Я счастлив, что работал в самом лучшем вузе Азербайджана

Агалар ГАДЖИ-КАСУМОВ, профессор Российского госуниверситета нефти и газа

имени И.М.Губкина:

Для участия в работе I международной конференции «Потенциал глубокозалегающих углеводородов: будущие энергоресурсы — реальность и прогнозы», состоявшейся недавно в Баку, приехали несколько наших земляков-ученых, занимающих престижные должности в научно-образовательных центрах мира. Один из них — профессор кафедры теоретических основ поисков и разведки нефти и газа Российского государственного университета нефти и газа имени И.М.Губкина, доктор геолого-минералогических наук Агалар ГАДЖИ-КАСУМОВ. С ним побеседовала корреспондент «Азербайджанских известий» Галиа АЛИЕВА.

— Как давно вы уехали из Баку?

— В 1981 году. Я родился в этом городе 77 лет назад в семье врача, доктора медицинских наук, главного травматолога республики Султана Гаджи-Касумова и прожил здесь 46 лет. Мой брат Вели Гаджи-Касумов, доктор химических наук, до сих пор живет в Баку, работает в Институте нефтехимических процессов НАНА. Я выпускник знаменитой школы №6, далее — АзИНЕФТЕХИМа, по окончании которого три с половиной года работал геологом на промыслах, инженером в «Азморнефтеразведке», в НГДУ «Лениннефть». После аспирантуры защитил докторскую диссертацию и стал самым молодым доктором наук.

Бакинцы, вероятно, помнят меня проректором института, коим я был 13 лет — с 1968 по 1981 год. Одновременно возглавлял кафедру геологии и разведки нефтяных и газовых месторождений. А в 1981 году переехал в Москву: прошел по конкурсу в Российский государственный университет нефти и газа имени И.М.Губкина, где вначале был заведующим кафедрой теоретических основ поисков и разведки нефти и газа. А когда развалился СССР и настали тяжелые времена, ушел в научно-производственную сферу, был вице-президентом «ТОБУСа» (техника, организация, бурение скважин), затем — замгендиректора по науке и производству компании «Нефтеотдача». В 75 ушел на пенсию, посидел дома годик и снова вернулся на кафедру — после почти 20-летнего перерыва в преподавательской деятельности — с 1992 по 2011 год. Новый заведующий позвал, Вагиф Керимов.

— То есть, по сути, разведке и поискам углеводородов вы посвятили всю свою жизнь?

— Совершенно верно. У меня порядка 170 опубликованных научных работ, более десяти учебников и учебных пособий, я подготовил десятки кандидатов наук из Судана, Йемена, Вьетнама и т.д. Особо горжусь своим бакинским аспирантом Чаном Ле Донгом, который стал генеральным директором крупной советско-вьетнамской компании «Вьетсовпетро».

— После долгого отсутствия в вузовской системе были ли для вас заметны изменения — в высшей школе, в самих студентах?

— Я бы сказал, что интеллектуальный уровень студентов значительно возрос, но по сравнению с советским периодом мне показалось, что они стали как-то ленивее что ли. Наши институты — АЗИ и «губкинский» университет — были связаны не только профессионально, но и личностно: ректоры Исмаил Алиев и Владимир Виноградов были очень дружны, они поочередно возглавляли всевозможные методические и научно-технические комиссии, что, конечно, наложило отпечаток и на учебный процесс, и на рейтинг этих вузов. Достаточно сказать, что впервые в Советском Союзе право принимать приемные экзамены с помощью ЭВМ получили Рижский и Алтайский политехнические институты и АзИНЕФТЕХИМ. Это было в 1977 году.

Славное прошлое

— В Баку приезжаете редко?

— Нет, в Баку приезжаю довольно часто, примерно раз в три года. Город так чудесно изменился, правда жаль, что в моей «крепости», Ичери шэхэр, полно офисов иностранных компаний. Мне кажется, они выбиваются из общего стиля, диссонируют. А ведь в Баку каждый дом имеет свою особенность, свою изюминку. Даже в микрорайонах, где им положено быть серыми, унылыми и однообразными. Но это не про бакинские микрорайоны. Еще меня поразило обилие зелени. Помню, мы на Шихово приезжали с бутылкой керосина или бензина, чтобы отмыться, потому что нередко можно было наступить на нефть, смолу, и ничем другим их невозможно было отмыть. Неподалеку от места, где я сейчас нахожусь (Crescent Beach Hotel), было совершенно голое пространство, только склоны сопок, на которых огромными буквами было написано «Ленин с нами!», и ни одного листочка вокруг. А сейчас кругом зелень, розы, которые поливают каждый день.

— Как вам уровень конференции?

— Достаточно высокий. Должен сказать, что вообще научный уровень моих азербайджанских коллег в последнее время существенно вырос. Могу судить об этом и по их выступлениям на форумах, и по монографиям: знают современные тенденции, на хорошем уровне научный английский. Правда, с сожалением отметил, что очень мало молодых ученых.

— На конференции в Баку вы встретились со многими своими коллегами, учителями — например, с Исмаилом Алиевым, бывшим ректором АЗИ. Как прошла встреча?

— Очень трогательно. Он вначале не узнал меня, просто вежливо ответил на мое приветствие, а потом кто-то из стоящих рядом сказал: «Это же Агалар». Тогда Исмаил Алиевич с трудом встал (ему 97 лет!), обнял меня, поцеловал, и на глазах у него появились слезы. Я тоже не мог их сдержать. Ведь за плечами у нас столько лет совместной плодотворной деятельности, творческой жизни.

— АЗИ славен и своими знаменитыми выпускниками…

— Это правда. Николай Байбаков, Сабит Оруджев, Вагит Алекперов…

— Судя по представительству на конференции азербайджанцев, наших соотечественников в России достаточно много…

— Безусловно. На одной только нашей кафедре смотрите сколько: профессор Ибрагим Гулиев (замдиректора Института геологии НАНА), профессор Искендер Джафаров. Они бывают в Москве наездами, занимаются с аспирантами и магистрантами. Как-то стали вешать таблички на кафедре — сплошные азербайджанские фамилии: Гулиев, Гаджи-Касумов, Джафаров, еще и завкафедрой Керимов.

Уникальная ЮКВ

— Ваш доклад на конференции был посвящен особенностям регенерации углеводородов (УВ) в Южно-Каспийской впадине. А как вы изучали эту впадину, находясь в России?

— Очень просто. Наши коллеги из Института геологии НАНА любезно предоставили нам коллекцию образцов выбросов грязевых вулканов. Ведь часть Абшерона — это площадь распространения уникальных грязевых вулканов. Начинает извергаться глина, и образуются породы. Это как пробуренная скважина. В этих породах кроме всего прочего можно еще и микрофауну определить, мельчайшие ракушки рассмотреть. Нам прислали более 50 образцов, и мы новейшими методами, лабораторно, определили так называемый их генерационный потенциал. Проведенные в наших лабораториях исследования выявили, что наиболее нефтенасыщенны выбросы грязевых вулканов Лёкбатан, Чапылмыш и Гушчу.

— В чем уникальность Южно-Каспийской впадины?

— Южно-Каспийская впадина (ЮКВ) получила свое развитие в срединной части Альпийско-Гималайского складчатого пояса. Впадина опоясана со всех сторон горными сооружениями Большого и Малого Кавказа, Эльбруса, Большого и Малого Балхана, Копетдага и отделяется от них крупными глубинными разломами. Абшеронский архипелаг, представляющий собой основной элемент азербайджанского сектора ЮКВ, состоит из уникальных структур, богатых нефтегазовыми и газоконденсатными скоплениями.

— Какой из докладов на конференции вам понравился более всего, вызвал живую дискуссию?

— Я бы отметил выступления членкора НАНА Акпера Фейзуллаева, Лавреневой из Геленджика и представителей французской фирмы «Шлюмберже», посвященные моделированию процессов. Дело в том, что в последние годы при прогнозе, поисках и разведке углеводородов бассейновое моделирование заняло твердое место в ряду инструментов и средств, используемых при изучении процессов образования нефти и газа, их миграции в осадочных бассейнах и аккумуляции в месторождениях. Разработчиком технологий и компьютерных программ PetroMod с техническими характеристиками является компания «Шлюмберже», обеспечивающая полный ассортимент комплексных передовых технологий. Кроме того, она — ведущий поставщик программного обеспечения и сервисных услуг по моделированию нефтегазоносных систем — основного стратегического инструмента оценки риска поисково-разведочных работ и средства поддержки принятия решений во всех крупных нефтедобывающих компаниях.

— На полную ли мощность использован мировой углеводородный потенциал?

— Нет, конечно. По оценкам экспертов — всего лишь на 30%.

— Где находятся самые перспективные месторождения?

— На Арктическом шельфе. Кроме того, еще несколько десятилетий назад самые глубокие залежи нефти были обнаружены в Азербайджане. Нефть на глубине более 6 км обнаружена на территории «Булладениз» и «Бахар». Недавно было открыто уникальное газоконденсатное месторождение «Шахдениз» с запасами газа в 1,2 трлн куб. м, где продукция получена с глубины порядка 7 км. Ну я уже не говорю о скважинах Тибр (Мексиканский залив) — глубина более 10 км, Берта-Роджерс и Бейден-Юнит (Андарако), а также КТВ (Германия) — глубина более 9 км.

«Своим городом могу назвать только Баку»

— Можно ли сказать, что современный российский ученый живет безбедно?

— Нет, я бы так не сказал. Если ученый получает только зарплату, а она небольшая, то безбедной его жизнь не назовешь. Другое дело, если есть производственные заказы, хоздоговоры. Как, например, у нас. В этом году наша кафедра получила заказ примерно на 90 млн рублей. Каждый научный сотрудник кафедры с каждой темы получает половину оклада, а с других — премии. География наших разработок широка — Охотское море, Восточная Сибирь и далее везде. Были и у нас сложные периоды, не было заказов, и мы сидели, что называется, на «сухом» пайке. Но пришел новый заведующий — Вагиф Керимов и все наладил.

— Фамилия у вас известная. Советский поэт-песенник Онегин Гаджикасимов ваш родственник?

— Двоюродный брат. Когда он родился, его отец был в отъезде. Но, уезжая, наказывал назвать мальчика именем какого-нибудь выдающегося поэта или писателя. Женская часть семьи, видимо, полагала, что Онегин и есть имя какого-то выдающегося поэта. Вообще история моей семьи довольно интересная. Недавно я прочитал статью известного азербайджанского историка Рамиза Абуталыбова, который исследует жизнь наших соотечественников в эмиграции. Так вот недавно он написал, что в Париже, на одном из русских кладбищ, он нашел могилу с надписью «Захра ханум Гаджи-Касумова». Выяснилось, что это родная сестра моего отца, в 1918-м бежавшая от Советов. Но никто из нас не знал об этом. Захра ханым была женой младшего брата Узеира Гаджибекова — Джейхуна. По воспоминаниям историков, супруги вместе ставили в Париже «Аршин мал алан» и «Мешади Ибад» на французском языке.

— Вы прожили интересную жизнь?

— Да, я прожил невероятно интересную, насыщенную творческую жизнь. В нашем АЗИ было около 20 тысяч студентов и более трех тысяч преподавателей. Ректор часто болел, и я исполнял его обязанности. Это такой масштаб, такой уровень ответственности.

— При этом говорят, ваш институт во все времена был наименее коррумпированным. Это правда?

— Абсолютная правда. В нашем институте было правило — не разрешать пересдачи во время сессии. Поэтому и успеваемость была самой низкой — 50-60%, а у остальных — 80-90%. Когда я был на утверждении у Гейдара Алиевича, он спросил, какая у нас успеваемость. Я был готов к самому худшему, но лгать не стал, честно признался: 60. И вдруг он спокойно говорит: «Ничего страшного, что 60. Пусть даже 50. За это мы вас с работы снимать не будем. Но если в институте начнут брать взятки, вы потеряете и работу, и партбилет». Я счастлив, что судьба подарила мне возможность работать в самом лучшем вузе Азербайджана — с самыми лучшими преподавателями и самыми умными студентами.

— Вы давно живете в Москве, можете ли вы назвать его своим городом?

— За столько лет я, конечно, прирос к Москве, полюбил ее и никуда отсюда уже не уеду. Но своим городом могу назвать только Баку. Я прожил в нем почти полвека, здесь похоронены мои родители и сестра, здесь живет мой брат.

— С азербайджанской фамилией проблем нет?

— Бывает иногда, не без этого. Хотя внешность у меня в принципе не типично кавказская. Расскажу один курьезный случай. Как-то поехали с коллегой в командировку, в Ухту, в «Ухтанефтегазгеологию». А там гендиректор — наш соотечественник, Фаик Мамедов, с которым мы до того не были знакомы. Отдали визитки, сидим, ждем в приемной. Через некоторое время из кабинета выходит сам директор и душевно так обращается к моему черноусому коллеге: «Рад вас видеть, Агалар Султанович!». А Агалар-то Султанович — это я, голубоглазый блондин.

— Вы прожили такую долгую жизнь. О чем-то жалеете?

— Жалею, что так и не смог уговорить маму переехать ко мне в Москву. Она никак не хотела покидать Баку, а я никак не смог настоять на своем. Вот об этом жалею.

Алиева Галиа

Азербайджанские известия.- 2012.-23 июня.- С.-1