Станислав ПРИТЧИН, политолог (Россия): «У Азербайджана самодостаточная экономика»

Университет АДА пригласил российского ученого Станислава ПРИТЧИНА прочитать лекцию азербайджанским студентам на тему российской внешней политики на нынешнем этапе. Географическое соседство и историческая общность Азербайджана и России обуславливают углубленное развитие отношений между странами. В интервью «R+» он представил свое видение новых сфер сотрудничества между двумя соседними странами.

— Университет АДА — высшее учебное заведение, организованное на принципах западной системы образования. Вы же являетесь первым российским ученым, который выступил в университете с лекцией. Как вы считаете, насколько важно, чтобы были услышаны голоса именно российских экспертов?

— Учитывая, что АДА является одним из самых престижных вузов Азербайджана, диверсифицированный подход к образованию, безусловно, очень важен. Ведь помимо сугубо западных учебников и курсов политической науки и международных отношений существуют и альтернативные взгляды. Я не имею в виду только российские, у Азербайджана еще есть другие соседи, такие, как Иран, Казахстан, которые обладают своими научными школами. Чтобы подготовить будущих специалистов по международным отношениям, важно давать студентам возможность услышать разные точки зрения, критически осмыслить те или иные методологические подходы, инструментарии. Так что это был осознанный шаг руководства вуза, которое пригласило меня с лекцией. Насколько я знаю от организаторов визита, в дальнейшем планируется приезд ректора Дипломатической академии России, а также иранских специалистов.

— По вашему мнению, какие сферы сегодня наиболее приоритетны в российско-азербайджанских отношениях?

— Двусторонние отношения развиваются достаточно динамично, прежде всего потому, что политические руководители Азербайджана и России имеют очень хороший, открытый диалог на высшем уровне. Исторически, культурно, этнически мы очень близки друг к другу, нас также связывают совместные экономические, политические, общечеловеческие факторы, что нельзя не учитывать при выстраивании добрососедских отношений. Кроме того, структуры экономик России и Азербайджана схожи в том смысле, что главными секторами являются энергетические сферы. Так что и перед Азербайджаном, и перед Россией стоят задачи диверсификации экономик. И вот здесь, на мой взгляд, недостаточное внимание уделяется возможной российско-азербайджанской кооперации. Например, в Азербайджане существуют программы поддержки ненефтяного экспорта или, скажем, развития военно-промышленного сектора, в то время как у России в этом плане есть свои наработки, так что эта сфера потенциально может быть интересной для развития наших совместных отношений.

Новые экономические реалии с санкциями и эмбарго, которое Россия ввела в ответ на санкции со стороны западных стран, также создают достаточно благоприятные условия для того, чтобы азербайджанский сельскохозяйственный сектор, в целом ненефтяная сфера ориентировались на российский рынок. Есть возможности наращивания именно несырьевого экспорта. В этом ключе, конечно, особый интерес представляет если не тесное сотрудничество, то, по крайней мере, координация и изучение опыта России в рамках выстраивания Евразийского экономического союза (ЕАЭС).

— Не кажется ли вам, что нужна определенная четкость в отношении ЕАЭС. Что это — организация самодостаточных государств с равным влиянием или же это формат ЕС, где Германия, Франция и Великобритания являются ядром союза, а остальные как бы примыкают к нему?

— Конечно, нужны экспертиза и понимание того, что реально работает в рамках союза. В определенной степени вы правы в том, что локомотивом ЕАЭС являются три крупных, самодостаточных государства — Россия, Беларусь, Казахстан. Но невозможно создать более развитую ситуацию в России, Казахстане и, например, отгородиться стеной от Кыргызстана, Узбекистана и других стран. Невозможно на южной границе Казахстана построить нормальную стабильную экономическую систему в условиях постоянной нестабильности в Кыргызстане. Немаловажную роль играет и миграционный вопрос, когда речь идет о многомиллионных потоках. Неофициальная миграция порождает социальные проблемы, создаются условия для роста криминала. Относительно того же Кыргызстана, который является одним из поставщиков людских ресурсов на рынки России и Казахстана, создаются более привилегированные условия — возможность работать по специальности, облегченные условия пребывания в России и Казахстане, в отличие от рядового узбека или таджика, которые вынуждены покупать патент, сдавать экзамен на знание языка. Конечно, я не сравниваю Азербайджан с Кыргызстаном, у Азербайджана самодостаточная экономика, и поэтому тут вдвойне нужна экспертиза, в чем может быть интерес присоединения Баку к союзу. В этом и заключается преимущество ЕАЭС перед ЕС, потому что в ЕС ты изначально приходишь на те условия, которые уже написаны, повлиять на которые никак не можешь. В ЕАЭС каждая из сторон отстаивает свои интересы.

— Возвращаясь к вопросу с мигрантами. Сейчас Россия ужесточает правила для въезда мигрантов. Выходит, что этот вопрос может стать одним из способов, скажем так, «втягивания» государств в ЕАЭС?

— Не думаю, на самом деле это не искусственный барьер. Просто проблема трудовой миграции в России в какой-то момент стала ребром. В ситуации, когда вопрос касается миллионов людей, очень сложно создать комфортные, эффективные условия. В конце концов ни у кого же не возникает вопроса, почему нужны разрешение и сдача экзамена на знание языка для получения работы в ЕС или США. Там эта система работает достаточно жестко. В России также создаются условия для легальной миграции.

— У любого проекта, союза должен быть какой-то идеологический хребет. Евразийство как философско-политическое учение привлекает внимание не только в России. Говоря о ЕАЭС, мы в основном обсуждали экономическую заинтересованность. Но какие еще могут быть у ЕАЭС общие стандарты, помимо экономики?

— Евросоюз умеет очень хорошо работать со своим имиджем, но если мы посмотрим историю его создания, он тоже начинался с экономики. В случае с ЕАЭС не нужно забегать вперед, сейчас мы проходим первичную стадию. Сейчас нельзя говорить о том, что у нас есть какой-то единый подход, который мы можем взять за основу. С одной стороны, это можно воспринимать как слабость, а с другой — в этом видится плюс, потому что нет единой доминирующей идеологии, мы видим открытую площадку. На самом деле вопрос идеологии на экспертном уровне обсуждается интенсивно. Но этот вопрос не будет стержневым с точки зрения принуждения всех участников соответствовать каким-то стандартам. ЕАЭС обвиняют в попытках реинтеграции СССР, попытках России восстановить свое имперское прошлое. Но если чуть-чуть вникнуть в то, каким образом принимаются решения, то мы увидим, что из 10 министров на Казахстан и Беларусь сейчас приходится по три министра, все решения принимаются коллегиально.

— Хотелось бы поговорить о таком позитиве в русско-азербайджанских отношениях, как «русский фактор». Речь идет о русскоязычных школах, русскоязычном населении, об «островке» русского мира, который сохраняется в Азербайджане, надо отметить, как явление, без особой помощи и влияния со стороны России. К примеру, не секрет, что в Армении, которая находится в стратегическом союзе с Россией, фактически, кроме семей российских военных, русских нет. В Азербайджане же совсем иная ситуация, только в Баку сейчас больше русских, чем на всем остальном Южном Кавказе. Какую роль этот фактор может играть в тех интеграционных проектах, которые мы с вами обсуждаем?

— Если Азербайджан решит сотрудничать более тесно, для него это будет серьезная подмога. Хотя бы в языковом плане — не нужно будет учить новые языки. То есть это будет бонус и плюс для самого Азербайджана. Кроме того, огромное количество азербайджанцев живет в России. Это как минимум наша связь в гуманитарной сфере. Азербайджан и Россию объединяет, помимо всего прочего, то, что мы мультиэтнические страны. Еще одна точка соприкосновения — толерантност