Преемственность духовного родства

Теймур Байрамалибеков был одним из интеллигентов-просветителей,

чья самоотверженная деятельность заслуживает нашей благодарной памяти

Имя Теймура Байрамалибекова, 150-летие со дня рождения которого отмечается в этом году, хорошо известно тем, кто интересуется историей просветительства в нашей стране. Он был одним из интеллигентов, чья самоотверженная деятельность по просвещению народа заслуживает и добрых слов, и нашей благодарной памяти. С самого детства его отличала неистребимая страсть к познанию, которой он оставался верен до конца своей жизни. Эти качества в полной мере оказались присущи и всем его потомкам, сумевшим сохранить преемственность кровного и духовного родства.

Вопреки препятствиям и хуле

Начальное образование Теймур Байрамалибеков получил в моллахане села Едди Ойнак Ленкоранского (ныне Лянкяранского) района, вынеся из нее блестящее знание арабского и персидского языков и глубокое понимание Корана. Впоследствии, когда изучил русский язык и через него — мировую культуру, синтез восточного и западного мышления позволил ему избавиться от одностороннего взгляда на мир и происходящие в нем процессы. Закончив в 1881 году знаменитую в Закавказье Горийскую учительскую семинарию, Теймур Байрамалибеков стал одним из первых азербайджанцев, получивших специальное педагогическое образование.

В Ленкоранском двухклассном городском училище, где он начинал свою трудовую деятельность педагогом русского языка, арифметики и помощником смотрителя, в то время было всего… четыре ученика-азербайджанца. Молодой учитель, хорошо понимавший значение образования для своего народа, не мог с этим мириться. Он стал разъезжать по селам, рассказывал крестьянам о полезности образования, убеждал их отдавать сыновей в школу. В результате число учеников резко возросло, но Байрамалибеков понимал, что и 20 человек — капля в море, и поэтому стал искать новые пути. Ему показалось, что, устроившись преподавателем в местное русско-персидское четырехклассное училище «Бехджет» («Радость»), он нашел новый способ привлечения азербайджанских мальчишек к учению. Однако просветительская деятельность неугомонного педагога, как и следовало ожидать, натолкнулась на серьезные препятствия, чинимые с разных сторон. По словам представителей местного духовенства, в этой школе учили «не тому исламу», учителей называли сектантами, а расклеенные на стенах домов объявления о приеме в училище срывались со стен. С другой стороны, российские власти тоже не горели желанием поддерживать стремление азербайджанской интеллигенции дать народу просвещение. Высочайшим указом от 5 февраля 1882 года предписывалось осуществлять правительственный надзор над мусульманскими учебными заведениями. Постоянные проверки инспектора народных училищ также не способствовали популярности учебного заведения. В 1909 году «Бехджет» закрыли.

Но заставить отказаться от идеи просвещения народа, его культурного развития такого человека, каким был Теймур бек, оказалось задачей практически невозможной. После закрытия школы он отдает все силы созданию в Ленкорани нового очага просвещения — русско-мусульманской читальни, которая просуществовала пять лет. И это несмотря на активное противоборство с исламским духовенством. Однако упорная работа Байрамалибекова по просвещению народа не могла не вызвать одобрения и поддержки в обществе, особенно у местной интеллигенции. Теймур бек становится членом городской управы, его авторитет растет, шире становятся возможности решения проблем. Ему удается добиться разрешения на открытие четырехклассной прогимназии, заложившей основы среднего образования в уезде. За три года число учеников-азербайджанцев в ней возросло больше чем вдвое, достигнув к 1914 году 62 человек.

Просто поразительно, как изощрялись местные власти, ища повод закрыть школы, чтобы держать народ в отсталости, не дать ему развиваться. Школу общества «Зия», где преподавание уже велось на азербайджанском языке (огромный шаг вперед для того времени), тоже закрывают. Тот же прежний надзор, постоянные проверки, придирки — обучение на родном языке царским чиновникам кажется неприемлемым. Опять борьба, опять прошения и хождения по инстанциям. Однако есть результат. Байрамалибеков добился ее преобразования в русско-татарскую (азербайджанскую) школу. Но теперь школу пытаются закрыть якобы «из-за отсутствия средств». Заручившись согласием родителей учеников, педагог добивается разрешения брать с учащихся по четыре рубля в год для оплаты труда учителя. Дирекции возразить нечего, пришлось согласиться.

Теймурбек проработал в той школе до 1917 года. В советские времена продолжал работать школьным учителем, педагогический стаж которого составил больше полувека. Но страсть к знаниям выводила его за пределы избранной в молодости колеи. Неслучайно посвященная жизни и творчеству известного просветителя монография Эсмиры Джавадовой, ученого из Института рукописей НАНА, называется «Он был также и известным этнографом». В ней, помимо очерка о Т.Байрамалибекове, приводятся его этнографические труды, хранящиеся в Институте рукописей, — «Лянкяран в прошлом» и «История Лянкяранского ханства».

Знакомясь с результатами его исследований, далекими от педагогики, нельзя не отметить не только широту его кругозора, но и практическую направленность всего, что входило в спектр его интересов. В своих работах он предстает и как этнограф (сборник «Фольклор Азербайджана и прилегающих стран», составленный им на основе собранных за полвека в лянкяранских селах легенд, сказок, сказаний, — один из первых трудов подобного рода), и как краевед. В других трудах подробнейшим образом рассказывается о состоянии всех отраслей хозяйства края, особенно сельского, которое он дотошно изучал. Когда в программу начальных училищ, в одном из которых Байрамалибеков преподавал, были введены занятия по шелководству, он мало того, что едет на краткосрочные курсы при Кавказской шелководческой станции в Тифлисе, но и берется за организацию при Ленкоранском училище опытного хозяйства по выкормке шелковичных червей, вложив в это начинание свои сбережения, рассказывает об этой стороне жизни просветителя его правнук Теймур Атаев.

Одновременно с опытами по шелководству он заложил основу школьной пасеки. Имея медицинское образование на уровне фельдшера, занимается санитарной пропагандой в селах уезда. Ему принадлежит инициатива в постановке проблемы осушения болот, являвшихся постоянными очагами инфекционных заболеваний в крае, и еще многое, о чем требуется рассказ на книжной, а не на газетной площади.

Ветви большого дерева

У Теймура Байрамалибекова было девять детей — пятеро сыновей и четыре дочери. В характере каждого проявились и развились черты принадлежности к роду и собственное своеобразие. И дело не только в генетике, благодаря которой мы получаем набор присущих только нам хромосом, — не секрет, что нередко так и не удается обеспечить возможность их полноценного использования. Детям, внукам и правнукам Байрамалибекова удалось воплотить в жизнь все, заложенное природой, благодаря тому, что, вопреки господствующим в те времена моделям воспитания, глава рода сумел удивительным образом в собственной семье реализовать привлекавшие его современные идеи развития человека. Под стать Теймур беку была и его супруга Ширин ханым — из известного рода Талышхановых, принадлежавшего к одной из ветвей азербайджанской династии Сефевидов. Она первой в уезде научилась читать и писать по-русски, что позволило ей знакомиться с русской и переводной художественной литературой, заниматься переводом.

Естественно, что атмосфера образованности, увлечения литературой и театром, царившая в доме, дружба отца с передовыми людьми своего времени, непреходящий интерес к жизни окружающих их простых людей не могли не сказаться на детях. Наиболее близкой к отцу по взглядам и жизненным идеалам оказалась старшая дочь Марьям, чья трагическая судьба достойна отдельного рассказа.

Благодаря отцу она наряду с родным свободно владела русским, персидским и арабским языками. Закончила Бакинскую мусульманскую школу для девочек, с золотой медалью — учебное заведение Святой Нины, поступила в Московский медицинский университет. Но революционные события 1917 года заставили ее прервать учебу и расстаться с мечтой стать врачом. Через год, возвратившись на родину, она возглавляет в Ленкорани учебное заведение для девочек, под которое отец выделил ей одно из самых просторных помещений собственного дома. Оперная певица, народная артистка Азербайджана Хагигат Рзаева вспоминала об учебе в этой школе:

«В Ленкорани царило невежество, отправлять девочку в школу считалось большим грехом, и под влиянием соседей отчим запретил мне учиться. Хорошо помню, как однажды, вернувшись из школы, я готовила уроки, а отчим, увидев передо мной книжки и тетрадки, взбесился. Разорвал все в клочья и стал бить меня. Бедная мама бросилась мне на защиту, прикрыв собой. Отчим избил ее, а напоследок заявил: «Еще раз увижу тебя идущей в школу, ей Богу, убью». Несколько дней после того события я не ходила в школу. Потом, плача, рассказала обо всем своей учительнице Марьям ханым Байрамалибековой. Она успокоила меня, дала новые книжки и тетрадки и обещала, что переговорит с моими родителями. В школе разыгрывали сценки из спектаклей, а на собранные средства покупали школьные принадлежности и форму для детей-сирот».

Преподавание здесь велось на русском языке. Марьям ханым вела занятия в драматическом, хоровом и музыкальном кружках. Сегодня имена выпускниц ее школы, народных артисток республики Хагигат Рзаевой, Джахан Талышинской, Мунаввар Калантарли, составляют гордость азербайджанской культуры.

Марьям ханым, будучи единственной в Ленкорани женщиной-учителем, одной педагогикой не ограничивалась. Воевала с неграмотностью, много делала для того, чтобы привлечь женщин к культурной и общественной жизни. Именно эта решительная девушка создала в Ленкорани первое женское благотворительное общество, куда привлекла свою родную сестру Рейхан и кузин. Брак с блестяще образованным представителем старинного рода Джавад беком Мелик-Егановым, который активно включился в революционное движение Баку, принес ей не только счастье, но и тяжкие испытания. Как рассказала известный исследователь, заведующая отделом Музея истории Азербайджана Зарифа Дулаева, рабочие-мусульмане избрали Джавад бека своим представителем в Закавказский сейм, где он их представлял во Временном национальном совете и от имени рабочих поставил свою подпись под Актом о независимости Азербайджана. Через десять с лишним лет советская власть, припомнив этот факт, отправит бывшего генерал-губернатора Лянкяранского уезда на 10 лет по этапу в исправительные лагеря — от Карелии до Соловков, где он и скончался в 1942 году. Марьям ханым, директора школы №89, как жену изменника родины тоже репрессируют, обвинив заодно в причастии к мусаватистам, хотя, по свидетельствам современников и потомков, она никогда не занималась политической деятельностью. Почти двадцать лет она пробудет в лагерях, ослепнет, но характер ее сломить не удастся. Вернувшись домой инвалидом, она будет добиваться реабилитации. И добьется — в 1956 году. Годом позже будет реабилитирован и ее муж Джавад бек Мелик-Еганов. Две их дочери -Азера и Талия станут врачами, а третья Асиман — экономистом. Все трое всегда пользовались уважением не только родных и близких, но и коллег. Чтобы представить, какие это были характеры, сошлемся на один факт биографии семьи, приведенной З.Дулаевой в одной из ее статей. Четырнадцатилетняя девочка, у которой арестованы и отец, и мать, пишет письмо, старательно выводя адрес: «Москва, Совет Народных Комиссаров, Председателю СНК Вячеславу Михайловичу Молотову от пионерки Байрамали-Алибейли Азы, проживающей в Аз. ССР, гор. Баку, Почтовая, №68»: «...пишу к Вам, думая, что у Вас я найду помощь и защиту. Нас три сестры. Мы отличники учебы. Мы учимся и музыке... Наше несчастье в том, что после мамы пришли, описали все вещи, а вчера пришли и взяли их. Взяли наш письменный стол, кровати, все другое, но самое главное — это мое пианино. Мы уроки будем готовить на ящике, спать на полу, но без пианино я не смогу жить... Я плачу и, наверное, заболею, умру...».

Этот крик души подростка, видимо, тронул сердце председателя СНК, потому как появилась резолюция Молотова на письме: «...надо защитить, если письмо правдивое...» Из НКВД СССР под грифом «секретно» в СНК сообщалось, что «Наркомом внутренних дел АзССР... возвращены пианино и шкаф, а также урегулирован вопрос с квартирой...». Для четырнадцатилетней девочки это был по-настоящему мужественный поступок. «Можно лишь восхищаться силой духа детей, которые в те трудные годы учились на «отлично», получили высшее образование, не ожесточились, не озлобились, состоялись как профессионалы высокого класса», — подчеркивает историк.

Правнук Теймура Байрамалибекова, Теймур Атаев в статье, посвященной памяти Асиман ханым, пунктирно очерчивает жизненные пути остальных детей знаменитого прадеда. Сын Ибрагим — офицер Национальной армии, расстрелян большевиками. Мамед — главный инженер машиностроительного завода им. Л-та Шмидта в Баку, пал в боях за Керчь в Великую Отечественную войну. Идрис — окончил реальное училище, скончался молодым от плеврита. Исмаил — врач-лепролог, организатор и первый главврач лепрозория в Азербайджане. Энвер — руководитель Азербайджанской лаборатории Кавказского института минерального сырья Мингеологии СССР, преобразованной впоследствии в лабораторию ЦНИИГРИ.

Помимо Марьям, были еще дочери. Насиба — автор лирических стихов, скончалась в молодом возрасте. Тахмина — преподавала в Баку и Агдамском районе. Рахиля — доцент кафедры отоларингологии тогдашнего Азмединститута им. Н.Нариманова, один из самых известных азербайджанских специалистов в этой области.

Генетический код

Каждый из потомков Теймура Байрамалибекова заслуживает отдельного рассказа. Но так случилось, что мне довелось сойтись с людьми, знавшими главного отоларинголога Баку Рахилю ханым Байрамалибекову. Гюллю ханым Мустафаева, тоже «ухо-горло-нос», как иногда пациенты называют врачей этой специальности, долгие годы работала вместе с Рахилей ханым на кафедре отоларингологии в мединституте. Была ее студенткой, а потом коллегой и сохранила в памяти образ врача, не характерный, к сожалению, для нынешних времен. «Она была очень требовательным руководителем и на кафедре, и в четвертой больнице имени Ф.Эфендиева, где проработала почти полвека, — вспоминает Гюллю ханым. — Каждый, кто с ней сталкивался по жизни, может подтвердить: ее глубоко уважали и беспрекословно ей подчинялись».

А уважать ее было за что: блестящие знания и требовательность, в основе которой было одно — судьба больного, зависящая от медиков. Могла быть и резкой, но не в силу характера, а от необходимости принимать решение, которое могло быть непопулярным. Она не очень любила рассказывать журналистам о себе, отвечать на банальные вопросы о самом запомнившемся случае в ее практике. Но однажды все-таки поделилась с писателем Сабиром Гянджали о запомнившемся случае, когда принесли в больницу шестилетнюю девочку, хлебнувшую кипятка и обжегшую горло. Нужно было оперировать гортань и ставить трубку. Мать не соглашалась. И тогда Рахиля ханым взорвалась: «Ты дочку сюда принесла, теперь она моя». И прооперировала. Особенно много работы выпало на ее долю в одном из бакинских эвакогоспиталей. А выйдя в запас в звании майора, вновь вернулась в свою больницу. Защитила кандидатскую диссертацию, хотя материала и на докторскую хватало с лихвой. Ее родственница, невестка брата Исмаила, тоже врача, но лепролога, заложившего в Азербайджане основы этой сложной медицинской отрасли, Назира ханым рассказывает: «Тогда врачи не стремились к званиям и должностям. Их богом и царем, как говорится, был больной, которого надо было спасать или просто лечить. Такой была Рахиля ханым, таким был и мой свекор — Исмаил муаллим». И рассказывает о поездках по районам республики, которые эти два медика, как и сотни тогдашних врачей, совершали порознь, но одинаково делали одно дело: помогали создавать на местах, как тогда говорили, очаги здравоохранения, принимая больных, обучая менее опытных коллег.

Рахиля ханым очень много работала, хотя у нее были семья, дети, внуки. Но она была настоящей ханым, говорит Гюллю Мустафаева, вкладывая в это понятие несовременный смысл. «Ханым» в ее понимании — образованная женщина из благородной, интеллигентной семьи. «А Байрамалибековы, — говорит она, — был очень известный род в Азербайджане, давший много замечательных личностей».

Первый муж Рахили ханым Алирза Атаев был тоже врачом, акушером-гинекологом. Образование получил в Лейпциге. В 1929 году стал доктором медицинских наук. В 1937 году был арестован как «шпион германской разведки». Его обвинили в том, что он поддерживал связи с другими «шпионами», тоже учившимися или работавшими в Германии, и готовил свержение советской власти. Вместе с десятками других людей, бездоказательно арестованных за участие в партиях и организациях, не существовавших на самом деле, профессор Атаев был сослан на восемь лет в Магадан. Оттуда он попал в Пензу, где благодаря высокой квалификации вскоре стал главным акушером-гинекологом области. По его инициативе здесь создается филиал Всесоюзного общества акушерства и гинекологии. В годы хрущевской оттепели он был реабилитирован.

Гюля Мехтиева, ее внучка и талантливая поэтесса, рассказывая о Рахиле ханым, старается не сбиваться на высокий слог, но уважение к своим корням — прадеду, бабушке, ее сестрам и братьям, их детям, родным по отцовской линии, — похоже, переполняет ее, как и других представителей четвертого поколения. Известный политолог и теолог Теймур Атаев не только разделяет уважение к религии предков, как и многие в этой семье, но и является подлинным специалистом в этой области, удачно используя знание исламского мира для такого важного направления в политологии, как место ислама и исламских стран на геополитической карте мира.

Каждый из членов их большой семьи известен в своей области главным образом потому, что образованность и неиссякаемое стремление к знаниям — фамильная черта потомков просветителя Теймура Байрамалибекова. Внучка Исмаила Байрамалибекова Эльнара, окончив с отличием один из университетов в США, работает экономистом, начальником отдела в крупной корпорации. Ее сестра Наиля — сотрудник нашего посольства в Катаре.

Да и все остальные потомки азербайджанского просветителя из Лянкярана, можно смело сказать, достойно продолжают род Байрамалибековых, хотя у некоторых из них другие фамилии. Внук Рахили ханым Фуад Мехтиев закончил с золотой медалью одну из самых сильных бакинских школ — №6, причем специализированный класс с физико-математическим уклоном. В 28 лет защитил кандидатскую диссертацию в МГУ им. Ломоносова по редкой специальности «коллоидная химия». Его идеи произвели такое впечатление на маститых ученых, что ему предложили остаться на соответствующей кафедре, сразу же предоставив часы для преподавания. Талант Фуада оказался многогранным, и, вернувшись несколько лет назад на родину, он создал одну из самых известных сегодня на азербайджанском рынке компаний — по выпуску минеральной воды «Аквавита».

Имнара, дочь еще одного сына Теймура Байрамалибекова Энвера — доктор медицинских наук, профессор Медицинской академии им. Сеченова в Москве, ее сестра Нармина — доцент Бакинской музыкальной академии.

Большинство членов этой замечательной династии слово «успешность» понимают несколько иначе, чем сегодня принято у большинства, когда само это понятие ассоциируется лишь с материальным благополучием. Хотя не похожи на аскетов и таковыми не являются. Но определяющим в этой семье вне всяких сомнений была и остается духовность. Родословное дерево Байрамалибековых дало прекрасные плоды — личностей, которыми Теймур бек мог бы гордиться.

Элеонора АБАСКУЛИЕВА

Азербайджанские известия. -2012. – 3 марта. – С. 3.