Возвращение лидера

Фрагменты из заключительных 5-го и 6-го томов романа-исследования Эльмиры Ахундовой

«Гeйдaр Aлиeв. Личность и эпоха»

( Из воспоминаний Сулеймана Исмайлова:

«…В то время нас в штате состояло человек 13-14. Но реально работали всего пять человек, потому что для остальных попросту не было места. Да и этим пятерым приходилось несладко. В небольшом кабинете стояли всего два стола и два стула, так что, если один сотрудник сидел, другой вынужден был ждать в коридоре, когда освободится место. Условия для работы были не самые комфортные.

Э.А. — Испытывали ли вы какое-либо давление со стороны правительственных органов? Пытались ли вас, например, закрыть?

С.И. — Всякое бывало. Телефоны наши, как мне сказали, прослушивались. Когда премьер-министром стал Панах Гусейнов, он дал указание установить за нами постоянную слежку, кто и с кем разговаривает. Работники Кабмина не здоровались с нами, проходили мимо. Я знал людей, которые в свое время работали с Гeйдaром Aлиeвым, росли при его поддержке, но и они тоже боялись, проходили мимо нас, словно мы — не живые люди, а тени. Если они случайно встречались с нами в коридоре или в лифте, то оглядывались, нет ли кого рядом, чтобы поздороваться. То есть от правительства не было никакой помощи, фактически мы и в Баку находились в блокаде.

Э.А. — Как же вы добывали информацию, как работали?

С.И. — Добывать информацию было очень тяжело. В феврале или марте 1993 года я опять был в Нахчыване и повторно встречался с Гeйдaром Aлиeвым. Тогда он поставил передо мной задачу. «Впредь ты будешь получать из Нахчывана информацию и распространять ее в Баку». В то время руководителем пресс-службы Верховного меджлиса Нахчывана был Али Гасанов. Гeйдaр Aлиeв вызвал его и дал указание информировать меня обо всех своих встречах, переговорах, важнейших решениях Верховного меджлиса, чтобы далее я распространял их в республиканских СМИ в Баку. Тогда я завел специальный альбом, в который вносил все материалы, которые удавалось опубликовать в бакинских газетах.

Иногда бывали важные материалы, и тогда Гeйдaр Aлиeв сам звонил: «Это передай туда-то», интересовался нашей работой. Для меня его поручения были и честью, и большой ответственностью. Я разносил материалы по всем газетам, буквально обивал пороги СМИ.

Очень часто государственные органы печати боялись публиковать наши сообщения. Для нас был настоящий праздник, когда какая-то информация о Нахчыване все же появлялась в прессе.

Помню, информацию о встрече Гeйдaра Aлиeва с послом Франции я отнес в АзерТАдж, встретился с Шамилем Шахмамедовым. Он прочитал материал и говорит: «Как я могу выпустить его?». Он тысячу раз извинился передо мной за то, что не может это сделать при всем своем уважении к Гeйдaру Aлиeву.

Чаще всего наши материалы публиковались в неправительственных газетах. Я до сих пор храню в своем личном архиве газетные вырезки. Если информация выходила, я выяснял, кто сегодня летит в Нахчыван, сам отправлялся в аэропорт, чтобы через этого человека передать Гeйдaру Aлиeву вышедший в печати материал.

Э.А. — Какая еще задача стояла перед постпредством, кроме связей с прессой?

С.И. — Мы старались организовать экономическую помощь Нахчывану. Например, организовывали перевозку машинами цистерн с горючим, просили различные государственные организации о содействии, помогали приезжавшим из Нахчывана чиновникам налаживать связи с министерствами, что-то пробивали. Правда, и это давалось с большим трудом. К Нахчывану было тогда весьма странное отношение, будто это не азербайджанская территория и все, что там происходит, для Баку не представляет никакого интереса.

Э.А. — В чем выражалось это отношение, эта, можно сказать, враждебность?

С.И. — Пока в руководстве сидели люди, которые давали указание держать Гeйдaра Aлиeва в блокаде, не решать никаких вопросов Нахчывана, чтобы тем самым уронить его авторитет в глазах народа. Чтобы люди думали, будто он ничего не может решить, а только конфликтует с руководством республики. То есть старались создать вокруг Aлиeва атмосферу искусственного недовольства. И их бесило, что народ, вопреки их усилиям, только теснее сплачивается вокруг своего лидера.

Э.А. — Кто-то из чиновников хотя бы каялся, говорил вам: я хотел бы помочь, но не в состоянии?

С.И. — Бывали и такие. Но в то время существовала жесткая установка — не оказывать помощи Нахчывану. Те, кто сидел в руководстве республики, не думали о том, что могут вообще потерять Нахчыван…

Э.А. — Не было ли во времена Народного фронта попыток убрать ваше постпредство из Кабмина?

С.И. — Безусловно, они пытались это сделать. Как-то Панах Гусейнов буквально ворвался к нам и закричал: «Зачем они здесь сидят? Это шпионы. Они собирают информацию, передают ее в Нахчыван». Потом повернулся к своим подчиненным и приказал: «Подумайте о том, как их выселить». Да, отношение к нам было жестким. Если бы «фронтовики» еще немного продержались, то наше представительство закрыли бы.

В то время у меня и мысли не было, что Гeйдaр Aлиeв когда-нибудь станет президентом. Суть заключалась в том, что он и сам этого не хотел. Только после того, как республика оказалась в безвыходном положении, Гeйдaр Aлиeв вернулся к руководству по требованию народа.

…Помню, я получал все газеты — и местные, и московские, бережно вырезал все, что писали о Гeйдaре Aлиeве, даже если это было несколько строчек. О том, что он когда-нибудь станет президентом, никто из нас не думал. Мы работали по своему внутреннему побуждению, искренне желая чем-то помочь Гeйдaру Aлиeву, Нахчывану.

Когда мы обедали в столовой Кабмина, на нас многие смотрели косо. Работать в такой обстановке было очень тяжело. Те же немногие, кто хорошо относился к нам, называли нас героями. Мы себя героями не считали, полагали, что это наш долг — помогать Гeйдaру Aлиeву и блокадной автономной республике».

70-летие Гeйдaра Aлиeва в Нахчыване

Из рассказа Шамседдина Ханбабаева:

«10 мая 1993 года Гeйдaру Aлиeву исполнялось 70 лет. Я трижды был у него по этому поводу. Просил:

— Разрешите, пожалуйста, провести небольшую подготовку.

— О чем ты говоришь! Я ни 50-летия, ни 60-летия не справлял.

В последний раз я был у него 8-го числа. Он по-прежнему сопротивлялся. Но я все же сказал сестре в Ордубаде, и они приготовили много вкусной еды. Вечером Гeйдaр Aлиeвич вдруг позвонил мне.

— Шамседдин, тут народа понаехало! И Джалал с семьей здесь, и другие члены семьи.

— Так вы, Гeйдaр Aлиeвич, разрешаете накрыть стол?

— Ну, ладно, только чтобы поскромнее. Ты сам сначала скажешь пару слов, а затем предложишь Рамиза Ризаева тамадой.

Столы мы накрыли в гостевом доме.

Я выступил с коротким приветствием.

— Гeйдaр Aлиeвич, в пятьдесят лет вы стали первым секретарем ЦК, в шестьдесят — членом Политбюро и четвертым человеком в СССР, а семидесятилетие встречаете на своей родине. Мы очень гордимся этим.

Потом я пошел к Рамизу Ризаеву. Но тот наотрез отказался быть тамадой. Я вернулся к Гeйдaру Aлиeвичу и говорю:

— Рамиз муаллим говорит, что собралось очень много народа. Здесь есть академики, артисты, ему неловко быть тамадой перед такой публикой.

— Кого же тогда «назначим»?

— Фарамаза Максудова

Азербайджанские известия.- 2013.- 23 апреля.- С. 2