«Ввиду недоказанности…»

Мусеиб Гусейнов прожил удивительную жизнь - трагическую и яркую одновременно

Среди многочисленных жертв сталинских репрессий был и Мусеиб Гусейнов, ректор мединститута, затем нарком здравоохранения республики, большевик с дореволюционным стажем. Его сын, Оскар Гусейнов, и сейчас, через семь с лишним десятков лет, не может забыть, как вместе с мамой две недели ночевал на скамейке в парке, когда после ареста отца их выставили из просторной квартиры в центре Баку. Счастливая жизнь оборвалась внезапно: родственников, готовых их принять, в Баку не было ни с отцовской, ни с материнской стороны. Семью бывшего наркома вселили в маленькую темную комнатку со вторым светом. Когда они пришли в свое новое жилище, им долго не открывали. Как оказалось, в этой квартире жила молодая женщина, недавно вышедшая замуж за врача, тоже арестованного как «враг народа». Она боялась, что теперь пришли за ней, но оказалось, что это такие же бедолаги, как и она. В этом квартирке и стали влачить полуголодное существование мать и сын Гусейновы.За что же поплатился сирота из далекого Гядабея - впоследствии выдвиженец партии, врач и организатор медицины, один из первых среди немногочисленных национальных кадров Мусеиб Гусейнов, кому он мог перейти дорогу?

Малая родина

Но жизнь в Гядабее, занимающем особое место в истории Азербайджана, резко отличалась от развития других азербайджанских районов. В начале XX века здесь происходили удивительные перемены, превратившие обычную сельскую местность в промышленный центр. Прадед Мусеиба Гусейн двух старших сыновей - Магомед Джафара и Магомеда отдал в медресе. Младший Магомед, отучившись, был некоторое время моллой и стал зваться Молла Магомед. Правда, пробыл в этом качестве недолго. Человек предприимчивый, он разобрался в ситуации и сменил богословскую деятельность на, как сейчас сказали бы, менеджерскую. Стал подрядчиком в германо-российском акционерном обществе с участием уже тогда хорошо известной фирмы «Сименс», занимавшейся добычей медных руд и выплавкой меди. Там были крупные рудники (не случайно до конца первой трети прошлого века Гядабей назывался «Мядан» - рудник), медеплавильный завод с несколькими тысячами рабочих. В своих неопубликованных воспоминаниях, рассказанных со слов отца, доктор физико-математических наук, профессор Токай Гусейнов (внук Моллы Магомеда) очень интересно описывает, как выглядел тогда Гядабей, какие работы в нем в то время велись. «Был также и второй медеплавильный завод в селе Калакенд в 15 км от Гядабея на реке Шамкир. При заводе находилась научно-исследовательская лаборатория, оснащенная по последнему слову тогдашней техники. В ней занимались изучением возможностей добычи золота электролизным путем, и для этого на реке Шамкир была построена первая на Кавказе ГЭС мощностью примерно 150 кВт, которой хватало для нужд лаборатории и уличного освещения… Между заводами была протянута узкоколейная железная дорога с несколькими высокими мостами длиной до 250 м, которая вела в глубь леса, где заготавливались дрова и древесина для нужд производства, общей длиной 35 км с несколькими стоянками. В начале XX века немцы провели дорогостоящий нефтепровод от станции Долляр до Гядабея с двумя насосными станциями (Долляр и Чардахлы) для перевода энергетических нужд на нефть вместо дров. Строительно-монтажные работы велись под руководством иностранных инженеров и техников силами местного населения и «гастарбайтеров».Молла Магомед организовывал сбор металлолома, привлекал местное население к работам и делал это благодаря своим организаторским способностям столь успешно, что снискал авторитет и уважение как сельских жителей, так и администрации завода. Он получил возможность отдать своих сыновей в немецко-русскую школу, которую открыли в Гядабее для детей служащих фирмы, водить их на различные культурные мероприятия, которые проводило акционерное общество, – театральные постановки, концерты, ледовый каток и т.п.

Работая с инженерами и техниками фирмы, талантливый подрядчик видел, как важно иметь образование, да и по своей жизни он мог судить, как мудро поступил в свое время его отец, приобщив к знаниям. Поэтому он открыл начальную школу в родном селе Гарабулаг, где местных ребятишек обучали на русском языке чтению, письму, счету. Многим помогал материально. В этой первой сельской школе в Гядабейском районе получили начальное образование его старший сын Магеррам и племянник Мусеиб, будущий нарком здравоохранения. А затем он отправил мальчишек в Тифлисскую гимназию. Жили они у знакомых деда в армянском квартале, и потому, когда в очередной раз начались армяно-азербайджанские столкновения, вынужден был перевести их в гимназию в тогдашний Елизаветполь (ныне Гянджа), где они и проучились до 1918 года.

Удача, обернувшаяся арестом

Судьба неслучайно свела двух двоюродных братьев - оставшегося сиротой Мусеиба и сына Моллы Магомеда. Способные, склонные к наукам, с глубоко заложенным внутренним чувством патриотизма, они шли по жизни, строя планы на будущее. Когда правительство АДР, находившееся в Гяндже, начало создавать армию, Магеррам стал одним из первых курсантов-артиллеристов школы прапорщиков при Первом мусульманском полку. После окончания в 1920 году он получил назначение в Баку, где и закончил гимназию. К этому времени старший брат Мусеиба Рагим, один из лидеров социал-демократической партии, друг Наримана Нариманова, становится первым начальником бакинской милиции и берет к себе в помощники, руководителем милицейского резерва Магеррама. Вот как, опираясь на воспоминания отца, пишет о том времени его сын Токай: «Особенно тягостное впечатление произвели на него жестокие методы подавления гянджинского восстания, в котором принимали участие бывшие офицеры азербайджанской национальной армии. Он оставил службу в милиции в октябре 1920 г. и поступил в Бакинский университет, избрав карьеру врача. Но вскоре перевелся в Москву, в МГУ, выбрав одну из самых востребованных в то время врачебных специальностей - дерматовенеролога. Вернувшись на родину, он получил назначение руководителем уездного отдела здравоохранения, проявив на этой должности недюжинные способности и построив в Гейчае настоящий медгородок, по тем временам явление необычайное. В него входили центральная уездная больница, стационары, амбулатория, санитарная служба». Организованные им «летучие санитарные отряды» по выявлению больных в отдаленных селах и лечение освоенными им в Москве современными методами привлекли к нему внимание медицинского начальства. Магеррама как молодого перспективного медика направляют в Германию на длительную стажировку.А Мусеиб учился на медицинском факультете Азербайджанского государственного университета, был известным на курсе общественником. В Гядабее было немало ссыльных большевиков, и молодой человек еще тогда приобщился к социал-демократам. Окончив университет как способный выпускник и активный студент, был оставлен на кафедре отоларингологии.Заведующим бакинского отделения здравоохранения работает закончивший медицинский факультет Харьковского университета Таги Шахбази. Через два года его назначают заместителем наркома просвещения, а в сентябре 1926 года он становится первым ректором-азербайджанцем Бакинского университета. Именно при нем в университет приглашаются молодые врачи-азербайджанцы, окончившие российские вузы, - М.А.Мир-Касимов, М.А.Топчибашев, А.Ф.Караев, М.Д.Кажлаев, М.Гаджи-Касумов, Г.Алиев, А.Атаев, А.Талышинский и другие, впоследствии ставшие видными деятелями нашей медицинской науки. Национальных кадров катастрофически не хватает, врачи нужны в столице, но особенно в районах, поэтому заинтересованное внимание проявляется к каждому, кто обнаруживает способности. Мусеиб Гусейнов в их числе. Став ректором Азербайджанского мединститута, он будет так же заботливо относиться к молодым. Доктор биологических наук, профессор Мусеиб Алиев со слов академика, физиолога Абдуллы Гараева вспоминает о его знакомстве с Мусеибом Гусейновым. Того очень беспокоила нехватка национальных медицинских кадров. Он попросил своего помощника представить ему список талантливых перспективных преподавателей-азербайджанцев. В списке указывались три фамилии - офтальмолога Гамбая, терапевта Тагиева и физиолога Гараева. Пригласив заведующих соответствующими кафедрами, он поручил им в течение года организовать подготовку молодых преподавателей к защите кандидатских диссертаций. А самим будущим ученым сказал: «Всё, что от меня зависит, я сделал. Теперь дело за вами». Как известно, Гараев стал академиком, заслуженным деятелем науки Азербайджана, Гамбай - известным офтальмологом, а Тагиев занимал руководящие посты в системе здравоохранения. Но это все потом. А пока Мусеиб Гусейнов учится. Его замечают. К тому же он, как и многие гядабейцы, знает немецкий язык. Мусеиба направляют на стажировку в Германию, где до этого три года провел на стажировке его двоюродный брат и друг Магеррам. Два года он повышает квалификацию, работая в клинике пригорода Франкфурта-на-Майне - Оффенбаха, красивого старинного города, где встречает ту, которая станет матерью его сыновей. Рут Фишер - как и он, сирота, ее, как и его, вырастил родственник, ставший Рут приемным отцом и давший ей свою фамилию. Объединяет их и то, что они работают в одной клинике. Правда, Рут, которая почти вдвое моложе своего избранника, всего лишь лаборантка. Но это не останавливает врача из Азербайджана. Он привезет ее с собой в Баку в 1931 году, она получит советское гражданство и родит любимому сыновей Оскара и Назима.

Арест за антисоветскую деятельность

Мусеиб счастлив. Кажется, все, о чем мечталось, сбывается, и даже то, о чем он и не смел думать. У него семья. В открывшемся на основе медфака АГУ мединституте он вначале декан одного из факультетов, затем доцент, кандидат наук. Потом он назначается ректором. А затем и вершина его карьеры - нарком здравоохранения республики. Однако работа на столь ответственном посту продолжалось недолго - всего три года. Что же помешало молодому продвинутому врачу, одному из организаторов медицины в Азербайджане, партийцу с незапятнанным прошлым, и дальше работать на благо родной республики? Чем не угодил властям человек, мечтавший о том, чтобы Родина стала вровень с развитыми странами, подобно Германии, в которой он побывал? 5 июля 1938 года Мусеиб Гусейнов был арестован и ему было предъявлено обвинение по ст. 64, 68, 73 УК Азербайджанской ССР за принадлежность к контрреволюционной антисоветской организации. Захват власти… в частности с целью насильственно отторгнуть от Союза ССР или отдельной союзной республики какую-либо часть ее территории, шпионаж в пользу иностранных государств, недонесение о достоверно известном готовящемся или совершенном контрреволюционном преступлении - наказание по двум предъявленным статьям этого обвинения предусматривало, как писалось в тогдашнем Уголовном кодексе, высшую меру социальной защиты – расстрел, полную конфискацию имущества и т.п.Думается, Мусеиб Гусейнов предполагал возможность такого развития событий. Во-первых, 20 сентября 1937 года арестуют его двоюродного брата и друга Магеррама Гусейнова - днем, прямо в кабинете, где он работал директором кожновенерологического НИИ. Мусеиб не мог не знать, что стажировки в клиниках Германии, которыми гордились оба брата, могут обернуться обвинением в шпионаже. К тому же, как и Магеррам, он понимал, что против него даже смерть родного брата Рагима, недавно умершего от сердечного приступа. Причина случившегося врачам Гусейновым была понятна: сердце не выдержало известия о том, что есть решение об аресте, которого Рагим Гусейнов ждал с минуты на минуту.Будучи номенклатурным работником, он осознавал: причиной ареста может стать все, что угодно. Созданная в последние годы атмосфера доносительства, оговора честных людей имела, помимо идеологической, и сугубо конъюнктурную подоплеку: возможность для менее успешных продвинуться по карьерной лестнице, заиметь более комфортабельную квартиру, получить место у партийной кормушки. После ареста бывшего наркома его семью выбросили на улицу, а роскошную квартиру Гусейновых занял всесильный работник бакинской прокуратуры. Следствие велось год и семь месяцев. В ходе предварительного следствия выдвинутое против Мусеиба Гусейнова обвинение, как написано в справке о реабилитации, не нашло подтверждения, в связи с чем постановлением следователя следчасти АзНКВД от 29 февраля 1940 года уголовное дело в отношении него было прекращено за недостаточностью улик, с немедленным освобождением из-под стражи. Более того, ему вернули партбилет и оформили пенсию. Можно сказать, повезло. Хотя сын Оскар вспоминает, что в справке, которую отцу тогда выдали, было написано «ввиду недоказанности временно освобождается». Что означало для семьи это страшное слово «временно», представить можно, но как с этим жили близкие? Страшно подумать. Особенно, если знать, в каком состоянии после тюрьмы привезли его домой. Он был практически инвалидом. Нога не действовала, поскольку от изуверских побоев у него был переломан один из позвонков. Домой его буквально на себе притащили родные. Несколько лет он был лежачим больным, потом ходил на костылях, но родная гядабейская земля, куда вместе с вышедшим на свободу Магеррамом он вернулся после заключения, не только приютила сына, но и вернула силу. А то, что случилось дальше, можно назвать едва ли не чудом. Об этом со слов отца пишет Токай Гусейнов: «В Гядабей по делам службы приезжает секретарь ЦК Азиз Алиев, который, не встречаясь с бывшими «врагами народа», на активе в райкоме партии говорит о том, что, по имеющейся у него информации, здесь находятся известные врачи, один из которых может быть полезным в работе врачебно-трудовой экспертной комиссии (ВТЭК). Позже выяснилось, что Азиз Алиев специально приехал в Гядабей, чтобы облегчить участь своих близких друзей Гусейновых. Много позже начальник Гядабейского НКВД Амирасланов и секретарь райкома Намазов признались отцу, что А.Алиев строго наказал каждому из них заботиться о Мусеибе и Магерраме, учитывая, что они являются гордостью азербайджанской медицины и его личными друзьями. Мусеиб остался работать в районе начальником ВТЭК, а отец вернулся в Баку».Вспоминая про то, как тяжело жилось их семье в годы войны, Оскар муаллим говорит, что они так нуждались, что какое-то время ему пришлось жить у дальних родственников в гядабейском селе. В конце войны вернулись в Баку, жизнь как будто налаживалась. Мусеиб муаллим преподавал в мединституте, работал врачом на кафедре отоларингологии мединститута. Его жена Рут преподавала в АГУ, старший сын Оскар учился в мединституте, младший Назим - в средней школе. На кафедре, где работал, Мусеиб познакомился с доктором Рахилей ханым Байрамалибековой, которая потом сыграет в жизни его сына Оскара важную роль.

Единство судеб

Для Рахили ханым все произошедшее с Мусеиб муаллимом было слишком хорошо знакомым. Она прошла этот путь после ареста сестры Марьям, одной из первых в Азербайджане женщин-просветительниц, директора бакинской школы №89, делегата I съезда учителей СССР. Вся ее вина заключалась в том, что она была женой «врага народа», бывшего генерал-губернатора Ленкоранского уезда Джавад бека Мелик-Еганова. Марьям ханым была арестована как активный член мусаватской партии, хотя она никогда не принадлежала ни к одной политической организации. А потом увезли мужа Рахили ханым - профессора Алирзу Атаева. Кому, как не ей, знать, что происходило в душах людей, потерявших своих близких, к тому же отнятых не болезнью, не войной, а государством, жестоко и злонамеренно расправлявшимся с лучшими людьми своего народа. Оскар муаллим вспоминает: «Она была очень душевным человеком. Хорошо понимала состояние нашей семьи. Ведь она была «больна» тем же, что и мы, - давлением государства. Когда умер отец, я учился на третьем курсе мединститута, где она преподавала. Рахиля ханым относилась ко мне как к сыну, общалась со мной так, словно я был ей родным. Так ко мне никто больше не относился. Этого забыть нельзя. Она познакомила меня со своими детьми - Октаем и Реной. И это тоже было знаком особого доверия: в свою личную жизнь после случившегося с мужем она никого, за редким исключением, не пускала». Годы, прожитые Оскаром Гусейновым, не только не стерли из памяти доброту, проявленную по отношению к нему и его семье хрупкой женщиной, матерью двоих детей, молча и с достоинством несшей свое горе. Они позволили ему с еще большим пониманием оценить свойственное, увы, немногим мужество и самообладание, которыми она обладала. Известно, что не у всех хватало этих качеств в те годы. Иногда под давлением общественности и властей люди были вынуждены отказываться от родных и близких. Иногда поступали так, стремясь облегчить положение детей. Рахиля ханым, молча неся свою муку, старалась внести капельку тепла в замерзшие сердца членов семьи Мусеиба Гусейнова. Выросший под опекой доктора Байрамалибековой, Оскар Гусейнов всю жизнь старался быть достойным ее дружбы. Отлично учился, а потом работал, стал профессором, доктором медицинских наук. Многие годы был ученым секретарем Азербайджанского мединститута, теперь АМУ. Врачом стал и его младший брат Назим, посвятивший всю свою жизнь отоларингологии. Уже после смерти Сталина Мусеибу Гусейнову удалось с большим трудом добиться возвращения незаконно отобранной у него квартиры. Но радоваться возвращению в прежнюю квартиру доктору Гусейнову пришлось недолго. Пребывание в застенках НКВД не прошло для него бесследно: нанесенные увечья давали о себе знать. Мало того, на поврежденной части позвоночника появилась опухоль. Ни лечение, ни операция не помогли. Через год, не дожив и до 60 лет, Мусеиб Гусейнов ушел из жизни. Трагической и яркой одновременно.

Элеонора АБАСКУЛИЕВА

Азербайджанские известия.- 2013.-2 марта.- С.3