Человек неожиданных модуляций .

Успех маэстро Ниязи был обусловлен масштабом его дарования

В центре Баку, в одном из элитных домов, некогда жили Ниязи и его супруга Хаджар ханым. Хозяева дома славились своим гостеприимством и радушием. Здесь часто собирались гости: звучала музыка, велись интересные беседы. Но и сегодня двери этого дома, ставшего Музеем Ниязи, открыты для тех, кто хочет соприкоснуться с миром высокого искусства. Со дня рождения Ниязи прошло 100 лет, но время не властно над величием человека, своими деяниями оставившего неизгладимый след в истории своего народа. Ниязи Зульфугар оглу Тагизаде-Гаджибеков посвятил свою жизнь искусству — в этом и заключалась его особая миссия. Был ли он счастлив? «Я знаю точно, только те из вас будут счастливы, кто станет искать и найдет возможность служить другим», — эти слова Альберта Швейцера дают исчерпывающий ответ на поставленный вопрос.

Ниязи всегда знал, что в искусстве нет легких путей, но он верил в свою удачу. Его успех стал закономерным результатом масштабного дарования: выдающийся дирижер, знаменитый композитор, активный просветитель и пропагандист лучших образцов мировой музыкальной культуры, первый исполнитель огромного количества произведений азербайджанских композиторов. Ниязи было подвластно все. Ему в равной степени удавалось исполнение и оперных спектаклей и симфонической музыки. Опера «Хосров и Ширин», балет «Читра», симфонический мугам «Раст», музыка к драматическим спектаклям, кинофильмам, песни — композиторское наследие Ниязи узнаваемо и ценимо.

Любовь

Ниязи увидел впервые Хаджар на новогоднем ужине в доме ее старшего брата Али-Искендера. Девушка запала ему в сердце, и он, с надеждой видеть ее, стал чаще бывать в этом доме. Но такие частые визиты и украдкой брошенные взгляды на Хаджар не нравились ее братьям, которые всем своим видом дали понять: Ниязи нежеланный гость в их доме.

Узнав, что семья Хаджар поговаривает о возвращении в Иран (откуда они были родом), Ниязи предлагает своей избраннице, ответившей ему взаимностью, бежать и тайком пожениться. Но бдительность ее братьев усложняла задачу. В своих воспоминаниях Хаджар ханым пишет: «Ежедневно под видом занятий ко мне стали приходить мои подружки по институту и в своих студенческих сумках постепенно выносить туфли, платья и другую мою одежду. Забегая вперед, скажу, что потом в течение нескольких лет я благодарила себе за это: не скоро к нам пришли времена, когда мы смогли приобретать мне одежду»… Влюбленным пришлось пройти через огромные трудности и морального, и бытового, и материального характера.

31 июня 1933 года 21-летний Ниязи привез Хаджар в Агдаш, где их встретил его отец. Несколько позже они переехали в Баку. Ниязи получал в консерватории стипендию 70 рублей, 15 из которых платил за крошечную комнатку без окон, со стеной, прилегающей к пекарне. Хаджар донашивала одежду, вывезенную из отцовского дома, а у Ниязи был один единственный костюм, который неоднократно перекрашивался. Галоши «утепляли» несколькими рядами газетной бумаги, чтобы они заодно и меньше промокали. И все же молодые были счастливы и полны надежд на лучшее будущее.

Они прожили вместе в мире и согласии 51 год, оставив о себе добрую память и светлые воспоминания, «сдобренные» тонким юмором. Так, в среде музыкантов долго рассказывался как анекдот следующий случай: однажды, обедая в одном из московских ресторанов, Хаджар ханым намазала ломтик черного хлеба горчицей, а сверху посыпала перцем. Ниязи удивился: «Что ты делаешь? Что получится: перец и горчица?». «Как что получится? Ниязи получится!», — улыбнувшись, ответила находчивая Хаджар.

Известно, что в момент дурного настроения маэстро обращался к своей супруге не иначе как «мадам» и разговаривал с ней на «вы». Спустя час Ниязи мог, как ни в чем ни бывало, позвонить с работы и ласково спросить: «Душенька, что ты делаешь? Как ты там, тебе ничего не нужно?».

«Гений и злодейство несовместны»

Ниязи считали человеком «трудного характера», «сложным и противоречивым». Эмоциональный, вспыльчивый, требовательный, а порой и жесткий, и в то же время добрый, внимательный, честный, отзывчивый — такое сочетание полярных противоположностей с чьей-то легкой руки послужило поводом назвать Ниязи «человеком неожиданных модуляций».

«В радости его таилась горечь, а в печали брезжила радость, за гневом приходило затишье, а спокойствие было чревато взрывом. Трудно было постичь его, угадать таящуюся в его душе бурю. И потому многим он представлялся странным и непредсказуемым. Но не таковы ли все большие таланты?» — писал в своих воспоминаниях о Ниязи народный поэт Азербайджана Бахтияр Вагабзаде.

А вот совершенно противоположное мнение музыковеда Жанны Дозорцевой: «Как удивительно был добр, внимателен и отечески нежен Ниязи с теми, кому он доверял частицу своей души. Теплый, ласковый тембр красивого голоса, неиссякаемый юмор, заразительный смех и поразительная щедрость сердца — таковы отличительные грани Ниязи».

Так, каким же все-таки был этот человек-легенда, непредсказуемость характера которого до сих пор обсуждается нашими современниками? Ответ на этот вопрос мы сможем найти в воспоминаниях тех, кто хорошо знал Маэстро, кому Ниязи дал «путевку в жизнь». Таких людей немало, все они смогли не только найти себя в профессии, но и прославить азербайджанское искусство далеко за его пределами.

На одном из музейных снимков рядом с маэстро — две красивые девушки, которым в будущем предстояло стать звездами первой величины в вокальном искусстве страны — сестры Фидан и Хураман Касимовы. Свой приход в профессию они связывают с именем Ниязи и через всю жизнь пронесли благодарность человеку, еще при жизни ставшему легендой. «30 декабря 1983 года я, в рамках фестиваля «Русская зима», выступила в сопровождении ансамбля Спивакова, — рассказывает Фидан ханым. — Ниязи, увидев трансляцию концерта, позвонил ко мне с поздравлениями и поделился своими планами: «Думаю создать камерный оркестр и сделать с тобой и Хураман концерт вокальной музыки эпохи барокко». К сожалению, эту идею воплотить в жизнь маэстро так и не успел, но то, что он сделал для искусства, — бесценно».

Магнетизм личности

Внешне Ниязи был невысоким, производил впечатление достаточно хрупкого человека. Но все менялось, когда он становился за дирижерский пульт. Под воздействием магического мастерства дирижера рождалась музыка, уводящая в мир мечты и раздумий, в мир бушующих страстей, трагических коллизий или победных триумфов. Удивительная пластика рук при строгости и выразительности жестов, гордая посадка головы, элегантность и изящество в имидже — таким запомнился Ниязи своим современникам. Ему удалось создать собственный стиль, в котором «все должно быть прекрасно». Будучи эстетом (в самом широком понимании), он старался идти в ногу с веяниями времени, будь то творчество или его имидж. Большое внимание уделял модным тенденциям, порой отступая от общепринятых норм.

Ниязи был человеком настроения — это общеизвестный факт. Но ничто не могло повлиять на его особую аккуратность и внимание к своему гардеробу. Стремясь казаться выше, он носил туфли на утолщенной подошве с несколько завышенным каблуком. Современники вспоминают, что когда Ниязи дирижировал, то на его пальце, под светом софитом, сверкал перстень, подаренный ему шахиншахом в знак уважения к таланту дирижера.

Ниязи был всегда модно и стильно одет. Часто, в обход общепринятых норм, он выходил на сцену, надев под фрак модную тогда белую водолазку, которая ему очень шла и ни в малейшей степени не портила общего впечатления.

…Огромный портрет Ниязи, украшающий зал Музея-квартиры выдающегося дирижера, невольно приковывает внимание: одухотворенное лицо, взгляд, обращенный в вечность. В этих глазах — жизнь, наполненная светом искусства, необъятным богатством мира музыки. В застывших на полотне руках ощущается какая-то особая энергия.

В этом зале проходят творческие встречи, звучат интересные концертные программы. Здесь выступают знаменитости и те, кто делает свои первые шаги в мире профессионального творчества. Это царство музыки — искусства, которому было отдано сердце Ниязи.

Рая АББАСОВА.

Азербайджанские известия.- 2013.- 18 января.- С.-3.