Ариф МИРЗОЕВ, композитор: «Самым главным в стенах консерватории было учиться композиторскому мастерству у великого Кара Караева»

Заслуженному деятелю искусств Азербайджана, обладателю медали Иоганна Себастьяна Баха, члену Европейской ассоциации композиторов и органистов Арифу Мирзоеву 10 апреля исполнилось 70 лет. На пути из Германии в Азербайджан, где композитор собирался отметить свой юбилей, он остановился в Москве и зашел в редакцию «Азербайджанский конгресс», чтобы поделиться своими воспоминаниями и планами на будущее.

— Ариф Абдуллаевич, у творческого человека, который многого сумел достичь, должна быть своя формула успеха. Не поделитесь?

— На мой взгляд, это профессионализм, работоспособность, вера в свои силы и в свою звезду, в предзнаменование, наконец. Вот, например, когда я родился, в квартире было полно музыкальных инструментов — рояль «Бехштейн», пианино «Линке Берлин» (оно до сих пор стоит в моей московской квартире), флейта, арфа, фисгармония, клавесин. И все пятеро детей в нашей семье обучались музыке.

Но ведь эти музыкальные инструменты были как бы приложением к квартире, которую купил в начале прошлого века мой отец у отъезжающей из Баку на родину семьи немецких швабов. А если в ней не было бы музыкальных инструментов? Стал бы я тогда композитором? К слову сказать, в то время в городе было много немцев, занимающихся наукой, культурой, строительством. Они построили в немецком квартале лютеранскую кирху с хорошим органом — и именно здесь много лет спустя прошел мой первый авторский концерт. В соответствии с этим предзнаменованием моя музыкальная судьба началась в 1951 году, в школе для одаренных детей при консерватории имени Узеира Гаджибекова в классе скрипки и фортепиано. В третьем классе педагоги определили у меня прекрасный слух, благодаря которому я начал импровизировать и сочинять музыку.

— Про ваш идеальный музыкальный слух одноклассники Бакинского музыкального училища имени Асафа Зейналлы рассказывали легенды.

— Я поступил в это училище в 1961 году на теоретико-композиторское отделение, нам повезло учиться в классе композиции у Хайяма Мирзазаде, известного в то время ученика Кара Караева.Что касается слуха, была такая история. Пошли мы с классом в кинотеатр «Низами» на фильм «Мужчина и женщина». Ребята подтрунивают: слабо, мол, запомнить мелодию с экрана, а потом без нот ее воспроизвести? Поспорили. Они смотрят картину, получают удовольствие, а я работаю, запоминаю. Сложность заключалась в том, что мелодию в картине исполняет оркестр, и мне предстояло выбрать из всего многоголосья фортепианную версию. После окончания фильма вернулись в училище, ребята усадили меня за инструмент — ну, давай! И я исполнил. Кажется, 10 пирожных выиграл. Куда одному столько — поделился.

Потом я вычитал, что такая же фотографическая память была у Джоаккино Россини. И однажды, когда один молодой композитор наиграл ему свое новое произведение, мэтр решил пошутить: «Эта популярная мелодия давно известна!» — воскликнул он и, сев за рояль, в точности, на слух повторил только что прозвучавшую тему. Кстати, такая же память была у Сергея Рахманинова.

— В Азербайджанскую государственную консерваторию имени Узеира Гаджибекова вы поступили с довольно зрелыми сочинениями и были единственным студентом-композитором, чьи произведения уже тогда печатались в Москве престижными издательствами.

— Да это так, но поверьте, самым главным в стенах консерватории было учиться композиторскому мастерству у профессора Кара Караева, великого советского и азербайджанского композитора, народного артиста СССР, благодаря которому за годы учебы в консерватории полностью сформировался мой композиторский стиль.

Я попробовал себя в качестве композитора эстрадной песни. Верхом моего успеха в этом жанре стала вторая премия на Всесоюзном конкурсе современной эстрады «Таллинн-79». Тогда песня «Следы на снегу» на стихи Расула Гамзатова в исполнении популярного эстонского певца Яака Йоалы покорила зрителей. Получилось, что я опередил на этом серьезном конкурсе таких маститых песенников, как Раймонд Паулс, Давид Тухманов и Юрий Саульский. В это же время в эфире звучали мои песни в исполнении Иосифа Кобзона и Джавана Зейналлы, Флоры Керимовой, Льва Ошанина, Галины Улетовой. Не знаю, как сложилась бы моя судьба, если бы я остался композитором песенного жанра. Однако я чувствовал, что душе хочется чего-то другого.

— И потому вы стали основателем нового направления в композиторском творчестве в сфере симфонической, камерной и органной музыки. Как такое удалось?

– Москва, куда я переехал за творческой удачей, поразила разноцветьем музыкальной жизни, которая многократно повышает композиторские возможности. Именно здесь мне удалось создать лучшие свои симфонические, камерные и органные сочинения. Мне нравились национальная музыка, импровизации древнего мугамата, гениальные произведения великого Узеир бека. Одновременно я часами слушал западноевропейскую классическую музыку. И однажды мне пришла счастливая мысль — а что если соединить то, что мне нравится у немцев, итальянцев, французов и англичан, в одно целое и, используя не саму музыку, а музыкальные традиции и форму, сочинять свою азербайджанскую музыку? Потом это назовут «Полистилистика Арифа Мирзоева». Уточню, что в мировом композиторском искусстве мастерами полистилистики считались три композитора — ушедший из жизни Альфред Шнитке, грузин Гия Канчели и ваш покорный слуга. Моими самыми удачными произведениями в этом жанре оказались восточная полифоническая «Органная симфония памяти И.С.Баха» (орнаментально-мугамные хоральные и полифонические вариации в пяти частях) и не имеющая аналогов в мировой музыкальной литературе исламская траурная месса «Январские пассионы» для хора, органа, оркестра и двух народных солистов», посвященная жертвам трагических событий 1900 года в Баку.

В жанре мемориальной музыки отмечу произведение «Молитва печали — великому президенту» в пяти частях для скрипки и органа (памяти президента Азербайджана Гейдара Алиева»)

— У вашей «Органной симфонии…» удивительная судьба. Она звучала во многих странах мира, получив мировое признание.

— Она была написана к 300-летию величайшего композитора Иоганна Баха и получила признание в музыкальном мире. Популярность произведения все время росла, в СССР фирма «Мелодия» выпускала долгоиграющие пластинки с этой записью сначала на Апрелевском заводе, а потом на заводах грамзаписи Ленинграда и Ташкента, были поставки на экспорт.

В рамках моего композиторского проекта — презентации «Органной симфонии памяти И.С.Баха» в крупнейших соборных церквах мира — симфония звучала в знаменитом соборе Вестминстерского аббатства в Лондоне, в столице Шотландии Эдинбурге, в Национальном кафедральном соборе США в Вашингтоне, где правом выступать удостаиваются лучшие музыканты мира.

Для меня же лучшей наградой стала памятная серебряная медаль «Наследники Иоганна Себастьяна Баха» — ее мне вручили на родине великого композитора, в Айзенахе, в 1994 году. Тогда же западная пресса окрестила меня «Себастьяном Бахом Востока» — этот эпитет мне придется теперь доказывать всю свою творческую жизнь.

— Сейчас вы живете на три дома — в России, Азербайджане и Германии. Где вас чаще всего видят?

— В данное время — в маленьком немецком городке Фульда. Здесь у меня достаточно заказов, чтобы задержаться.

— Какой подарок на юбилей вы пожелали бы самому себе?

— Этот подарок еще не готов. Дело в том, что три музыкальных издательства Германии и России собираются совместно выпустить в свет «Полное собрание органных сочинений Арифа Мирзоева» в двух томах. К этому юбилею, увы, не успели…

— Значит, будем ждать следующий юбилей — какие ваши годы! Здоровья вам, Ариф Абдуллаевич, и новых творческих успехов.

Азербайджанские известия.- 2014.- 19 апреля.- С.- 1