Вдохновение должно быть всегда, коль ты выбрал путь художника

Сакит МАМЕДОВ, художник:

Наш субботний собеседник — художник, чьи полотна считают за честь выставить у себя многие престижные галереи мира. Именно его работу — портрет Папы римского Иоанна Павла II президент Ильхам Алиев преподнес главе католической церкви в подарок от имени Азербайджана. Он первый азербайджанец, удостоенный престижной российской премии «Человек тысячелетия», а в прошлом году стал почетным академиком Российской императорской академии художеств. При этом не любит, когда упоминают о его регалиях и говорят о достижениях. Не будем больше томить читателя: наш сегодняшний собеседник — Сакит МАМЕДОВ.

— Сакит муаллим, о вас можно писать книгу. О ваших достижениях неоднократно упомянуто в прессе, а вы, как ни странно, не любите говорить о своих регалиях.

— Ничего странного в этом не вижу. Я — художник, для меня это главное. Регалии, звания — это не то, ради чего я живу. И не надо обо мне писать книги. Я могу сам издать книгу, что и сделал, а обо мне в ней говорят мои работы.

— В вашей мастерской, как и в вашем музее, — очень умиротворяющая, светлая аура. Я даже читала, что одна из ваших картин исцелила какую-то женщину от болезни. Это правда?

— Я тоже об этом читал (улыбается). Но не могу и не хочу обманывать кого-то, придумывая истории о том, что мои картины, якобы, обладают целебной силой. Я, конечно, рад, если такой факт имел место быть, но думаю, что тут или диагноз врачей был неверным, или женщина просто сама настолько сильно поверила в исцеление, что в итоге выздоровела. Я вообще далек от приписывания себе каких-то несуществующих качеств.

— Но ваши работы на самом деле очень светлые, от них исходит достаточно сильная энергетика, причем положительная. Я знаю художников, которые сами по себе довольно милые люди, но их работы невероятно «тяжелы», они на самом деле «грузят».

— Я убежден, что искусство — это то, что его служитель переживает изнутри. Это своеобразный симбиоз жизненного опыта, эмоций, взглядов на жизнь. Именно это художник, писатель, композитор и «выплескивает» в своих произведениях. Любое увиденное им событие — человек, предмет, явление природы — он преломляет через призму своего сознания. А все эти рассказы некоторых представителей творческих профессий про «информацию из Космоса» или «видения» — просто выдумки. Думаю, они пытаются таким образом привлечь к себе внимание. Невозможно написать то, что ты не видел сам, не чувствовал, не пропустил через себя.

— Не все же обманывают. Многие на самом деле видят жизнь в мрачном свете.

— Красота, как говорится, в глазах смотрящего. Я уже сказал про разный опыт. Соответственно, существует разное мировосприятие и мироощущение у художников. И потом, на энергетику любого произведения влияет и настроение, в котором ты его создаешь. Как сказал Экзюпери: «Будь то дом, звезды или пустыня — самое прекрасное в них то, чего не увидишь глазами». Но чтобы увидеть душой — нужна определенная «настройка». Ты должен сам быть в состоянии гармонии с этим миром. Согласитесь, что уставший морально или физически человек не видит и не слышит ничего, он просто не способен воспринимать красоту.

— Да, но допустим, если вы пишете чей-то портрет, одного вашего желания и настройки на гармонию недостаточно. Вам ведь необходимо почувствовать того, чей портрет вы пишете?

— Чувствую я всегда. Другое дело, что далеко не всегда бывает ощущение того, что ты с этим человеком, что называется, «на одной волне». Но суть человека я вижу сразу. Причем это от меня даже не зависит, я не стараюсь специально кого-то прочитать или прочувствовать. Просто вижу.

— Бывало ли так, что вы видели в человеке те черты, о которых он сам раньше не догадывался? И именно портрет, таким образом, менял его представление о себе самом и, как следствие, жизнь?

— Да, бывало. Но в творчестве четких правил быть не может. Это все равно, что зубрить историю искусства, не стараясь самому в него окунуться. Обязательно нужно твое участие, твое присутствие, твое отношение. Однажды меня спросили, кого я люблю писать больше — женщин или мужчин. Я ответил: «Красивых женщин и умных мужчин». В ответ мне задали еще один вопрос, почему, в таком случае, мужских портретов у меня намного меньше? На что я сказал: «Потому что умных мужчин сегодня мало». Показать себя умным, надев на себя маску, хотят многие. А присмотришься к кому-то внимательнее: он совершенно пуст…

— Вы пишете на разные темы. От чего зависит выбор темы для очередного произведения?

— От настроения. Порой я не знаю, что именно меня вдохновит и заставит взяться за кисть.

— Стиль, в котором вы работаете, — это действительно импрессионизм? Или я что-то путаю?

— Совсем недавно я создал и документально утвердил новый стиль — «опализм». Соответственно, в этом стиле пишут и мои ученики.

— Звучит интригующе. А что это значит?

— Думаю, что люди, чувствующие и знающие мое творчество, поймут, почему я выбрал такое название. А остальным объяснять этимологию этого слова — зачем?..

— Хорошо, тогда поговорим о другом. Вы сказали о вдохновении, в связи с этим вопрос. Вы работаете каждый день. Неужели вдохновение к вам приходит ежедневно?

— Вдохновение должно быть всегда, коль ты выбрал путь художника. Это профессия, которая предполагает постоянное желание творить. Другое дело, что не всегда бывает необходимое для творчества настроение. Но если идти на поводу у каких-то ненужных мыслей, ты проиграешь. Если ты назвался профессионалом, и не важно, в какой области, то именно ты сам должен стать хозяином своих мыслей.

— Как вы решаете проблему в случае отсутствия настроения?

— Ответ в самом вопросе: я настраиваюсь. Прихожу в мастерскую, где сам воздух уже пропитан духом творчества. Включаю музыку, которая мне близка духовно, и… порой сам не замечаю, как уже стою у мольберта.

— Это правда, что ваши ученики — это молодые люди, в которых вы сами углядели некую «искру» и которые занимаются у вас совершенно безвозмездно?

— Правда.

— Но ведь многие занимаются у вас по нескольку лет.

— Они уходят, когда у них есть возможность уйти. Для меня же они как дети, а детей не выбрасывают на улицу, когда они подрастают. И, конечно же, они не платили мне за обучение. Потому что это было мое решение, взять их в ученики.

— Но почему вы все это делаете?

— Потому что мне в свое время никто не помогал. Я очень благодарен своим родителям за то, что они в меня поверили, отправили учиться в Ленинград. Но в силу чисто материальных причин они просто не могли сделать для меня большего, да и не должны были по большому счету. И это даже хорошо, что мне пришлось пробиваться самому. Но коль уж я достиг определенных высот в плане финансов, то считаю совершенно естественным помочь действительно талантливым ребятам. И совершенно не считаю это подвигом.

— Сакит муаллим, я общалась с вашими учениками и действительно могу подтвердить, что они вас любят не просто как учителя, но и как родного человека.

— Мне это очень приятно, да и я их так люблю. И я на самом деле ощущаю себя их родителем. Моя задача — поддержать их, помочь. Убежден, что, даже указывая человеку на ошибки, необходимо дать ему возможность ее исправить. Но самое главное — не обобщать эту ошибку с его личностью. У всех в разные периоды жизни что-то не получается. Отнять у человека веру в себя, заставить потерять стимул работать над собой — очень легко. Сложнее укрепить эту веру, заставив работать над собой. Чтобы в итоге возникло то самое внутреннее состояние, которое и пробуждает вдохновение.

— Все ваши ученики — выпускники Академии художеств или училища имени Азимзаде. Как вы считаете, художнику действительно необходимо образование, или все же это — талант, дар от Бога?

— Учиться необходимо. Образование — это как азбука. Иначе получается то, что мы видим сегодня повсеместно: на эстраде поют «певцы» и пишут «композиторы», не знающие нот. В самородков, которые могут стать великими только в силу своего таланта, я не верю. Без образования далеко не уйдешь. Я не утверждаю, что необходимо обязательно закончить академию или училище, можно учиться у какого-нибудь известного художника. Или у всех художников, читая книги о них, оттачивая мастерство, глядя на их работы. Но учиться.

— Существует стереотип, что художник должен быть голодным и бедным. А продавать свои работы — это неправильно. Что вы об этом думаете?

— Думаю, что таким образом они объясняют свою невостребованность. Назовите мне хотя бы одного бедного художника-гения.

— Легко. Модильяни.

— Ну, он был беден потому, что отказывался продавать свои работы. Хочу сказать: это был его собственный выбор. Но он хотя бы был талантлив, просто со своеобразным взглядом на жизнь. Меня раздражают так называемые художники, которые свою причастность к большому искусству ограничивают тем, что выглядят как бомжи, и при этом гордятся тем, что «не продают свои работы». На самом деле их работы просто никто не покупает. Художник — такая же профессия, как и все остальные. Да, у каждого есть работы, которые не продаются по той или иной причине, но их может быть одна-две. А не все.

— Есть ли люди, которым вы ни за какие деньги не продадите свою картину?

— Да. Если вижу, что человек собирается использовать мою работу как предмет декора интерьера. Или недостойному человеку. Картины — они как дочери. Рано или поздно они должны уйти из родительского дома. Но важно отдать их в хорошие руки. А вот подарить кому-то свою работу я могу. Если вижу искренний интерес человека.

— Ваша персональная выставка в Баку прошла в прошлом году. Когда ждать следующей?

— В прошлом году я провел выставку потому, что меня решили наградить орденом «Вэтэн Овлады» и премией Деде Горгуд. В Баку пока персональных выставок не планирую, потому что сегодня у меня есть собственный музей, который и работает как выставка, сюда может прийти любой желающий и посмотреть мои работы. Но вот в Москве в октябре этого года должна состояться моя персональная выставка в Пушкинском музее. Кроме того, меня пригласили в Румынию, Турцию, Литву и Англию.

— В этом году вам исполняется 55 лет. Вы будете как-то по-особенному отмечать юбилей?

— Нет. Не люблю дни рождения. Просто не люблю, когда люди тратят деньги, пытаясь сделать мне какой-то подарок. Мне больше по душе что-то, сделанное своими руками, или, допустим, когда друг исполняет в мою честь песню. В узком кругу близких людей.

— А сами любите делать подарки?

— Да. Очень. При этом стараюсь узнать, что именно человек хочет, и делаю сюрприз.

— У вас много друзей?

— Нет. У меня много хороших знакомых. Но времени на дружеские посиделки в чайхане у меня нет. Мой единственный близкий друг живет в Турции, это мой однокурсник Рафиг Азиз — человек, которому я, не задумываясь, могу подарить собственную мастерскую. И он ко мне относится так же, а Бахрама Багирзаде считаю своим младшим братом.

— Спасибо за беседу!

Натали АЛЕКСАНДРОВА

Азербайджанские известия.- 2012.- 11 августа.- С.-1