Акиф АЛИЗАДЕ, президент НАНА: «Я бы очень хотел, чтобы наша наука была такой же динамичной, как и весь Азербайджан»

Академик Акиф Ализаде — видный ученый-геолог и крупный организатор науки в нашей стране. Год назад он возглавил Национальную академию наук Азербайджана, а совсем недавно, в связи с 80-летним юбилеем, был удостоен высокой награды — ордена «Истиглал» — за эффективную деятельность в сфере развития и организации науки, особые заслуги в подготовке специализированных научных кадров. Об истории и задачах НАНА на современном этапе, о жизни в науке и многом другом — в его беседе с корреспондентом «Азербайджанских известий» Галией АЛИЕВОЙ.

— В следующем году Национальной академии наук Азербайджана исполняется 70 лет. Как будет отмечаться юбилей?

— Это знаменательное событие будет отмечено в нашей стране на государственном уровне. Соответствующее распоряжение, как известно, подписал глава государства Ильхам Алиев, а Кабинету министров поручено совместно с НАНА обеспечить подготовку и осуществление плана юбилейных мероприятий. Семьдесят лет — большой срок. В течение этого времени создана действительно уникальная научная школа, внесшая вклад в мировую науку. И это надо достойно отметить.

Еще не закончилась Вторая мировая война, а в марте 1945 года руководство страны приняло решение об учреждении Академии наук Азербайджанской ССР. Первыми ее учредителями стали пятнадцать ученых разных направлений. В их числе такие выдающиеся деятели науки и культуры, как хирурги М.А.Мир-Касимов (первый президент АН Азербайджана) и М.А.Топчибашев, геологи Ш.А.Азизбеков, А.А.Ализаде, М.А.Кашкай, химик Ю.Г.Мамедалиев, крупнейшие представители азербайджанской литературы Самед Вургун, М.А.Ибрагимов, выдающийся азербайджанский композитор Уз.Гаджибеков, философ Г.Н.Гусейнов, архитекторы С.А.Дадашев и М.А.Усейнов и др. К юбилею мы готовим 15-томник, каждый том которого будет посвящен жизни и деятельности одного из учредителей НАНА.

Нефть больших глубин

— Есть ли направления современной науки, в которых наши ученые занимают ведущие позиции?

— Безусловно. И это в первую очередь нефтяная наука, поскольку весь Азербайджан, по сути, большая нефтяная академия. На базе геологической науки наряду с другими направлениями создавалась сама Академия наук. В составе ее учредителей было три геолога. На современном этапе мы можем гордиться достижениями геологической науки. Создана новая модель глубинного строения земли в пределах Южно-Каспийской впадины. Сегодня в нашей стране осваиваются нефтяные месторождения на глубинах свыше семи километров, ныне прогноз наших ученых — до 10 километров. Это для нефтяной и геологической науки весьма серьезный экзамен. Пока, как известно, самую глубокую в мире скважину удалось пробурить в Мексиканском заливе. На глубине свыше десяти километров British petroleum обнаружила гигантское месторождение нефти. Азербайджанские геологи не первый год констатируют, что имеют все возможности для положительного прогноза на поиск нефти на больших глубинах, исходя из истории геологического и геотектонического развития нашей Южно-Каспийской впадины. Мы так и называем это направление науки — нефть больших глубин. Единственная проблема для нас заключается в сложности бурения. Подготовлены оборудование, технологии, решаются и другие технические вопросы, но сама проблема глубокого бурения, учитывая состав проходимых пород, очень серьезное давление и температуру на глубинах Южно-Каспийской впадины, заставляет нас корректировать и сам процесс, и научный подход к основам бурения глубоких месторождений. Вы помните, что в советское время в Саатлы бурили научную сверхглубокую скважину? Она должна была дойти до 12 км, а прошли всего до 8,2 км: сломались трубы, долото, не вполне точно были учтены технические условия бурения.

— Есть ли принципиальные отличия месторождений Мексиканского залива от Южно-Каспийской впадины?

— Есть элементы сходства и различий в этих регионах земной коры. Наши условия чрезвычайно резкие, сложные. Они связаны с геодинамическим режимом, температурными перепадами, аномально высоким давлением на глубинах. В их изучении в последние годы достигнуты значительные успехи. Второе направление исследований, в котором наши ученые занимают заметные позиции, — это, конечно, участие наших физиков в известном всему миру Большом адронном коллайдере. Они и сейчас продолжают свою работу, и в том, что Хиггс и его коллега Энглер получили Нобелевскую премию за этот замечательный эксперимент, мы считаем, есть результат большой коллективной работы с участием и наших ученых по раскрытию тайны возникновения вещества.

Очень важные исследования проводятся у нас и в области нефтехимии. Это безусловный приоритет азербайджанской науки. Хорошие результаты демонстрируют биологи, особенно в области изучения процесса фотосинтеза. Азербайджанская школа по исследованию проблемы фотосинтеза известна мировому научному сообществу благодаря важнейшим научным разработкам наших ученых в области фундаментальных проблем биологической науки. Заслуживают серьезного внимания и результаты исследований азербайджанских ученых в области изучения механизма взаимодействия клеток иммунной системы с кроветворными стволовыми клетками, изучение части генома человека, которая регулирует иммунные функции.

— В последнее время стало традицией каждое заседание президиума Академии, посвященное конкретной научной проблеме, широко освещать в печати. Для чего такой пиар?

— На каждое заседание президиума мы выносим доклады наших видных ученых, в которых, по мнению экспертов, есть элемент научной новизны. Основной смысл этих докладов еще и в том, что, во-первых, важнейшие научные достижения ученых, по существу, проходят соответствующую экспертизу, а также руководящие структуры НАНА имеют возможность получить представление о том, чем занимаются наши ученые. Я убежден, что они не должны скрывать это от научной общественности, потому что только через средства массовой информации можно популяризировать нашу науку. Кроме того, немаловажно еще, чтобы общество было информировано о том, куда направляются средства, выделяемые на науку, на что тратятся (в виде налогов) их кровные деньги.

Реформы — требование времени

— С вашим приходом в руководство НАНА произошли и все время происходят очень серьезные изменения. Чем это объясняется — вашим реформаторским типом личности или это было требованием времени?

— И тем, и другим. Время действительно диктовало, многое было упущено, чувствовалось очень сильное отставание и медлить уже было нельзя. И, конечно, это свойство моего характера. Я человек неспокойный, все время старающийся что-то создать. Не все удается, правда, но во все времена своей деятельности (я свыше сорока пяти лет на руководящей должности, из них почти половина — в составе президиума Академии) мой характер диктовал мне: надо что-то создавать, быть всегда в движении, в динамике, изучать передовой опыт науки бывшего СССР, а сейчас уже и Запада. Учитывая успешное динамическое развитие в нашей стране и политической, и экономической, и культурной жизни, я бы очень хотел, чтобы и наша наука была такой же динамичной, как и весь Азербайджан.

— Какое место занимала азербайджанская Академия наук в конфигурации подобных учреждений бывших союзных республик?

— Безусловно, одно из ведущих мест — после российской, украинской, белорусской, казахстанской. В некоторых нынешних постсоветских странах наука вообще развалилась. Нам повезло, что общенациональный лидер Азербайджана Гейдар Алиев, глубоко осознавая важность развития науки и научной деятельности для развития общества и страны, всегда говорил и передал эту идею Ильхаму Алиеву, что в каком бы состоянии ни находилась экономика страны, наука должна развиваться, о ней нельзя забывать ни при каких обстоятельствах. В этой связи всегда привожу высказывание знаменитого Луи Пастера, что «наука должна быть самым возвышенным воплощением Отечества, ибо из всех народов первым всегда будет тот, кто опередит другие в области мысли и умственной деятельности».

— А как сейчас обстоит дело с рейтингом азербайджанских ученых?

— Сейчас их проводят различные ассоциации, научно-образовательные центры и т.д. Вот летом прошлого года мы определяли рейтинг институтов нашей Академии, и должен признаться, что он не особенно высокий. Есть пять-семь институтов с высоким международным рейтингом, в основном физико-технического и химического профилей, а также наук о Земле. Сильно сказывается разрыв в поколениях, который произошел после распада СССР и который мы ощущаем сегодня. Мы потеряли в темпе развития научных исследований, в темпе подготовки кадров. Многие наши видные ученые ныне составляют научную диаспору мира, и наша задача — наладить с ней сотрудничество, использовать ее возможности. Что касается отдельных наших ученых, то, безусловно, среди них есть и те, кто регулярно публикует свои исследования в мировых журналах с высоким импакт-фактором, на работы наших азербайджанских ученых есть ссылки, т.е. их научные достижения цитируются, у нас немало видных ученых и почетных докторов наук, которые преподают в зарубежных вузах.

— Кстати, было ли для вас неожиданным назначение на пост главы НАНА?

— В принципе да. Я думал, что в этом возрасте уже не рекомендуют для избрания на должность президента Академии. Правда, некоторые мои коллеги говорят, что Евгению Борисовичу Патону (президент Украинской АН) девяносто пять, на что у меня всегда имеется контрответ: Евгений Борисович возглавляет академию полвека и начинал руководить ею в 45-50 лет. Но каким бы неожиданным ни было мое назначение, я воспринял его как большое доверие президента нашей страны и в меру своих сил и возможностей стараюсь его оправдать. Думаю, что мне удалось сегодня создать в НАНА условия и по подбору кадров, и по их расстановке, и по созданию новых отделов, активно действующих в структуре аппарата президиума. Все это позволяет мне с оптимизмом смотреть в будущее.

— Вы амбициозный человек? Карьерист, перфекционист?

— Не карьерист, но амбициозный — в хорошем смысле. Конечно, мне нравится быть хорошим руководителем, хорошим другом, хорошим отцом, главой семейства. А кто, скажите, не любит, когда о нем отзываются положительно? Но все это хорошо в меру и главное — когда соответствует действительности. Когда переходит границу, уже имеет обратный эффект. Я всегда останавливаю хвалящих меня: «Мы еще не все сделали, еще очень много работы».

Направление стратегического удара

— Что принципиально нового в развитии отечественной науки на ближайшее десятилетие?

— Первое — создание концепции развития научных исследований НАНА до 2020 года в контексте общенациональной стратегии «Азербайджан-2020: взгляд в будущее». Мы сейчас интенсивно над этим работаем. В концепции будут отмечены главные приоритеты развития Академии наук Азербайджана на ближайшее будущее. Конечно, этих приоритетов будет немного, их не может быть 40-50, как это было раньше, это нонсенс. Не более десяти, максимум пятнадцать. Это, в первую очередь, физико-техническое направление, нефтехимия и химические технологии, нефтяная наука и геоинформатика, изучение геодинамики Земли, развитие геномики, биотехнологии, молекулярная генетика. Приоритетов не может быть много, главным образом потому, что это распыление кадров и материальных средств, а концентрация на направлении главного, стратегического удара позволяет решать вопросы конкретнее и глубже.

— Не удивлюсь, если вашим любимым историческим персонажем окажется полководец Жуков…

— Абсолютно точно.

— Любая академия наук — это лицо страны в мировом научном сообществе. Скажите, с какими государствами НАНА наладила наиболее тесные контакты?

— Очень серьезные контакты у нас сегодня с Японией, в основном у физиков. Новый директор Института физики Назим Мамедов стажировался в японских научных центрах, и сейчас нашим молодым физикам удалось наладить плодотворное сотрудничество по нанотехнологиям. Кроме того, конечно, мы активно сотрудничаем с российскими геологами, нефтяниками, геофизиками, белорусскими и казахстанскими химиками и технологами. В области общественных и гуманитарных наук очень прочные связи с турецкой наукой — с историками, востоковедами и т.д.

— Что делает Академия для того, чтобы плотнее объединиться с вузами в контексте системы прямой передачи знаний, которую еще в стародавние времена предложил академик Капица?

— Эта система у нас работает очень даже неплохо, и я считаю это нашим огромным достижением. Уверен, что мы добьемся того, что студенты вузов, будь то бакалавры или магистры, будут заполнять коридоры НАНА в качестве лаборантов, из числа которых мы сможем выбирать на работу в академические институты особо талантливых. Мы уже создали несколько базовых кафедр наших вузов: две — в Институте геологии, две — в ИНХП, одну — в Институте физики, одну — в Институте географии и другие. Недавно, выступая в Институте теоретических проблем химической технологии, порекомендовал и им всерьез задуматься о связи университет — академия. Есть известное изречение М.В.Ломоносова: «Регламент академический таким образом сочинен и положен должен быть, дабы Академия не только сама себя учеными людьми могла довольствовать, но и размножать оных и распространять по всему государству… Университет — друг, более того — единокровный брат Академии наук, который составляет с ней единую плоть и будет заодно с ней трудиться на пользу Отечества. При университете необходимо должна быть гимназия, без которой университет как пашня без семян». Академик Жорес Алферов у себя на физтехе создал такую консолидацию с вузами. Мы пока только начали эту работу. Жизнь показывает, что мы на правильном пути. Приведу в качестве примера свой Институт геологии, имеющий две кафедры — одну Государственной нефтяной академии, другую — Бакинского госуниверситета. Студенты, которые обучаются здесь, участвуют в исследованиях и по результатам их готовят дипломные проекты. Если вы помните, старые дипломные работы были похожи друг на друга как близнецы-братья, а сейчас по согласованию с ректорами вузов, если мы принимаем бакалавров и магистров на работу в НАНА, выдвигаем требования: они должны защищать свои дипломы по академическим темам, утвержденным на ученом совете наших институтов и, естественно, вузов. Вот мы этого добились.

Недавно имел беседу с министром образования, это дальновидный и прагматичный руководитель. Он должным образом оценил наш научный подход, и мы сейчас думаем о том, как создать первый лицей при Академии. Я помню свое время, к нам в школу (в классе восьмом-девятом) приходили из академических институтов и приглашали, одновременно с учебой в вузе, поработать в различных лабораториях. У нас в вузах были научные студенческие общества.

«Продукт науки обязательно должен иметь свою товарную цену»

— Утечка мозгов, как известно, общемировая проблема. Насколько остра она для нашей страны и как НАНА привлекает молодежь в науку?

— В первую очередь стараемся решать социальные вопросы, стремимся улучшить жилищные условия. Должен отметить, что это дело у нас было просто провалено. А сейчас мы строим для наших сотрудников жилье, повышаем зарплаты. Мы не хотим ждать новых повышений зарплаты за счет бюджетных средств, хотя это тоже очень важно. Я предложил всем ученым самим зарабатывать, а не ждать госдотаций. Абсолютно убежден, что конечный результат, продукт науки, должен иметь свою товарную цену. Коммерциализация науки — одно из направлений, нами поддерживаемых. Мы хотим зарабатывать деньги и тратить их на материально-техническую базу и на самих ученых, а также на развитие Академии. Большую подмогу нам в этом вопросе оказывают Фонд развития науки при президенте Азербайджана и Фонд науки при ГНКАР, который по указанию Ильхама Алиева с 2011 года ежегодно выделяет нам порядка 5 миллионов манатов на развитие науки.

— Как сложилась судьба молодых докторантов, которые также в рамках президентского распоряжения несколько лет назад уезжали на научную стажировку в ведущие западные университеты и научно-образовательные центры защищать свои докторские диссертации?

— Практически все они вернулись в Баку, а некоторые повторно съездили — дорабатывать, дописывать свои диссертации. Это не была одноразовая акция, мы продолжаем эту практику, и сейчас в зарубежные научные центры наши докторанты уезжают каждый год.

— Как известно, задача любой академии наук — фундаментальные исследования. Но их можно (по опыту других стран) проводить и в лабораториях, и в вузах, даже в частных компаниях. А существует ли, на ваш взгляд, такая функция, которую, кроме Академии, никто выполнить не может?

— Конечно. Прогностическая и экспертная функции — исключительно прерогатива академий. Есть сложнейшие вопросы, на которые ни одна структура, кроме академической, не может дать однозначного ответа.

— Политическая элита мира, которая принимает решения, в большей степени гуманитарная. А научная и технократическая элита оказалась как бы не у руля. В этом смысле мы отличаемся?

— Нет, не отличаемся. В нашей стране политическая элита также в большей степени гуманитарная. Хотя, бесспорно, Азербайджан — индустриальная страна, развитие промышленности было продиктовано самой жизнью. Но, несмотря на это, в Азербайджане развивались и гуманитарные науки. Вспомните, кто был среди первых учредителей НАНА — поэт Самед Вургун, писатель Мирза Ибрагимов, выдающийся философ Гейдар Гусейнов.

Серьезное развитие нефтяной промышленности вызывало к жизни развитие не только соответствующих наук, но и их симбиоза. Исследования должны проводиться на стыке нескольких наук, ибо только на стыке появляется элемент новизны. Я всегда говорю своим коллегам: посмотрите, кто получает нобелевские премии — по медицине получает физик, по экономике — математик. Значит, они приносят больше пользы именно на стыке.

— Вы из семьи ученых?

— Мой отец был кандидатом медицинских наук, замдиректора по науке Института усовершенствования врачей, дед — ученым-богословом, шейх уль-исламом. То есть я вырос в просвещенной семье, с большим количеством книг в домашней библиотеке.

— Сфера ваших научных интересов?

— Я по образованию инженер-геолог, кандидатскую и докторскую диссертации защищал в области изучения относительного возраста земных слоев, так называемой стратиграфии. У меня были прекрасные учителя и в России, и в Баку. В 1956 году я окончил геологоразведочный факультет Азербайджанского индустриального института, полгода поработал на производстве, а в январе 1957 года пришел в Академию наук. И с тех пор сфера моих научных интересов охватывает региональную стратиграфию меловых отложений Азербайджана. При моем непосредственном участии была разработана стратиграфическая схема меловых отложений Азербайджана, проанализирован и обобщен обширный палеонтолого-стратиграфический материал, отражающий современные представления о геологических процессах, формировании осадочных, вулканогенно-осадочных формаций, распространении и развитии фауны мелового периода. А более подробно об этом — в моих монографиях и трудах.

«С рожденья до смерти мы ждем свое счастье»

— Как бы вы оценили свой личный вклад в науку, памятуя о том, что научный мир, наряду с именами А.П.Павлова и Г.Я.Крымгольца, отмечает ваш большой вклад в изучение ископаемых головоногих и признает ваши заслуги в изучении меловых белемнитов, назвав их вашим именем — «Акифибелиды» — новое семейство белемноидей?

— Мне сложно судить об этом. Могу сказать словами моего коллеги, с которым я работаю более тридцати лет, что Акифу Ализаде удалось сохранить и развить для Азербайджана геологическую науку. Вот это я считаю в своей деятельности самым главным достижением.

— То есть, оглядываясь на пройденный жизненный путь, вы можете сказать, что довольны, как сложилась ваша жизнь?

— В моей жизни, конечно, было много сложностей и трудностей, мой путь не был усыпан розами, но в целом думаю, что жизнь я прожил честную, достаточно полезную — и для страны, и для науки, и для семьи. Конечно, я доволен: у меня прекрасная семья, дети, внуки, двухлетняя красавица-правнучка, много замечательных друзей, и я счастлив, что они ко мне относятся очень искренне.

— А к какому типу руководителя (из трех известных — диктатор, демократ или попуститель) вы относите себя?

— Скорее демократ. Но я люблю, чтобы в любой структуре, которой я руковожу, присутствовало соподчинение. Чтобы люди уважали друг друга и, главное, — понимали. Руководитель я строгий, но вместе с тем заботливый и внимательный.

— Акиф муаллим, любите ли вы отмечать юбилеи? И широко ли их отмечаете?

— Да нет, я просто каждый юбилей подвожу итоги. Каждые десять лет. И все время прихожу к правильным выводам (улыбается).

— Что человек чувствует в восемьдесят лет?

— То же самое, что и в двадцать, и в тридцать.

— Психологи советуют каждый день общаться с людьми в возрасте до семи лет и после семидесяти. С какой возрастной категорией вам комфортнее всего общаться?

— Выражу эту мысль стихами Самеда Вургуна, которые я декламировал всем детям. «Шумите, милые мои! Я враг покоя, тишины, — Дни, промелькнувшие в тиши, Для сердца моего страшны. Не сдерживайте голосов! В ладоши бейте веселей! Мне видеть хочется всегда счастливых, радостных детей!». Вот это мое кредо для малышей, а что касается моих ровесников, — не люблю, когда они много пустословят. Это качество я перенял от деда, он тоже этого не любил. Я не выдерживаю многословия, чувствую себя не в своей тарелке. Люблю предметный разговор — вот как у нас с вами сейчас.

— Известно, что вы человек разносторонне развитый. Хотелось бы знать о ваших пристрастиях в искусстве, литературе, живописи…

— Люблю классику во всем. В литературе, конечно, Гусейн Джавид, Самед Вургун, Пушкин и Лермонтов. В изобразительном искусстве особых пристрастий нет, просто люблю ходить в лучшие мировые музеи, смотреть с удовольствием на произведения французского искусства и продолжать удивляться красоте картин Микеланджело, Леонардо да Винчи, Рафаэля, Тициана и др. Обожаю классическую оперу, забываю обо всем на свете, когда слушаю «Чио-Чио-сан» или арию Каварадосси.

— В чем же секрет вашего долголетия — и жизненного, и творческого? Вы, наверное, занимаетесь спортом?

— Главный принцип — ничему и никому никогда не завидовать. А физкультурой я, конечно, занимаюсь — каждое утро по 40 минут. И так — более шестидесяти лет, с 1948 года. В молодости даже был призером соревнований по спортивной гимнастике. В 1970 году обо мне «Молодежка» писала: «По-спортивному ладен». Все это, я полагаю, результат моей физической культуры.

— У вас потрясающее чувство юмора и большая самоирония. Что вам это дает?

— Юмор и самоирония расслабляют меня. Я человек необидчивый, незлопамятный и немстительный, хотя, по словам друзей, не все забывающий.

— Что вы еще ожидаете от жизни?

— Жизнь моя прожита интересно и плодотворно, но все же отвечу словами одного из любимых мною поэтов Бахтияра Вагабзаде: «Весною живем ожиданьем зимы, Зимою живем ожиданием весны. От малого вечно к большому спешим. Мечтаем о малом, владея большим. Мы в детстве во взрослых спешим превратиться, А взрослыми в детство хотим возвратиться…Тоска ожиданья сильнее всего, С рожденья до смерти мы все в ее власти, С рожденья до смерти мы ждем свое счастье, И ждем свое счастье и рвемся на части, С рожденья до смерти имея его». Я счастлив, что я сегодня с вами, в добром здравии праздную свой восьмидесятилетний юбилей. Я желаю читателям вашей газеты процветания, доброго здоровья и счастья!

Азербайджанские известия.- 2014.- 5 апреля.- С.- 3