Биографии, собранные по крупице

Вся жизнь неутомимого исследователя и замечательного человека Нармин Таирзаде — подвижнический труд

«А Агабек Едигаров был первым азербайджанцем, окончившим факультет востоковедения Петербургского университета еще в 1848 году!» — с каким-то не присущим ей задором сказала Нармин ханым Таирзаде, пожалуй, впервые внешне проявив в моем присутствии чувство профессиональной гордости. За него, конечно, своего героя, не за себя, но, если честно, — и за себя, пожалуй, — тоже: ведь материалы об этой интересной личности, как, впрочем, и о многих других, выявила и ввела в научный оборот именно она. Об этом, о подвижническом труде блестящего исследователя и замечательного человека, мы не можем не вспомнить, отдавая дань памяти Нармин ханым Таирзаде.

То была середина 90-х годов — непростой период в жизни нашей страны. Кризис, охвативший большую часть научных учреждений, не миновал и Музей истории Азербайджана. Оживление, царившее некогда в его залах, давно сменилось запустением и необычной тишиной. Но всегда оставался уголок, которого будто не коснулось время: в прежде уютную, но обветшавшую под протекавшей крышей комнату на третьем этаже тагиевского особняка каждое утро в один и тот же час приходила Нармин ханым — самая старшая из сотрудников. Спешила, чтобы, как всегда, в течение целого рабочего дня заниматься делами музея — с той же серьезностью, с тем же ответственным и добросовестным отношением к работе, которое ей было свойственно всегда, с того момента, как впервые пришла сюда в 1955-м.

Немногословная во всем, что касается собственной персоны и личной биографии, о музее Нармин ханым говорила увлеченно, а вот о себе…

– Что вам сказать о себе? Семью не создала... Деревца не посадила… Книгу не напечатала... Но — представьте — считаю себя счастливым человеком… потому что очень люблю свою работу!

– А вот с этого места, Нармин ханым, пожалуйста, поподробнее, а?

Давно уже знаю, что моя собеседница — старший научный сотрудник Музея истории Азербайджана, кандидат исторических наук, — многие годы кропотливо собирая материалы о замечательных соотечественниках, накопила богатейший материал, и мечтаю когда-нибудь получить доступ в ее «личную лабораторию». Но, оставаясь на редкость строгим к себе и скромным человеком, Нармин ханым готова делиться любыми познаниями, лишь бы не вести речь о себе.

Встретившись в те кризисные 90-е годы, мы вели речь о том, как она первой прикоснулась к документам, позволившим приподнять завесу над многим из того, что долгие годы тщательно скрывалось. О том, что не может без волнения писать о людях, чьи непростые биографии сама много-много лет восстанавливает по крупицам...

Получилось так, что вольно или невольно Нармин ханым отдает дань признательности достойным нашей памяти и благодарности соотечественникам, положившим себя на алтарь прогресса во имя лучшей жизни потомков. И мало кто из историков понял значимость того факта, что ее, казалось бы, локальные, конкретные находки позволяют во многом воссоздать общую картину жизни нашей родины — Азербайджана — в далеком XIX, да и в XX веках. Помогают по достоинству оценить заслуги тех, кто был в центре судьбоносных событий во времена, когда общечеловеческий прогресс медленно, но верно приносил лучшие перемены в общественную жизнь. Тех, чьи заслуги долгие годы преступно замалчивались.

В те годы, когда Нармин ханым с волнением открывала папки и коробки с архивными раритетами, правда о нас самих была запрятана так глубоко, что и сейчас до них до конца не докопаться. Но Нармин Таирзаде — человек редкой честности и скромности — не переоценивала своих заслуг. Кропотливо собирая материалы, считала своим долгом оформить их в научные статьи, печатавшиеся в скромных изданиях Академии наук Азербайджана — «Известиях» и «Докладах», «отдельные оттиски» из которых стали единственными из зримых предметов ее личного достояния. На то, чтобы объединить их и издать в виде монографии или сборника, а тем более защитить этот материал в качестве докторской диссертации, не хватало времени и тщеславия. Лишенная гордыни, она оживляется только тогда, когда может многое рассказать о судьбе — нет, не своей, а коллеги, соотечественника, жизнь которого изучала много лет, чтобы поведать современникам столько интересного. И, конечно, не только об Агабеке Едигарове, с высказывания о котором мы начали этот рассказ. А ведь и сама Нармин Таирзаде — подлинный, бескорыстный первооткрыватель, достойный огромного признания со стороны общества.

Если честно, как научного сотрудника Музея истории Азербайджана Нармин ханым никто конкретно не озадачивал — по собственной инициативе выбирая для дальнейших исследований тему, связанную с организацией просвещения в Азербайджане, она, конечно же, опиралась на глубоко сидевший в ней интерес к жизни и деятельности самых достойных соотечественников. Было это подспудно волновавшим, бередившим душу желанием историка увековечить деяния предшествовавших поколений или потребностью отдать должное тем, кто стал жертвами строя, — отвечать на этот вопрос Нармин ханым не бралась. Однако вряд ли она была способна забыть, как ее, «звездочку исторического факультета», сослали на суровый российский Север в 1949 году.

– Как это было? — я почувствовала тогда, что настал момент хоть что-то узнать о сокровенном.

– Я как раз заканчивала аспирантуру в Азгосуниверситете. У меня была готова кандидатская диссертация... Папу незадолго до этого арестовали, но нас с мамой все вокруг успокаивали — ерунда, проверят и отпустят! Разве преступление, что он работал в Стамбуле, куда его направили власти?

— Но вышло иначе?

— Арестовали и маму, и меня за то, что родилась там. Помню, пришла возбужденная после защиты диссертации моим товарищем, впоследствии видным историком Играром Алиевым, — скоро и мне предстоит подобная процедура. Лежу и не могу заснуть... И вдруг в половине третьего ночи раздается настойчивый стук в дверь. Вошли соседи — понятые, с ними мужчины — суровые такие: «Собирайтесь!».

Квартиру отдали какой-то семье, нас с мамой — на Север. Пришлось работать в суровых условиях на лесоповале, как могли, приспосабливались. Потом удалось списаться с папой. Вернулись в 1953-м. Долго мучались без жилья, а когда — после реабилитации — получили, тяжело заболел отец, следом мама — кому сейчас это интересно?..

Не думаю, что неистовое желание дотошно искать в специальных хранилищах архивов Баку, Москвы, Ленинграда, Тбилиси и других городов следы добрых дел своих соотечественников, павших жертвами режима, поселилось в Нармин ханым после нескольких лет тяжкого труда на лесоповале, но кто знает... Может быть, у нее совпали какие-то собственные мысли и чувства с тем, что открывалось в архивных документах.

Читая сегодня опубликованные статьи Нармин ханым, испытываешь благоговение перед познаниями исследователя, по крупицам собравшего из сотен книг приказов, личных дел, послужных списков, таблиц и ведомостей достоверные биографии людей и страны. Перед ее умением увидеть обобщенную картину состояния той или иной отрасли хозяйства и оценить вклад людей, ставших героями ее научных статей.

Строки архивных данных, естественно, давали своего рода «зацепку», но настоящий поиск начинался потом, подчас там, где важных открытий меньше всего можно было ожидать. Иной раз годы уходили, прежде чем удавалось найти недостающее звено, чтобы воспроизвести то или иное общественно значимое событие или оценить подлинную роль какой-то личности.

Рассказы очевидцев и их потомков, личные письма, дневники, другие документы… От дома к дому, от человека к человеку шла Нармин ханым, как и ее коллеги, терпеливо выслушивая интересные и не очень исповеди уже постаревших и многое забывших людей. Искала разветвленные родственные связи, упрашивала порыться в заброшенных на чердак пыльных сундуках. И иногда получала то, что искала.

Ошеломляюще обожгла встреча с Махбубой Махбудбековой, оказавшейся дочерью одного из первых азербайджанских врачей, много лет проработавшего в Шуше, Абдул Керима Мехмандарова.

Ныне покойный Муса Азад оглу Везиров оказался племянником первого горного инженера-азербайджанца Фарруха Везирова — и опять новые сведения, важные детали и даже подарки для музея — портрет, другие фотографии и подлинный паспорт.

Очень долго искала Нармин ханым материалы о писателе, генерале Исмаиле Куткашенском — в Тбилиси, Петербурге, Москве — нигде ничего. Как в воду канули бумаги, содержащие сведения об этой личности. Счастье улыбнулось, когда работники Военно-исторического архива в Москве любезно позволили ей «покопаться» в еще не оприходованных делах. Это были поступившие недавно фонды Кавказской армии, собранные еще в Тифлисе с большой тщательностью. И — о радость! — перед исследователем бумаги, которые после подшившего их в папки делопроизводителя никто не держал в руках и о которых так много первой потом рассказала соотечественникам Нармин ханым Таирзаде.

Это сейчас мы многое знаем об Алимардане Топчибашеве, а ведь именно Нармин ханым первой взяла в руки копию «индивидуально» отпечатанного диплома об окончании им Петербургского университета после того, как он десятки лет находился в архиве.

Первой воссоздала Нармин ханым биографию и даже нашла материалы о научной деятельности Мирзы Джафара Топчибашева, преподававшего персидскую словесность на факультете востоковедения Петербургского университета и работавшего в Азиатском департаменте.

А сколько волнения испытала она, когда буквально случайно натолкнулась на материалы об Агабеке Едигарове, первым окончившем факультет востоковедения Петербургского университета еще в 1848 году! Казалось, нет надежды проследить его дальнейший путь, а вот — поди ж — во время обычной встречи на всякий случай спросила у старейшего инженера Фариса Великова, не знает ли он чего-нибудь о Едигарове, а тот в ответ: «Спросите у моей жены, она дочь генерала Талышинского».

Спросила — оказалось, что Едигаров... ее дед! И вот уже в руках не только записи беседы с подробностями выявленной только ею биографии Едигарова, но и его фото, и даже принадлежавшая ему книга «Французско-русский словарь», впоследствии долгие годы украшавшая экспозицию Музея истории Азербайджана.

Очень волнует рассказ Нармин ханым о том, как поиск материалов об одном из первых врачей, знаменитом медике Ибрагиме Рахимове привел ее в 60-х годах не к кому-нибудь, а к его дочери — профессору Соне ханым Велихан. Той самой, что и сама получила образование за рубежом и, прожив почти сто лет, внесла большой вклад в развитие здравоохранения в Азербайджане.

В 2009-м, приболев, она не без долгих сомнений согласилась на мои уговоры издать, наконец, сборник статей, в разные годы публиковавшихся в академических журналах. И надо было видеть, сколько радости доставили ей пахнувшие типографской краской сто экземпляров солидного тома «Из истории азербайджанской интеллигенции», на обложке которого над фотографией ставшего ей родным Музея истории Азербайджана стоит имя автора — Нармин Таирзаде.

Слава Богу, что за прошедшие с того дня три года Нармин Таирзаде много-много раз убеждалась, что выход сборника ее статей стал заметным событием, а книга научных исследований — настоящим бестселлером.

Что вошедшие в нее материалы тиражируются в весьма уважаемых изданиях — газетах и журналах и постоянно востребованы не только специалистами, но и гражданами, которые все активнее интересуются историей своей Родины, обретшего, наконец, независимость Азербайджана. Это и для них трудилась замечательная азербайджанская женщина, настоящий ученый Нармин Абдулла гызы Таирзаде.

Галина МИКЕЛАДЗЕ

Азербайджанские известия. -2012. – 3 февраля. – С. 3.