в нашей стране начинает активно развиваться сектор IT-технологий, если наши ученые оказываются открытыми всему мировому научному пространству, могут перенять лучшие труды и методологии западных ученых, — это, конечно, позитив. А если потреблять только самые слабые продукты массовой культуры — безусловно, негатив.

— Приведите, пожалуйста, пример негативного влияния глобализации.

— Например, семья. В нашей стране, согласитесь, традиционная маскулинная семья, в которой главой является мужчина, имеет более высокий статус, чем на Западе. А за границей становятся актуальными и так называемый гостевой брак, гражданский союз и т.д. Но и у нас в этом вопросе есть свои проблемы. Например, как правило, самый старший член семьи пользуется безусловным уважением и авторитетом, но главным кормильцем в рыночных условиях становится самый молодой член семьи. Вот вам сюжет. Или другой вариант, когда жена занимается бизнесом и зарабатывает больше мужа, занятого, скажем, в научной сфере. Или муж получает работу в другой стране, но не может переехать со всей семьей. Вот вам и примеры (их, конечно, намного больше) влияния глобализации на процессы в семье.

— Как вы считаете, являются ли наши женщины гендерно чувствительными, находясь в лоне традиционной мусульманской семьи?

— В нашем институте проблеме семьи уделяется большое внимание. Есть и социологические, культурологические исследования и т.д. Но самое главное, надо определиться, является ли азербайджанская семья традиционно мусульманской семьей? Есть различные варианты и трактовки понимания этой проблемы. Во-первых, семьдесят лет советского периода с его равноправием, безусловно, оказали влияние на азербайджанскую семью. Обратите внимание только на общественную деятельность первой леди Азербайджана, посла доброй воли ЮНЕСКО и ИСЕСКО Мехрибан ханым Алиевой. Более яркого примера активной жизненной позиции, служения Родине трудно привести. Или, например, взять наш институт. В нем трудится известная в стране ученая Зумруд ханым Гулузаде и таких женщин в стране много. Можно ли сказать, что они «вышли» из семей с традиционно восточным укладом? Думаю, что нет. Они имеют свою позицию. Если говорить о стране — городская бакинская семья однозначно вышла за рамки традиционной мусульманской семьи. И это, кстати, еще в поздний советский период отличало Азербайджан от других мусульманских республик. У нас был серьезный итээр-класс, ориентация на нефтяную промышленность, учителей, врачей. Это обстоятельство серьезно повлияло на тип семьи, на гендерное равенство и культуру. Другое дело, что в последние годы вначале распад Советского Союза, потом глобализация породили стремление к архаизации, какая-то часть молодежи заинтересовалась ценностями мусульманской патриархальной семьи. Естественно, что ими глобализация стала восприниматься как явление, деструктивно влияющее на наши ценности, сознание. Но не надо забывать, что дело не только в глобализации, но и в развитии рыночных отношений, демократизации страны, которые по-своему разрушают патриархальные ценности. Демократия — это равенство, когда приоритет отдается не статусу, а личным качествам: предприимчивости, трудолюбию, интеллекту. То есть рыночные реформы могут привести к тому, что патриархальная семья если и не сойдет окончательно с арены, то точно перестанет быть доминирующей.

— Вы так подробно рассказали о семье. Эта тема является сферой ваших научных интересов?

— Не совсем. Я занимаюсь философско-методологическими вопросами изучения общественной сферы, пытаюсь применить междисциплинарную методологию к вопросам религии, семьи, политического сознания общества. Эта методология позволяет проверять наши умозаключения с помощью конкретных статистических, социологических данных. Например, когда мы говорим о семье, надо перепроверять наши теоретические, общие представления о ней конкретными социологическими данными. И здесь все не просто. Есть сравнительная методология, которая позволяет не говорить вообще, а проводить сравнительный анализ, то есть в нашем контексте позволяет сравнивать модели семьи в нашей стране с семьями соседних стран — Туркменистана, Узбекистана, Казахстана, России. И мы увидим, что по некоторым параметрам наша семья ближе к украинской или молдавской, чем, например, туркменской или казахской. И это заставляет нас серьезно задуматься, прежде чем что-то утверждать о семье.

— В чем, по-вашему, философия азербайджанизма?

— Во-первых, философия азербайджанизма — это определенное единство ценностей, ценностный и позитивный взгляд на мир и современность, она открыта для всех граждан страны, она есть содержание и понимание ими своей идентичности. Она включает уважительное отношение к своим корням, истории, государству, а также понимание причин процесса перемен в вопросах идентичности, менталитета, моральных ценностей и т.д. Другое дело, что отдельные граждане страны могут быть безразличными к этим вопросам, но, понятно, что большинство должно быть великодушно к меньшинству. Я бы сказал, что наша национальная идеология, как и любая другая, в чем-то напоминает американскую идею плавильного котла, в которой перемешиваются, переплавляются понимание прошлого и настоящего нации, прошедшие и нынешние культурные ценности, ориентации, периоды. Это очень сложный вопрос.

— Нашим читателям было бы интересно знать о персоне, возглавляющей Институт философии, социологии и права.

— Я окончил философский факультет МГУ им. Ломоносова в 1975 году, вернулся в Баку, в Институт философии, и с того времени работаю здесь, хотя учился в Москве в аспирантуре Института философии РАН, бывал в длительных стажировках. Моя кандидатская посвящена проблемам критики западной философии в сфере политики и морали, я защитил ее в 1980 году в Институте философии Академии наук СССР. И докторскую диссертацию спустя десять лет защитил в том же институте. В те времена я специализировался по Николо Макиавелли, мои труды о нем включены в совместную советско-итальянскую энциклопедию. У меня имеются статьи, опубликованные в престижных российских журналах, есть публикации в Германии, Швеции, Венгрии, монографии. В частности, моя деятельность получила отражение на страницах энциклопедического словаря «Философы России Х1Х-ХХ столетий», М., «Академический проект», выдержавшего с момента издания в 2002 году несколько переизданий.

Философия самоценна

сама по себе

— А азербайджанская философская мысль известна в мире?

— Конечно. Азербайджанская философия XIII-XIV вв. является основополагающей для всей мусульманской философии. Если говорить о современном периоде, то наша философская мысль была, конечно, заидеологизированной в советское время, но, тем не менее, были отечественные философы, развивающие свой нестандартный взгляд на мир. Наши публикации в международных изданиях, журналах, участие в международных конференциях — путь к тому, чтобы наша философия была бы представлена в мире. Том Рокмор, о котором я уже упоминал, сказал перед отъездом, что был поражен уровнем выступлений на конференции, и уехал от нас полным желания сотрудничать с нами. Такие же высокие оценки своего труда мы слышали и от других известных российских или турецких философов. И это неудивительно: они могут читать наши труды, мы можем обсуждать наши подходы. Но мы должны и можем быть представлены в мировой философской науке. И мы в институте наметили программу для достижения этой цели.

— Бытует мнение, что философия на современном этапе изжила себя, она не столь востребована, как, например, физика, химия, информационные технологии, а современная философия — это просто возможность продемонстрировать свою просвещенность, интеллект. Ваше мнение?

— Это мнение бытовало еще во времена господства позитивизма и советского догматического марксизма: главное — фундаментальные науки, а общественные — это нечто второстепенное. Наш институт, например, был институтом второй категории с соответствующими зарплатами и гораздо меньшими материально-техническими возможностями. Дело в том, что и сейчас в сознании многих людей наука — это точные предметы. Но это в корне неверно. Во-первых, никто еще не доказал, что общественные науки не строгие. Их строгость иная. Попытайтесь подготовить статью по философии для серьезного журнала, и вы поймете, о чем я говорю. Такой труд можно проверить, его воздействие можно оценить, измерить. А то, что мы не измеряем, еще не значит, что никто не измеряет.

Мнение, что философия несерьезная наука, сложилось еще в советские времена. Сейчас рассуждают несколько иначе: качественная философия и настоящий ученый-философ всегда востребованы. Недавно я узнал, что известный турецкий философ Кенан Гюрсой стал представителем своей страны в Ватикане, а Фуат Кейман возглавил Центр политических исследований и т.д. И надо ли говорить, что дали миру Карл Маркс, Бертран Рассел, Людвиг Витгенштейн или Сэмюель Хантингтон. Философия делает нечто, что дает импульс развитию мира, культуре, образованию, науке. Философия влияет на сознание, на мир ценностей, учит человека умению смотреть на себя со стороны. Ни одна другая научная дисциплина, кроме философии, не может этого обеспечить. Ни одна наука не позволяет увидеть, что же для нас сегодня важно, что современно и что с этим делать — сохранить или поменять, а если поменять, то как? Философия работает с сознанием. Мы все используем слова «религия, культура, мораль». А что это такое, каково содержание этих понятий в различные исторические периоды? Только философия может ответить на эти вопросы.

— Кто из отечественных философов прославил азербайджанскую философскую науку?

— Вы знаете, я как-то прочитал в одной газете, что если азербайджанские ученые не получали Нобелевскую премию, значит, наука нашей стране не нужна. Не все ученые получают Нобелевскую премию и не все ученые прославляют страну. Но серьезные ученые своими трудами помогают развитию страны в той или иной сфере. Например, труды академика, философа Рамиза Мехтиева широко известны за пределами Азербайджана. Его публикуют и в России, и в Украине, и в Турции. В России живет и трудится известный наш философ Захид Оруджев, авторитетен среди российских и наших философов Низами Мамедов. Все еще востребованы произведения ныне покойных Гейдара Гусейнова, Александра Маковельского, Шейдабека Мамедова, Зияддина Геюшева и др. Все это достаточно известные и авторитетные фигуры отечественной науки.

— Сформировалась ли, на ваш взгляд, в Азербайджане национальная элита?

— Конечно, без элиты не бывает общества. Другой вопрос — насколько мы понимаем ее роль, насколько в нашей элите адекватно представлены лучшие представители творческой интеллигенции, бизнеса, политики, культуры, власти. Известно, что до того, как элиты стали выбираться по качеству трудов, они выбирались по происхождению, затем — по идеологической принадлежности (партноменклатура). В современном рыночном обществе, естественно, элита должна формироваться из тех, кто способен дать наилучший результат, трудолюбив. Проблема элит в том, что они должны обновляться, а в традиционном обществе это чрезвычайно сложный процесс. И чем больше у нас будет градаций элит (бизнес-элита, научная, педагогическая, медицинская и т.д.), тем качественнее они будут. Во всем мире очень актуальна проблема меритократии, то есть насколько хорошо отбираются элиты, насколько они адекватны своему качеству и положению. Если она неадекватна времени, она тормозит развитие страны. Это очень трудная задача — соответствие времени. Надо постоянно измерять ее активность, качество. В современном обществе элиты становятся разными, сложными, многозначными, так же, как само общество. Это видно и на примере нашего, азербайджанского социума. Посмотрите, как мы все становимся многозначными, как уходим в сторону от отдельных слов, которые когда-то сразу что-то для всех обозначали. Вспомните, каким однозначным было советское общество, а сейчас наша молодежь, пять тысяч молодых студентов учатся в лучших зарубежных вузах, наши ученые ездят в научные центры Европы и Америки. О чем это говорит? О том, что властвующая элита не боится многообразия, новых идей. Студенты за рубежом — активная часть диаспоры, и нам всем, прежде всего академическим институтам, надо укреплять связи с ней, чтобы наши соотечественники знали о процессах, идущих в Азербайджане. Динамика развития в нашей стране неизбежна, и наше государство вошло в этот процесс, который требует постоянного ускорения, постоянной активности. Это очень непросто — постоянно жить в ускоряющемся темпе. Но альтернативы нет.

Азербайджанские известия. – 2011. – 10 марта. – С. 1,3.