Мэр, влюбленный в Баку

Алиш Лемберанский совмещал в себе несколько ипостасей — блестящего специалиста, талантливого организатора и высоконравственного человека

Есть у каждого народа личности, составляющие его гордость и славу на все времена. Это могут быть ученые, художники, музыканты, люди разных профессий, известные своей деятельностью, тем вкладом, который они вносили или вносят в ту или иную область жизни общества, в его развитие и прогресс. А могут быть и лидеры, подающие пример нравственности, высокой духовности. Алиш Джамильевич Лемберанский совмещал в себе несколько ипостасей — высококлассного специалиста, талантливого организатора и высоконравственного человека.

Будучи 21-м по счету председателем Бакгорисполкома, в памяти людей Алиш Лемберанский остался первым и единственным мэром, должности, по сути, выборной и не существовавшей в Советском Союзе. Но, говорят, так обратился к нему в своем письме один из иностранцев, восхитившийся красотой азербайджанской столицы и ее городским головой. Так или иначе, но слово «пошло в народ» и закрепилось за Лемберанским как высшая награда, как звание. Так что, в действительности, его избрала любовь бакинцев, их уважение к интеллигентнейшему, редкостных нравственных качеств человеку, каким был Алиш Джамильевич.

В своей книге воспоминаний это подчеркивает и знаменитый бакинец Николай Байбаков, охарактеризовавший Лемберанского как удивительно бескорыстного человека, который, постоянно работая на руководящих постах, не имел ни дачи, ни квартиры, ни личной машины. Кстати, квартиру, в которой Лемберанский жил с семьями сына и внука, ему уступил Байбаков, уезжая в Москву.

Этапы роста

Родился Алиш Лемберанский в мае 1914 года в селе Лемберан Бардинского района в семье известного азербайджанского хирурга — травматолога и ортопеда Джамиля Лемберанского. Подробности о детских и юношеских годах Алиша Джамильевича почти неизвестны. Как рассказывала его младшая сестра Сафура ханым, в семье, кроме нее, было еще трое детей — старшая сестра Сайда и два брата — Алиш и Фируз.

«В детстве я дружила с младшим братом Фирузом и хорошо помню все, что с ним происходило, — говорила Сафура ханым, — а вот каких-либо ситуаций, событий из детства Алиша совершенно не помню. Он ведь был старше, да к тому же вел себя обособленно, был очень серьезным, учился старательно. Вообще был более тихим, более замкнутым, чем другие дети, и очень скромным, даже стеснительным. По окончании нефтепромыслового факультета Азербайджанского индустриального института (нынешняя Нефтяная академия) брат устроился на завод, поскольку считал, что для того, чтобы стать настоящим специалистом, надо пройти все ступени профессионального роста».

В 27 лет, перед самым началом Великой Отечественной войны Алиш Джамильевич уже работал директором нефтеперерабатывающего завода. С этой должности он и ушел на войну добровольцем, кстати, незадолго до этого вернувшись с финской войны. В начале 1943 года, уже кавалер орденов и медалей, был тяжело ранен в боях под Ростовом.

«Разрывная пуля попала брату в ногу и мелкими-мелкими кусочками «легла» на самый крупный нерв — седалищный, — вспоминала Сафура ханым. — Известно, что даже при небольшом воспалении этого нерва человек не находит себе места от сильной боли, а тут — такая травма. Боль была адская, до потери сознания. Брат рассказывал, что во время наступления наших войск бежавшие немцы перепрыгивали через него как через труп».

Во время наступления советских войск Лемберанского подобрали, поэтапно эвакуировали в тыл. Он попал в махачкалинский госпиталь, где попросил врачей позвонить отцу. «Ваш сын лежит у нас в тяжелом состоянии, если сумеете, приезжайте», — сказали начальнику тогдашнего кировабадского военного госпиталя Джамилю Лемберанскому.

«А в то время шли ожесточенные бои за Северный Кавказ, — продолжала свой рассказ Сафура ханым. — Но папа, невзирая на все сложности, с большим трудом прорвался в Махачкалу, чтобы забрать брата. Привез в Баку и сразу же доставил в госпиталь, размещавшийся в здании Консерватории (нынешняя Музыкальная академия. — Авт.). Адские боли не покидали брата. Лишь на недолгое время, когда больную ногу заворачивали в холодную мокрую простыню, они ненадолго затихали. Наконец Алиша прооперировали. Крупные осколки были удалены, но мелкие все же остались и нога отекла так, что ни одна обувь не лезла. И именно в эти тяжелые для брата дни Мирджафар Багиров, каким-то образом узнав, что бывший директор нефтезавода доставлен раненым в Баку, прислал за ним человека. «Ну куда я пойду в таком состоянии?» — сокрушался брат. И все-таки однажды, часа в три ночи, за ним приехали, и в калоше на прооперированной ноге, на костылях, он поехал к первому секретарю ЦК Компартии Азербайджана. Дома все были в панике.

До утра не было никаких вестей, лишь на рассвете Алиш Джамильевич вернулся в больницу. Родным он рассказал, как Багиров его ругал за то, что он ушел на фронт. «Здесь тоже фронт, трудовой фронт. Ничего знать не хочу... Ранение, боль, то, другое... Ты сейчас должен заняться выпуском высококачественного бензина, годного для авиации. Москва требует обеспечить авиацию хорошим бензином, а он только у нас производится»,— говорил Багиров. В тот же день он вернул Лемберанского на тот же завод и на ту же должность. В первое время он руководил предприятием, находясь в госпитале,

«Я до сих пор помню, что постоянно звонил телефон. Даже ночью звонили, потому что работа шла беспрерывно, без отдыха, и ночь смешалась с днем», — говорила Сафура ханым.

А сын Алиша Джамильевича Рауф рассказал о таком факте. Отцу часто и по ночам в темноте приходилось на костылях обходить завод, и тогда рабочие, чтобы облегчить передвижение, вмонтировали ему в костыль лампочку. Так Лемберанский и ходил.

Сафура ханым вспоминала, что Байбаков, приезжая в Баку, неизменно рассказывал, что Сталин всегда отмечал высокое качество азербайджанского бензина, сыгравшего в победе над фашизмом большую роль:

«Именно за это, за создание топлива для реактивных самолетов, брат вместе с группой специалистов удостоился Сталинской премии, но только мы, родные, знали, чего ему это стоило. Ведь после обхода завода брат шел не домой, а в госпиталь на перевязку. Долечиваться. Наверное, поэтому ни одна из наград (а их у него была масса) его так не радовала, как эта Сталинская премия. А еще потому, что азербайджанский бензин действительно сыграл свою, особую роль в победе над фашистской Германией. Как ребенок он радовался, я это хорошо помню».

В 1950 году Лемберанскому был установлен персональный оклад, постановление о котором было подписано лично Сталиным. В семье сохранилась копия указа об этом.

Руководитель нового типа

Вспоминая о деятельности Лемберанского в годы войны, его друг и соратник тех лет Ита Кардаш в одной из газетных публикаций рассказывала, что в Баку уже тогда имя Лемберанского было на слуху. В городе говорили о его необычной энергии и деловой активности.

«Коллегиальность была его стержневым человеческим качеством, а любой вопрос, будь он личного или производственного характера, решался без промедления», — говорила она.

Уже тогда Алиш Джамильевич являл собой тип нового руководителя. Обаятельный, остроумный, интеллигентный в общении с людьми, он умел проявлять и твердость характера, и решительность там, где следовало принять непримиримую позицию.

Строительство было любимой сферой деятельности Лемберанского, и эта его страсть к созиданию особенно ярко проявилась, когда возглавил исполком Бакинского Совета народных депутатов. Свидетели назначения его на эту должность рассказывают, что оно произошло совершенно неожиданно.

Как-то на одном важном совещании с участием руководителей республики Алиш Джамильевич поднял вопрос об условиях жизни тех, кто жил на загазованных территориях, в сырых подвалах (кстати, при нем в Черном городе началось строительство домов для заводских рабочих и был построен первый в Баку плавательный бассейн). Он внес и несколько конкретных и интересных предложений по проблемам городского хозяйства.

Руководители республики слушали его внимательно, а когда он закончил, то тогдашний первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Вели Ахундов заявил, по словам бывшего тогда редактором газеты «Молодежь Азербайджана» Азада Шарифова, следующее:

— Да, вы совершенно правы, Алиш Джамильевич, городу нужен энергичный и инициативный руководитель. Нам представляется, что именно вы и являетесь этим человеком.

В тот же день Лемберанский уже сидел в своем новом кабинете. Так для Баку началась «эра Лемберанского». Эра полного обновления облика нашей столицы, превращения ее в современный европеизированный город с восточным колоритом. Старожилы помнят, как быстро тогда начал меняться облик и даже воздух, аура Баку. По указанию мэра начали, по выражению зятя Алиша Джамильевича Агабека Султанова, «расковывать улицы», то есть снимать решетки со всех садов и скверов, окон домов, и возникало ощущение, что деревья, словно высвобождаясь из решетчатой тюрьмы, оживают, раскидывая вширь свои ветви. Улицы стали засаживать тополями, появилось много маленьких, но уютных скверов. Стал преображаться и бульвар, постепенно превращаясь в дивный приморский парк с цветущими и источающими аромат декоративными кустарниками и фруктовыми деревьями, началось строительство второго его яруса. Сенсацией стало открытие на бульваре бакинской «Венеции», по которой плыли «гондолы» с детьми и взрослыми. При Лемберанском бульвар был расширен почти до Баилово. В СССР он считался одним из самых красивых, и бакинцы этим очень гордились.

В те годы гуляющие по вечерам на бульваре не раз становились свидетелями «инспекционных» прогулок своего мэра, когда он, следя за порядком, мог сам поправить перевернувшийся мусорный ящик. Он и детей своих воспитал в таком же духе — не делать разницы между своим и чужим, стремиться к порядку не только дома, но и за его пределами.

Обновленная столица

Одной из первых стала преображаться улица Гуси Гаджиева (бывшая Базарная), постепенно обретая достойный вид, затем — проспект Нефтяников. Сейчас уже не спросишь у Алиша Джамильевича, как к нему пришла мысль снести старые дома вокруг Девичьей башни. Но факт: Девичья башня, до этого долгие годы скрывавшая за стенами домов свою архитектурную красоту, в 60-е годы, как и столетие назад, предстала перед людьми от подножия до вершины, величественная, прекрасная, превратившись вскоре в зримый символ Баку, место паломничества туристов.

При Лемберанском новый облик обрела и бывшая Ольгинская улица (так продолжали ее называть старожилы), с которой убрали транспорт и которую покрыли вместо асфальта отшлифованными плитами. Она стала уютной, необычной, а из-за немалых затрат на плитку обрела новое «народное» название — «миллион за улыбку». Говорят, ожидалось, что по ней, совершая прогулку по городу, пройдется и высокий гость Баку Никита Сергеевич Хрущев. Этого не случилось, а память о несостоявшемся событии сохранилась благодаря преображенной улице.

Знаменитое детище Лемберанского — Зеленый театр, чудо-театр, которым гордились все бакинцы. Сказочный, окруженный великолепным садом с открывавшимся позади сцены видом на море. Он притягивал к себе посетителей и в свободные от каких-либо мероприятий дни, потому что сам по себе, своей красотой поднимал настроение. На сцене Зеленого театра проводилось много концертов, представлений, различных мероприятий. После реконструкции и обновления он вновь радует зрителей.

В памяти людей осталось и необычное для строгих советских времен первое в Баку кафе «Наргиз». Как вспоминает сын Алиша Джамильевича Руфат Лемберанский, это были времена, когда по всему Советскому Союзу открывались молодежные кафе, и к Лемберанскому обратились с такой же просьбой.

«Отец тут же создал условия, поскольку приветствовал подобные вещи, считал, что для молодежи нужны такие места для отдыха и встреч», — говорит Рауф муаллим.

Родственники рассказывают, что за границей Алиш Джамильевич повсюду ходил с фотоаппаратом, снимая наиболее интересные и понравившиеся ему архитектурные сооружения. Так, из скандинавских стран он привез идею «Жемчужины», а также архитектурный замысел кафе «Наргиз». «Лебеди» в бассейне на бульваре — тоже его задумка, так же как и олицетворение трех стихий — солнца, воздуха и воды — «Три грации» в Молоканском саду, исчезнувшие в начале девяностых и возвращенные городу несколько лет назад.

Со всего мира Лемберанскому приходили письма с выражениями восторга по поводу увиденного в Баку. Но этот восторг, конечно, нельзя сравнить с той любовью и почитанием, которые испытывают к «мэру всех мэров» сами бакинцы, свидетели поистине неукротимой деятельности Лемберанского по благоустройству родного города. Чего это ему стоило, мы никогда уже не узнаем, но вот по тому распорядку рабочего дня, который он установил для себя, можно судить, насколько он «щадил» себя.

Азад Шарифов вспоминал: «Каждый день, ранним утром, его далеко не новую «Волгу» уже можно было увидеть в самых разных районах города. В 8 часов утра — короткая летучка (максимум 20 минут), и все разъезжаются по своим районным организациям с тем, чтобы через 12 часов собраться и уже подробно проанализировать, что и как сделано и что еще предстоит сделать».

Квартирный вопрос

Проблема жилья была одной из главных в Баку тех лет, и для предшественников Лемберанского — почти неразрешимой. Говорят, что до Лемберанского в Баку в год домов строили в 10 раз меньше, чем требовалось.

Но когда Лемберанский уезжал на ответственную работу в Москву, здесь в год сдавали уже до 700 тысяч квадратных метров жилья. Конечно, единолично решить этот вопрос невероятной сложности было не по силам даже такому авторитетному мэру, как Алиш Лемберанский. Массовое обеспечение нуждающихся дешевым и, как тогда считалось, временным, на 20-30 лет, жильем было инициативой Никиты Хрущева — не зря выраставшие по всей огромной стране малогабаритные пятиэтажки прозвали «хрущовками». Но благодаря личным усилиям Алиша Джамильевича это решение ЦК КПСС осуществлялось особенно успешно.

Активно при нем обустраивались и старые кварталы. Киновед Тогрул Джуварлы вспоминает: «Наша семья жила на Южно-Советской площади, а в районе Советской улицы, как, впрочем, и во многих других частях города, было плохо с обеспечением питьевой водой. Люди ведрами таскали ее, спускаясь и поднимаясь по крутой лестнице наверх, к своим домам. Жильцы пожаловались Лемберанскому. И вскоре у нас во дворе появились водовозные машины, к которым жильцы становились в очередь с ведрами. Мэр города лично, пока не наладилось с водой, контролировал этот процесс, следя за тем, чтобы женщин и пожилых людей обслуживали вне очереди, чтобы был порядок».

Еще один факт: старожилы, пользовавшиеся услугами базара на улице Гуси Гаджиева, помнят, как тяжело было с полными сумками подолгу ждать в стужу и зной транспорт. Только при Лемберанском на улице возле базара и по всему городу, в частности на остановках, появились выкрашенные в несколько цветов — «фестивальные» — скамейки. И люди оценили это неординарное проявление заботы любимого мэра. Не случайно появилась песня «Бакинские скамеечки», быстро ставшая популярной. Попробуйте вспомнить мэра, о делах которого складывались бы песни! А ведь Алиш Джамильевич все это делал не для показухи (в его деятельности она напрочь отсутствовала, этим он тоже запомнился людям), а для того, чтобы бакинцам было удобно и комфортно жить в своем городе, чтобы окружающий их ландшафт был красивым. Оттого и появилась однажды на стыке двух улиц возле «Монолита» на «ножке» с небольшой лесенкой будка для милиционера. В этом небольшом новшестве тоже наглядно и зримо проявилась любовь к людям и к городу. Он умел создавать городской уют, в этом проявлялись его внимание, забота о людях.

Если спросить жителей Баку, как много они могли бы еще рассказать. А если бы деревья могли говорить... И улицы... И дома...

«Алиш Джамильевич считал, что у Баку свой, особый шарм, который нельзя портить, и очень переживал, что Крепость начала застраиваться, что вновь появились решетки, что уродуются фасады зданий, уличные балконы, а он даже своим родственникам, будучи мэром, не разрешал вносить изменения в дом даже со стороны двора, чтобы не навредить его облику», — рассказывал Агабек Султанов.

Семилетняя эра Лемберанского завершилась превращением Баку в красавец-город с европейским «акцентом». Таким Алиш Джамильевич оставил его перед отъездом в 1964 году на ответственную работу в Москву — заместителем начальника Главного управления микробиологической промышленности, где он тоже начинал с нуля, ведь это была совершенно новая отрасль народного хозяйства. И на этой должности он успел сделать многое, проявив и инженерные, и организаторские способности. Как рассказывает Рауф Лемберанский, отцу приходилось ездить и на Крайний Север, и в тундру.

Строительный гений

«Второе пришествие» Алиша Джамильевича в Баку состоялось в 1969 году, когда к руководству в Азербайджане пришел Гейдар Алиев, предложивший Лемберанскому взять на себя руководство строительством в республике. В 1970 году Алиш Джамильевич заступил на должность заместителя председателя Совета министров по строительству. Первой его стройкой на этом посту был нынешний Дворец имени Гейдара Алиева. Затем он руководил возведением промышленного гиганта — Бакинского завода бытовых кондиционеров, а еще дворца «Гюлистан», гостиницы «Москва» и других. Сам Гейдар Алиев, вспоминая об этом, говорил, что «Лемберанский с душой делал эту работу, болел за нее».

Театр музкомедии стал «лебединой песней» Лемберанского. Он строился в то время, когда в республике поменялись руководители, царил хаос и лишь благодаря авторитету Алиша Джамильевича удавалось выбивать необходимые стройматериалы. Сафура ханым рассказывает, что он строил театр как свой собственный дом — с любовью. Лично выбирал кресла, люстру, обращая внимание на каждую деталь, оттенок цвета. За мебелью ездил в Дубай — выбирал, договаривался, привозил — все лично.

«Я ему говорила: «Алиш, тебе сейчас это надо? Ты же на пенсии, поехал бы лучше на курорт отдыхать». А он, по сути, бесплатно строил, иногда рабочим задерживали зарплату, и он им раздавал свою пенсию, лишь бы не разбежались. Он дорожил хорошими работниками, они у него тоже с душой работали. А он не имел покоя ни днем, ни ночью», — свидетельствовала Сафура ханым.

Но находились люди, которым было непонятно стремление Лемберанского к красоте, совершенству. Говорят, однажды один из чиновников спросил у него с ноткой упрека: «Зачем вы покупаете для театра такую дорогую югославскую мебель, ведь бакинская фабрика делает хорошую мебель, причем по зарубежным технологиям». Будучи человеком искренним и ненавидящим фальшь, Лемберанский, в свою очередь, спросил: «А для дома вы покупаете бакинскую мебель?».

...Вся жизнь Алиша Джамильевича Лемберанского, все его дела настолько высокий образец того, как надо служить делу и людям, что его фамилия превратилась в символ всего того лучшего, что может быть в человеке и руководителе. «Он был настоящим патриотом, — говорил Агабек Султанов. — На его пути было много ухабов, рытвин, и он не свалился ни в одну яму потому, что был истинным интеллигентом. Никогда не был рвачом, не принимал подарки, и никто из родных не помнит, чтобы Алиш Джамильевич когда-нибудь отдыхал».

Алиш Джамильевич Лемберанский не дожил до своего 85-летия всего девять дней.

Несколько лет назад, наконец, состоялось долгожданное событие: на фасаде дома, где жил Алиш Джамильевич, была установлена мемориальная доска с горельефом. В торжественной церемонии приняли участие известные представители бакинской интеллигенции. Выступившие на церемонии кинорежиссер Огтай Мир-Касимов, писатель Чингиз Абдуллаев, строитель Эмиль Ахундов назвали А.Д.Лемберанского великим человеком и великим бакинцем. «Я думаю, что если бы каждый из градоначальников сделал хотя бы одну десятую того, что сделал Лемберанский, у нас был бы цветущий город-сад», — сказал тогда Чингиз Абдуллаев. И с этими словами, думается, согласится каждый.

В этом году легендарному бакинскому мэру исполнилось бы сто лет. Распоряжением президента Ильхама Алиева его юбилей будет широко отмечаться в Азербайджане.

Франгиз ХАНДЖАНБЕКОВА

Азербайджанские известия.- 2014.- 4 октября.- С.- 3