Личность, сотворившая историю

«10 мая мне исполнялось 11 лет, и вдруг в суматохе дня рождения я обратила внимание на телевизор, где в одной из передач показывали родившихся в тот день знаменитых людей. В ожидании, что будет произнесено мое имя, я стала внимательно прислушиваться и услышала, что в этот день родился выдающийся политик и общественный деятель, президент Азербайджанской Республики Гейдар Алиев». Так начинает свое эссе, представленное на объявленный Советом по господдержке НПО при президенте Азербайджана международный конкурс, посвященный 90-летию нашего общенационального лидера, студентка грузинского Аграрного университета Тамрико Шакая.Далее девушка вспоминает:

«Я ничего не услышала о себе и была разочарована, однако, несмотря на это, заинтересовалась личностью Гейдара Алиева и сказала членам своей семьи, что напишу ему поздравительное письмо.

Родители выполнили мой детский каприз, хотя и не верили, что письмо одиннадцатилетнего ребенка дойдет до адресата. Я, а еще больше моя семья, были сильно изумлены, когда получили ответное письмо господина президента с прикрепленным подарком — книгой о Гейдаре Алиеве, рассказывающей о его жизненном пути и напряженной работе, и видеокассетой. Президент Азербайджанской Республики поздравлял меня, одиннадцатилетнего ребенка из соседней страны, давал советы и делился опытом. Это событие стало одним из самых важных моментов в моей жизни, когда я впервые почувствовала себя важным и большим человеком, который смог бы достичь вершин, и тогда ни одно письмо не осталось бы без моего ответа…».

Эссе грузинской студентки, в котором она далее размышляет о взаимоотношениях двух братских народов, а главное, той роли, которую сыграл азербайджанский лидер в судьбе не только своей, но и соседней страны, стало одним из победителей международного конкурса. И, думается, заслуженно, ибо, несмотря на незатейливость повествования, оно содержит в себе нечто большее, нежели потрясшее воображение ребенка внимание со стороны главы чужого государства. В нем, в этом внимании, — еще одна чрезвычайно важная грань личности нашего лидера: его интерес к каждому, с кем его пересекала судьба, независимо от возраста и статуса, его способность — и неизменная готовность — увидеть значимое и в самом малом. И именно об этом пишет Тамрико, заканчивая свое сочинение:

«В парке имени Г.Алиева встречаются не только азербайджанцы, но и грузины, здесь часто звучат воспоминания о прошлом. А для меня пример его человечности, доброты и отношения к людям — его письмо, в котором он поздравляет меня с днем рождения и которое бережно хранится в моем доме».

Собственно, именно эту цель — дать возможность представителям других стран и народов выразить сугубо личное отношение к нашему общенациональному лидеру, увидеть как бы со стороны то, что видим и знаем сами, в полной мере оценить масштаб этой великой личности — и преследовал конкурс, в котором приняли участие свыше ста авторов.

В канун 90-летнего юбилея Гейдара Алиева авторитетное жюри назвало его победителей и призеров. В их числе не только студентка Тамрико Шакая, но и писатели, политологи, ученые, журналисты из Казахстана, Турции, России, Украины, Румынии, включая и московского корреспондента «Азербайджанских известий» Александра Караваева. Лучшие работы и составили специальное издание, увидевшее свет именно в эти предъюбилейные дни. Некоторые фрагменты из текстов, любезно предоставленных «Азербайджанским известиям» организаторами конкурса, мы и предлагаем вниманию читателей в номере, посвященном 90-летию со дня рождения Гейдара Алиева — общенационального лидера азербайджанского народа.

ЧЕЛОВЕК,

КОТОРЫЙ

НЕ БОЯЛСЯ

Я пишу эти строки еще из больницы. И упоминаю об этом не только для того, чтобы извиниться перед редакцией за возможное опоздание, но и для того, чтобы сразу подчеркнуть, что то, что я сейчас чувствую, носит несколько обостренный характер, который всегда свойствен моменту выхода из реанимации. А успеть я должен.

Александр БУДБЕРГ, обозреватель

газеты «Московский комсомолец»

Говорят, в жизни каждого мужчины после 40 наступает кризис. То ли гормоны перестраиваются, то ли заканчивается инерция, которая родом из детства, то ли еще что. Но вроде бы всегда наступает переоценка — как жил, как собираешься жить дальше...

…И все, что я скажу дальше, я делаю не потому, что пишу в юбилейный номер, а потому, что так чувствую. Гейдар Алиевич Алиев был гигантским персонажем в моей жизни; во всей, сколько бы ни удалось прожить.

Наших встреч было относительно немного. Но неожиданно вместе они дают образ какого-то невероятного человека, который был настолько крупнее других, что можно только диву даваться.

Мне было лет двадцать пять, когда я прилетел из бурлящей Москвы в первый раз брать у него интервью. Я был в джинсах и майке, мои волосы стояли вертикально. У меня не было шансов даже их пригладить, так как меня сразу повезли к Гейдару Алиевичу. Он должен был выступать на каком-то митинге и на минуту подошел ко мне. Наверное, он больше ожидал увидеть журналистов типа Юрия Жукова или Александра Бовина. А перед ним стоял мальчишка, который, очевидно, еще ничего не понимал о том, как устроена эта жизнь. Тем не менее, Алиев не выразил удивления, спокойно приветствовал меня, обещал дать интервью... И дал его, точно зная, на сколько нужно расходоваться. Он был абсолютно согениален моменту. Он не позволил проявиться разочарованию, если оно и было от того, что журналист не в той весовой категории; он мгновенно понял, что же может быть на выходе и что надо сказать. По факту, он сделал это интервью самостоятельно. Но что было поразительно. Отвечая и о прошлом, и о том, что происходит сейчас, и о том, что может и должно произойти, Алиев ни разу не показался человеком зашоренным, догматичным, узким. Он мерил какими-то огромными масштабами, которые были бы велики для многих руководителей огромных стран. Конечно, в этот момент я не мог оценить его масштаба. Но благодарность за то, что он дал мне шанс почувствовать нечто огромное, осталась у меня на годы.

Потом были другие интервью, несколько совместных поездок, разговоры не под запись. Был его великий ответ, почему у него получается, а у других нет — «опыт». И все это время мое восхищение росло. Потому что каждый раз нельзя было не увидеть нечто совершенно уникальное. Об этом трудно говорить без пафоса, вещи в целом неуместной при воспоминаниях об Алиеве. Когда ты думаешь о нем, проще всего восхищаться его организационными, политическими, организаторскими способностями. Можно было восхищаться его фантастической памятью или все тем же опытом, который бы не влез во все суперкомпьютеры ЦРУ.

Но все-таки речь идет о другом. Мы говорим о человеке, который всегда соизмерял все происходящее со всем происходящим в мире. Который был одного роста с этим миром. И при этом он никогда не был в плену собственных иллюзий. Он видел мир разнообразно, чувствовал его удивительным, не делал примитивных суждений — что хорошо, что плохо, — а понимал, куда он движется. И что может получить его страна при том или другом развитии ситуации. Куда необходимо идти и где суждено оказаться Азербайджану.

А ведь он был совсем немолодой человек. И достигал много раз огромных высот. И, тем не менее, он до самого конца не позволил собственному великому опыту «погрести» себя. Он каждый раз видел, как меняется мир. И каждый раз был готов меняться вместе с ним, как того требовало время. Не было догм, которых он не боялся бы пересмотреть с точки зрения сегодняшнего дня, с точки зрения будущего. И в этом он был на голову смелее всех виденных мной политиков. Он знал, что нужно оставить после себя, и поэтому перемен не боялся совсем.

Его предавали, его не понимали, ему мешали, но он был таким крупным, что это почти не имело никакого значения. В каком-то смысле он был даже крупнее своей страны, которую любил всем сердцем и которой — по факту — подарил государственность и будущее.

И когда я думаю о Гейдаре Алиевиче сейчас, сидя на больничном стуле, я твердо знаю, что воспоминания о нем — это что-то, что я никогда не оставлю позади. Потому что это пример какого-то совершенно огромного человека, который не вгрызался в захваченное кресло, а, наоборот, легко, играючи мог потянуть вперед любое дело. Который каждый момент испытывал ответственность не только за то, что делается сейчас, но и за то, что должно быть сделано после него. Человека, который видел перспективу так далеко, что другим в этот момент она представляется совсем неважной. Но проходило время, иногда много времени, и выяснялось, что то, что он видел тогда, к чему тянул, — это и был решающий момент.

Короче, то, что я хочу сказать, сказать, может, и пафосно, но искренне и без преувеличения, — я видел чудо, которое не надо ни с кем сравнивать. Таких людей за всю историю несколько десятков. И я могу сожалеть лишь о том, что видел это чудо так мало. Но раз я его видел, то что-то в моей жизни состоялось. Очень важное. И это сейчас дает мне физические силы.

Спасибо Гейдару Алиевичу и за это.

ПЕНСИОНЕР

СОЮЗНОГО

ЗНАЧЕНИЯ

Фотографом Валера Щеколдин всегда был отчаянным. Самые интересные командировки выбирал. Не случайно в «Огоньке», «Родине», «Собеседнике» и многих других изданиях, с которыми он сотрудничал, вопрос: «Кто поедет в горячую точку?» всегда решался однозначно в пользу Валеры. Так было и в сентябре 1990 года, когда тогда еще корреспондент журнала «Родина» Андрей Караулов собирался в Нахчыван к опальному бывшему первому секретарю ЦК Компартии Азербайджана Гейдару Алиеву.

Бахтияр АБДУЛЛАЕВ,

редактор журнала «Мужская работа»

…В 1991 году в Нахчыване должны были состояться выборы в Верховный Совет Азербайджанской ССР и Верховный меджлис Нахчыванской Автономной Республики в составе Азербайджанской ССР. Алиев был главным кандидатом на ключевые посты в обоих парламентах. Собственно Андрей Караулов и Валера Щеколдин попали в самый разгар предвыборных баталий, стали свидетелями общения опального лидера с народом…

Дальше стоит дать целиком слово фоторепортеру. Его неторопливый рассказ о той командировке, ощущениях и впечатлениях спустя двадцать лет дорогого стоит.

– Я был на трех митингах и видел, что разные люди, бедные люди, все видели в нем спасителя. Он сам всегда подчеркивал, что главная его задача — остановить войну с Арменией. Очень интересно было наблюдать за тем, как меняется выражение лица Алиева. Я три дня снимал его мимику. Вот серия снимков, где присутствуют разные оттенки выражения его состояния, характеристики нелегкого времени, в котором он оказался. Караулов был в Нахчыване недолго. Поговорил и уехал. Я остался. Как-то, пользуясь случаем, попросил Гейдара Алиевича съездить на границу, линию огня. Там немного постреливали. Там ничего значимого, связанного с самим Алиевым, снять не удалось, зато увидел напряжение, которым дышала граница между Азербайджаном и Арменией…

Еще серия снимков — Алиев дома. Мы каждое утро завтракали с Гейдаром Алиевичем. Я, как водится, не столько питался, сколько наблюдал и снимал. Быт Алиева — особая глава. Он жил у сестры, у него своего дома в Нахчыване, как я понял, не было. Глиняный забор, обычный деревенский домик. Достаточно бедный для такого человека. Было понятно, что он не выделял своих родственников и не создавал для них особые условия жизни. Они ничем не выделялись на общем фоне. У Алиева была своя комната, где стояли его чемоданы с вещами. Дома он почти все время был в любимой полосатой тенниске (это видно по фотографиям) и спортивных брюках. Выходя из дома на встречу с людьми, конечно же, переодевался. Но запомнился именно полосатой тенниской. Мне хотелось поснимать его в разной одежде, потому что одежда меняет человека. Когда человек все время в одной одежде снят, создается впечатление, что все снято в один день. К сожалению, разнообразия не было. Но сам Алиев всегда был другой, интересный, вне зависимости от одежды.

…С Алиевым работать было очень комфортно. Он меня практически не замечал и сразу попросил своего охранника не чинить мне препятствий. Что может быть лучше для репортера?

Два слова об охраннике. Он не был профессионалом. По виду обычный деревенский парень, возможно, даже не служивший. Сказать, что он профессионально исполнял свои обязанности, нельзя. Был номинальной фигурой. И это тоже показатель. Алиев не боялся народа, свободно ходил в народ. Ни разу не побоялся общения с толпой. Но нужно сказать, что толпа ни разу не была агрессивной. Народ Алиева любил. Это видно было всегда.

А народ шел к нему бесконечным неиссякаемым потоком. Приходили самые разные люди. Не с тем, чтобы что-то попросить, а с тем, чтобы засвидетельствовать свое почтение, выразить радость, что он снова появился… Люди, которые хотели что-то сделать, шли к нему под крыло, потому что его влияние было очень ощутимо. Он вел себя как радушный хозяин. Не было видно, что этот поток людей его утомлял, раздражал, и он не пытался от этого отгородиться. Вот какая-то учительница привела к нему класс. Пришли ребята с цветами. У него было два приемных места: или в комнате за столом, или во дворе тоже за большим столом. И он принимал там гостей: под навесом, на свежем воздухе. Кто-то приходил, он выходил во двор. Приходили журналисты — и с телевидения, и из газет — брали у него интервью. Съемка состояла, в основном, в том, что он с кем-то говорил. Было три выезда на политические митинги. То есть везде он общался с народом: с кем-то здоровался за руку, с кем-то обнимался, с кем-то шутил.

…Мне как фотографу по идее задавать вопросы, не имеющие отношения к съемке, не совсем правильно. Но Алиев был настолько глубоким человеком, что я несколько раз, оставаясь с ним почти наедине, интересовался некоторыми вопросами. Мне интересно было узнать его мнение о вводе наших войск в Афганистан, об отношениях внутри Политбюро ЦК КПСС. Мне интересно было понять, как работал механизм принятия решений на самом верху. Только, видимо, я не был настолько подготовлен к беседе. Те вопросы в своем большинстве остались без ответа. Но был ответ о том, какой сильной, могучей и колоритной фигурой был сам Гейдар Алиев — сильный, волевой лидер нации и одновременно человечный, не без слабостей человек, семейный, трепетный.

Больше я с ним не встречался, хотя договорился через его дочь, которая жила в Москве, передать снимки. Хотел на следующий год поехать в Азербайджан. Позвонил, получил добро от Алиева. Но не сложилось.

Азербайджанские извести.- 2013.- 9 мая.- С.1