Вейсал КЕРИМОВ, директор клиники ELVA:

«Как специалист хочу только одного — максимально совершенствоваться в своей профессии»

Можно овладеть хирургическим мастерством, быть признанным мастером и иметь высокий авторитет среди коллег, однако при этом спокойно работать рядовым хирургом или заведующим отделением. Можно достичь определенных успехов в научно-исследовательской работе и получить научную степень и при этом успешно совмещать административную и научную деятельность с врачебной и хирургической работой. Об этом и многом другом — в беседе корреспондента «Азербайджанских известий» Галии ЗИСКИНД с директором частной клиники ELVA, доктором философии по медицине Вейсалом КЕРИМОВЫМ.

— Как бы вы определили сферу ваших научных интересов?

— Оптимизация новых технологий в лечении острого холецистита у больных пожилого и старческого возрастов с высокой степенью риска. Это было темой моей кандидатской диссертации. Но в принципе я специалист широкого профиля, провожу все общехирургические и гинекологические операции открытым и лапароскопическим способами. Хочу отметить, что два года назад впервые в Азербайджане я стал проводить операции методом мультитроакарного введения через единый порт. Подобные операции — через рассечение пупка (Single incision laparoscopic) — были впервые осуществлены пять лет назад в США.

— А до этого как оперировали?

— Классическим методом. Преимущество нового метода в том, что инструмент вводится через пупок, чтобы не было разрезов. В техническом плане это очень сложно.

— Верно ли, что по сравнению с другими лапароскопические операции не очень сложны?

— Абсолютно нет. Несложных операций не бывает вообще по той простой причине, что хирургическая операция — это всегда комплекс воздействий на ткани или органы человека, выполняемый с помощью различных способов разъединения, перемещения и соединения тканей, это вмешательство в целостную систему организма.

— Почему вы выбрали абдоминальную хирургию, а не кардиологию, например? Ведь она более перспективна, да и прославиться можно гораздо быстрее?

— В свое время мне предлагали перейти в кардиохирургию, но там больные тяжелее, да и разнообразия, как в общей хирургии, меньше. Да и результативность выше. Французский хирург Маурет (который впервые в 1987 году провел лапароскопическую холецистэктомию) после 12-часовой операции сказал, что это была первая и последняя лапароскопия. Но когда на следующий день он увидел прооперированного им пациента в коридоре, который шел ему навстречу и улыбался, он решил продолжить. На самом деле это очень щадящая операция и, как правило, с хорошими и быстрыми результатами.

— У вас солидный профессиональный опыт, несмотря на относительно молодой возраст…

— Да, мне 34 года, но я оперирую уже одиннадцать лет, с 2002 года. Я родился в Казани, окончил тамошний медуниверситет, там же — ординатуру по общей хирургии. После учебы стажировался в Нью-Йорке, в Турции — знаменитом турецком военном госпитале «Гюльхане», в клиниках Москвы и Казахстана. Кроме того, я являюсь партнером учебного центра мегакорпорации Johnson & Johnson, своего рода лапароскопического монополиста. Первую большую онкологическую операцию я самостоятельно провел уже в двадцать пять. Это было в Казани, в клинической больнице скорой неотложной помощи №6. В той клинике была замечательная практика, ее в разное время посещали Дебейки, Лео Бокерия, Ренат Акчурин. И материал для своей диссертации я собирал в России, а защитился уже в Баку, где живу с 2006 года. В Азербайджане я не собирался заниматься наукой, но профессор Мамедов из Научного центра хирургии им.Топчибашева буквально заставил меня защитить кандидатскую, а сейчас я работаю над докторской диссертацией. Уже пройдя этот путь, я понимаю, как Магеррам муаллим был прав. Это замечательный специалист, прекрасный наставник и очень хороший человек.

— В свои тридцать с небольшим вы уже и кандидат наук, и директор клиники. Значит, амбициозны?

— В хирургии я совершенно неамбициозен. Как специалист хочу только одного — максимально совершенствоваться в своей специальности, чтобы мне не было стыдно перед своими пациентами. Убежден, что можно быть очень хорошим хирургом и при этом оставаться простым ординатором. При этом я не могу работать под чьим-то жестким контролем, мне нужна свобода.

— В частных клиниках, вероятно, этой свободы больше, чем в государственных лечебницах?

— Отнюдь. Деятельность частных клиник лицензируется и довольно серьезно контролируется Минздравом, в котором есть специальный отдел, отвечающий за набор персонала. У каждого сотрудника в министерской базе данных имеется собственный код, содержащий о нем всю информацию. Так что не надо думать, что частные клиники предоставлены самим себе.

— Коль скоро речь зашла о частной медицине, хотелось бы знать ваше мнение по этому поводу. Для чего нам нужны частные клиники при таком обилии новых или качественно отремонтированных государственных больниц? Это просто бизнес?

— Я считаю, что открытие частных клиник — это большой успех для любой страны. Частный сектор — это, прежде всего, конкуренция, мы вынуждены работать так, чтобы выбирали нас. Более того, уверен, что развитие медицины началось с развития именно частного сектора. Возьмите любую цивилизованную страну: качество частной медицины там намного выше, чем государственной.

— Хотелось бы знать, из чего исходят частники, назначая цены на операции? Ведь одну и ту же лечебную манипуляцию можно сделать и за 800, и за 1400 манатов?

— В первую очередь все зависит от оснащения клиники. Это у всех по-разному. Чем больше вложено денег — тем дороже операции. К примеру, лапаростойку можно купить и за 10 тысяч евро, и в десять раз дороже. Вот наша стоит 150 тысяч евро, хотя цены на операции у нас не самые высокие в городе.

— Известно, что работа хирурга связана с постоянным нервным напряжением. Можно ли привыкнуть к стрессу?

— Вероятно, да. Как-то мне попались результаты исследования: люди, которые во время стихийных бедствий (наводнений, землетрясений, тайфунов и т.д.) никогда не впадают в панику, — это хирурги. Потому что с сильным стрессом многие люди сталкиваются впервые, а для нас это обыденность. Я знаю, что хирурги живут меньше остальных лет на 10-15, но мне все равно странно, как люди выбирают другие профессии. Хотя с детства я и не мечтал стать врачом, был очень увлечен химией. Выигрывал все школьные, городские и республиканские олимпиады, даже получил приглашение без экзаменов поступить на биофак МГУ. Но вот стал доктором.

— А каким самым главным качеством, на ваш взгляд, должен обладать врач?

— Помимо обязательного профессионализма, он должен быть очень простым человеком.

— Для вас важен контакт с пациентом?

— Безусловно. И здесь нужно учитывать один очень важный момент. Когда врач появляется в жизни пациента? Когда у того «черная» полоса», болезнь, трагедия. И вот с этим негативом он приходит к нам, и мы «купаемся» в этом негативе с утра до вечера. И хотелось бы, чтобы наши пациенты понимали это. .

Галии ЗИСКИНД

Азербайджанские известия.- 29013.- 23 ноября.- С.3.