«Его миссия — быть со своим народом в трудную минуту»

День рождения общенационального лидера Азербайджана Гейдара Алиева ежегодно отмечают

во многих странах мира. В этом нет преувеличения.

Дело даже не в официальных мероприятиях, традиционно организуемых азербайджанскими посольствами и диаспорскими организациями

за рубежом. Дело в самих людях — тех, кто видел самоотверженный труд Алиева, практические результаты его масштабных политических и государственных акций, тех, кто по достоинству оценивал его организаторские и лидерские способности. Таких людей сотни и тысячи, волею судьбы они разбросаны по всему миру. Но куда большая часть граждан старшего поколения, просто наблюдая его

с экранов телевизора, читая его выступления в прессе, сознавала и сознает до сих пор, что деятельность Гейдара Алиева являлась по своей сути и содержанию ответом на вызовы технической отсталости и бюрократической стагнации Советского Союза.

Печально, что многие алиевские реформы утонули

в атмосфере политической и межведомственной борьбы, а вскоре и многие инициированные им крайне необходимые начинания были погребены под завалами рухнувшей политической системы. Но свидетели дел Алиева остаются. Это все те, кто может честно,

без лукавства поведать о содержании пути этого человека, добившегося самого высокого положения

в синклите власти, увидеть и понять трагедию крупного государственного деятеля, ставшего свидетелем крушения страны, в которую он верил.

Сегодня очевидно, что настоящий подвиг Гейдара Алиева, введший его в особую когорту исторических личностей, заключался в способности этого человека наперекор трагедиям вернуться в политику и осуществить исторический акт созидания нового независимого государства — Азербайджана. Именно благодаря Алиеву и тем немногим уникальным людям во власти, похожим на него, старшее поколение постсоветского пространства сегодня ценит

«старые времена».

Наш собеседник Людмила Швецова, вице-мэр Москвы, — из числа тех, кто неоднократно встречался

и сотрудничал с Гейдаром Алиевым в разные периоды его карьеры. Сегодня, в преддверии 88-й годовщины

со дня рождения великого сына азербайджанского народа, она рассказывает о стиле работы Гейдара Алиева, вспоминает встречи с легендарным политиком.

— Людмила Ивановна, при каких обстоятельствах состоялась ваша первая встреча?

— Первый раз с Гейдаром Алиевым я пересекалась в 1982 году: в то время я оказалась в руководстве комсомолом (секретарь ЦК ВЛКСМ), а он занимал пост первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана, пользовался огромным авторитетом и у себя на родине, и в стране в целом. Это был мой первый приезд в Баку, на съезд комсомола Азербайджана. Как полагается, была протокольная встреча — обстоятельный разговор на молодежные темы, обсуждение роли комсомола в решении совершенно конкретных задач. В принципе руководитель столь высокого ранга мог вполне обойтись дежурными фразами, учтивыми улыбками с нами, молодыми… Но это не про Гейдара Алиевича, не про его человеческую натуру. Личность Алиева невозможно уместить в рамки протокола: рабочие встречи выливались в неформальные. Он, по существу, вникал в молодежную проблематику, очаровал нас интеллектом, эрудицией и культурой речи. Знаете, разные тогда были руководители, недоступные, важные, разговаривать со многими было сложно. Он же располагал к беседе. Не казался быть учтивым, а реально являлся очень душевным, теплым, заботливым человеком, при этом вникающим в детали нашей работы.

На мой взгляд, для многих в те годы его фигура являлась настоящим олицетворением всего положительного в крупном партийном деятеле. Как говорили про таких в те годы, — «честный коммунист». К моменту встречи он уже более шести лет являлся кандидатом в члены Политбюро, был Героем Социалистического Труда. Через несколько месяцев он стал первым заместителем Председателя Совета Министров СССР, членом Политбюро ЦК КПСС.

В нем я видела очень необычный для такого масштаба контраст. С одной стороны, я предстала перед «глыбой» — увидела и по достоинству оценила уровень личности, масштаб Гейдара Алиевича. А с другой — его удивительно тонкая и многогранная человеческая натура. Он был другим и умел быть другим. Гейдар Алиевич умел раскрепостить свою душу, как говорится, отпустить узду, чтобы та могла разлиться в любви, в доброте, в детях, в счастливых разговорах о простых житейских делах и заботах. Он ведь был из рабочей семьи, и как бы высоко судьба его ни поднимала, он всегда оставался, как я ощущаю, жизнерадостным мальчишкой, стоящим на залитой солнцем родной и любимой азербайджанской земле. И это, к своему счастью, я тоже в нем увидела.

— Давайте поговорим о ваших профессиональных заботах в те годы. Вы были на руководящем посту в ЦК комсомола, то есть осуществляли молодежную политику. Какова в этой сфере была роль Алиева и в чем выражается разница между сегодняшней и прежней политикой власти в отношении молодых поколений?

— Полагаю, что нужно обратить внимание наших читателей на важную деталь, которая утонула в общей критике и переосмыслении советской действительности. А именно — сегодня комсомол пытаются идентифицировать с Компартией, приписать ему идеологизм. Были, конечно, абстрактные лозунги и ненужные призывы. Но все это скорее на трибунах. Комсомол в жизни занимался тем, чем в цивилизованных странах занимается Министерство молодежи. То есть развивал активность своих молодых граждан. Под эгидой комсомола реально работали сотни организаций, воплощавших конкретные идеи модернизации и развития. К примеру, взять Советы молодых специалистов. Их возглавляли молодые тогда ученые с мировым именем, например, в РСФСР это будущий академик Евгений Велихов. Или, допустим, музыкальное творчество, то, что сегодня превратилось в шоу-бизнес. Существовал такой музыкальный фестиваль — «Красная гвоздика», на нем вручалась премия комсомола, и она, по сути, была путевкой в жизни, выявляла новые имена. Оттуда, кстати, стартовал и успех Тамары Гвердцители.

Когда мы говорим о роли Алиева в молодежной политике, мы должны вспомнить, например, его поддержку идеи создания Всесоюзного детского аэрокосмического объединения. И теперь оно благополучно развивается как российское.

Приведу еще один интересный пример его участия в молодежной проблематике. Это было когда он находился в Москве на посту зампредседателя Совета Министров СССР. Алиев курировал машиностроение, легкую промышленность, транспорт, в его ведении находились также культурная и образовательная сферы. В тот момент по инициативе комсомола пристальное внимание уделялось качеству жизни воспитанников детских домов и домов-интернатов. Я с моими товарищами по школьному отделу взялась за эту трудную тему с тем, чтобы проработать ее и выйти на конкретные решения. Однажды ко мне приехали дети из Задонского детского дома, они сами собрали деньги и приехали ко мне, чтобы мы могли решить их проблемы с ремонтом и обеспечением их дома. Мы просто поразились, в каких условиях они жили. Увидев это, я понеслась по кабинетам различных министерств и ведомств. Везде кивали, соглашались, что проблема имеет место быть, но решать ее никто не торопился. Необходимо было совместное постановление Совета Министров и ЦК КПСС. Я стала ходить в Министерство просвещения, лоббируя этот вопрос. Там меня встретил один чиновник, замминистра, он внимательно выслушал и говорит: «Сколько вам лет? Двадцать девять — отвечаю. И сколько вы работаете в ЦК комсомола? Говорю — полгода. А я, милая, пятнадцать лет тут работаю, ну куда вы так торопитесь? Давайте обдумаем, соберем совещание. Я ему отвечаю — все же предельно ясно, необходимо сделать одно, другое, третье и вопрос закрыт. Нет — говорит он — нужно время. Дескать, через два года будет приниматься решение о реформе школьного образования. Вот там и поставим тему с детскими домами».

Одним словом, такова картина застоя. «Срочно» вопросы не решались. В итоге различных перипетий я оказалась в кабинете Гейдара Алиевича, которого совсем не надо было агитировать «за». Очень быстро были собраны рабочие группы, и те люди, которые еще вчера торопились не поспешая, стали горячими моими сторонниками. Буквально на следующий день у него состоялось совещание по созданию рабочей группы по проработке этой темы. И, кстати, те, кто тянул резину в министерствах, тоже оказались в обойме и в присутствии Алиева говорили, что не надо тянуть время.

Честно признаюсь, я не рассчитывала на такую «социальность» Алиева. Хотя другого, наверное, от него и нельзя было ожидать: дети, семья, внутренний душевный комфорт — это было для него святое. Любые встречи с любыми людьми в его кабинете начинались с личного: «Как настроение, дела дома»? И это было действительно искренне и необычно для столь крупного советского чиновника.

— Как сочетались у него работа и семья? Ведь это невероятно трудно для любого человека, поглощенного карьерой, любимой профессией, не потерять искренние отношения с близкими, поддерживать их в трудную минуту.

— Как ни парадоксально прозвучит, но Гейдар Алиевич был глубоко семейным, домашним человеком. Вы знаете, это можно было прочитать в его глазах. Семья, дом составляли его сердце — это то, что всегда его питало и вдохновляло. Я знаю, что дети и внуки его тоже боготворили. Культ семьи, дома был основой этой славной фамилии. Когда дети видят в семье искренность, любовь и заботу, они не могут быть другими. И то, что Ильхам Гейдарович встал у руля Азербайджана, — такой ход событий можно было предугадать и допустить. В данном случае я не вижу воплощения какой-либо традиции — восточной или еще какой-то, когда правитель-руководитель передает власть по наследству одному из своих детей. Алиев-младший был готов продолжить дело отца. Несмотря на то, что он не работал в аппарате и у него не было опыта госслужбы. Начнем с того, что у Ильхама Алиева прекрасное образование. МГИМО, который он закончил, и сегодня является одним из самых престижных вузов России, а в недавние времена он котировался еще выше. Судя по тому, что Ильхам Гейдарович еще и преподавал в родном вузе, знания у него, вне всякого сомнения, системные и энциклопедические. Но Алиев-младший, давайте это помнить, получил еще и мощнейший генетический толчок от отца и матери. Он впитал, что называется, с молоком матери, из разговоров в семье, из примера жизни мамы и отца понимание бремени власти, предназначение и роль лидера, необходимость труда во власти, суть призвания быть национальным лидером.

Тоже самое я могу сказать о супруге Ильхама — Мехрибан ханым. У меня было несколько встреч с ней, которые дали возможность увидеть в ней яркую, деловую, искреннюю женщину. Она тоже продолжает дело Гейдара Алиевича, помогая своему мужу. Она лично курирует программу строительства школ в Азербайджане, глубоко и серьезно подходит к молодежным и женским вопросам. Несколько лет назад я была гостем на съезде женщин Азербайджана и сидела рядом с Мехрибан Алиевой. Я успела заметить, что тезисы выступления ею написаны собственноручно, а когда вышла к трибуне, то выступление все равно не читала по бумажке — она абсолютно владела темой, что делала ее речь еще более живой и убедительной. Поверьте мне, специалисту в области феминологии, слышать и видеть это было очень приятно.

— Были ли у вас с Гейдаром Алиевым неформальные встречи в период его отстранения из высших эшелонов советской власти?

— Да, была незапланированная встреча, когда он уже не работал в Совете Министров, и я, кстати, тоже стала безработной. Было, увы, такое время. Я шла пешком по одной из улочек в центре Москвы и случайно увидела Гейдара Алиевича. Мы, конечно же, обрадовались встрече, завели беседу. Он рассказал о детях, как бы вскользь заметил, что скучает по родине. Я понимала, что ему очень тяжело. У него был инфаркт, его вывели из Политбюро. Насколько мне известно, когда он болел, ему почти никто не звонил, не спрашивал, как он себя чувствует. Не звонили те люди, кого он считал своими воспитанниками, кто благодаря ему получил высокие должности. Кроме Николая Ивановича Рыжкова — он, говорят, и звонил, и навещал Гейдара Алиевича.

Но его беспокоило, как я понимаю, не столько это. Да, с одной стороны, его отлучили от реальных дел, от реальной политики, но его тяготило другое — он тогда потерял свою супругу, любимую Зарифу ханым, и эта утрата, боль занимали все его сердце. Она была очаровательная женщина и большой интеллектуал, она была его верным другом. Мы шли вдвоем и говорили о причинах конфликтов в стране. Он говорил, что переживает вдали от родины. Но в нем не было страдания с «опущенными руками». Как стало понятно несколько лет спустя, он возродился как политик и как руководитель страны.

Как я поняла позже, судьбой ему было предписано вернуться на родину: к корням, к земле, к землякам, туда, где он встретил Зарифу, где была его самая большая любовь, где он был счастлив и силен.

Рассказывают, что Гейдар Алиевич был очень музыкален и любил петь под аккомпанемент Зарифы ханым знаменитую песню из репертуара незабываемого Рашида Бейбутова «Не гордись», более известную под азербайджанским названием «Сяня дя галмаз». Это сложно представить, но любовь всегда творит чудеса. Гейдар Алиевич был счастлив в любви. Не случайно ему так нравилась в исполнении Софии Ротару песня Евгения Мартынова и Андрея Дементьева «Лебединая верность». А еще они с супругой очень любили песню «Миллион алых роз» в исполнении Аллы Пугачевой. Можно только завидовать тому, что человек, наделенный огромной властью, обремененный государственными заботами, мог так нежно и так верно любить одну-единственную, свою любимую и неповторимую Зарифу.

Когда произошло возвращение в Нахчыван, я очень обрадовалась за него. Да, он вернулся не на белом коне и начал с малого — стал депутатом местного парламента. Всего-навсего! Но для него это была миссия — оказаться со своим народом в трудную минуту. Гейдар Алиевич оказался очень нужен родной земле. Он там преобразился сам и преобразил снова всю свою родную землю. Так бывает очень редко в истории или не бывает совсем.

— Как вы взаимодействовали с Гейдаром Алиевичем по вопросам сотрудничества Москвы и Азербайджана?

— Конечно, после того как он возглавил независимый Азербайджан, он был очень заинтересован в налаживании контактов с Москвой. Ни для кого не секрет, что сотрудничество с российскими федеральными органами на начальном этапе их зарождения у стран СНГ, как и у наших собственных российских регионов, складывались не так, как хотелось. Москва же понимала, что если не восстановить прежних связей (в первую очередь экономических), сложно будет насытить столичный рынок необходимыми товарами. Поэтому мы оперативно организовывали Дни Москвы в Азербайджане — сначала в Сумгайыте, потом в Баку. Гейдар Алиевич шаг за шагом реализовывал внешнюю и внутреннюю политику нового Азербайджана. И я опять поражалась его позиции по вопросам экономического сотрудничества — он говорил об этом так страстно. Помню, почти дословно, его слова: «В селах тяжелая жизнь. В некоторых семьях у людей одно богатство — гранатовое дерево, которое может прокормить. Но эту продукцию надо собрать, куда-то сбыть, и желательно без посредников».

Плоды граната мы обязательно включали в перечень продуктов, поставляемых на московский рынок. Но обнаруживали, что на пути следования товара из Азербайджана в Москву у него появлялось столько «посредников» — на каждом посту и без поста, в форме и без… Товар задерживался, портился… Когда Гейдар Алиевич узнал об этом, начал вместе с нами думать, как обходить эти препоны. Думали, искали решения. Так или иначе, мы старались всячески подгонять эти «обозы» — нужные, конечно, Москве и жизненно необходимые для азербайджанского сельчанина.

Этот страстный монолог о крестьянине с гранатовым деревом до сих пор всплывает в моей памяти, когда я покупаю на рынке это чудо природы. А второй момент, о чем он также страстно мог говорить, — это русский язык и культура. Он очень любил русский язык. Неудивительно, что и число русских школ в Азербайджане было при нем несравнимо больше, чем в других наших бывших советских республиках. Из уст руководителя страны слышать об этом было по-человечески приятно и важно для нас, россиян.

— Россияне, когда слышат об Азербайджане, в первую очередь, наверное, вспоминают Гейдара Алиева и Муслима Магомаева. Но не все знают, что этих выдающихся людей связывали особые отношения.

— Да, насколько мне известно, это было больше, чем дружба. Их связывали огромное почтение, по-настоящему сыновнее — со стороны Муслима Магометовича, и трогательная отцовская забота, любовь старшего брата к младшему — со стороны Гейдара Алиевича.

Муслим Магометович рано потерял отца — и Гейдар Алиевич был очень нужен ему еще и поэтому. Их связывала любовь к родному краю, к азербайджанскому народу и его богатейшей музыкальной культуре, а еще — страстная любовь к русскому языку и к русской культуре. Не зря Муслим Магометович любил повторять: «Мой отец — Азербайджан, а мать — Россия». В этом есть большая правда и искренняя благодарность России за то, что она подарила ему такую огромную, поистине всенародную любовь. И еще — огромная заслуга Гейдара Алиева, сумевшего вовремя оценить и поддержать столь большой талант.

Азербайджанские известия. – 2011. – 7 мая. – С. 1-2.