«Меня ждала жизнь…»

Судьба Банин (Умм-эль-Бану Асадуллаева) — полный драматизма сюжет для фильмов и романов. Ей исполнилось бы 110 лет

Банин — заметная личность в нашей истории и литературе, вся жизнь которой — драматический сюжет для фильма и романа. Собственно, такой автобиографический роман в двух книгах — «Кавказские дни» (1945 г.) и «Парижские дни» (1947 г.) — она написала сама. А позже были и другие произведения писательницы, большую часть жизни прожившей в эмиграции в Париже — «Встреча с Эрнстом Юнгером» (1951), «Я избрала опиум» (1959), «После» (1961), «Иностранная Франция» (1968), «Зов последней надежды» (1971), «Портрет Эрнста Юнгера» (1971), «Эрнст Юнгер в разнообразных лицах» (1989). Последний из опубликованных романов — «Что мне рассказала Мария» — вышел в 1991 году, за год до смерти Банин.

Умм-эль-Бану родилась в Баку. Оба ее деда: Муса Нагиев (со стороны матери) и Шамси Асадуллаев (со стороны отца) были известными нефтепромышленниками. Но их миллионы не принесли Банин и ее семье благополучия. «Богатство нашей семьи было настолько велико, что, в конце концов, обернулось ее несчастьем… богатство было потеряно», — вспоминала она годы спустя.Мирза Асадуллаев, отец Банин, будучи старшим сыном в семье, занимался в основном «семейным бизнесом: нефтяные фирмы на берегах Каспия и Волги, Московские, Варшавские…», ибо в 1895 г. на приобретенном им новом участке земли, на котором начали бурить скважину, забил крупный фонтан. В течение 56 дней скважина выбрасывала по 1,5 млн пудов нефти — эта удивительная ситуация вошла в нефтяную историю Баку.А десть лет спустя, зимним днем, дочь Мусы Нагиева — Умбиль-Бану умерла при родах, «не насладившись… величайшим даром — молодостью…». Родившуюся девочку, младшую из четырех дочерей Умбиль-Бану, назвали в честь умершей матери.Воспитанием детей занималась фрейлейн, обучая их немецкому языку. «Четыре девочки-мусульманки пели религиозные песни христиан, посещая религиозное Общество немецких женщин…». Получив в родительском доме образование по европейским стандартам, Банин владела английским, русским, французским языками, а также имела классическое музыкальное образование. Однако умела совершать намаз и знала на память небольшую суру из Корана.Их отец, постоянно находившийся в разъездах, был молод и красив — он решил «избрать себе «культурную» спутницу жизни». И однажды, в одну из служебных поездок в Москву, влюбился в красавицу-осетинку Тамару Датиеву, воспитанную «в европейском духе…» и получившую образование в Париже. С появлением мачехи в доме возник новый мирок. Дети стали изучать французский, был приглашен и преподаватель из Англии.Годы своего детства Банин вспоминала так: «Полузабытый сон, услышанная где-то сказка…». Помнила она и поездки с отцом на нефтяные промыслы в Бибиэйбат, который казался ей пустынным берегом, хотя и был «утыкан нефтяными вышками».В 1917 году, в революцию, семья Банин уехала в Энзели. Вернувшись через полгода в Баку, они оказались в «своем разграбленном доме…, но беспорядок и разруха не уменьшали нашей радости», ибо политические события в Баку менялись на глазах. С установлением Азербайджанской Демократической Республики (АДР) отца Банин назначили министром торговли.Но вскоре вновь все изменилось: с установлением советской власти семья Банин потеряла все состояние, а ее главу арестовали. Чтобы спасти отца, Банин вышла замуж за влиятельного, но ненавистного ей человека, который был старше ее на 20 лет — Бала Годжаева. Благодарный и счастливый муж добился освобождения тестя, обеспечил его загранпаспортом и Мирза Асадуллаев сумел покинуть Азербайджан.А в 1924 году смогла вырваться из Баку и сама Банин. Она подробно описывает в своем романе это грустное прощание с близкими, с детством и домом на даче, где семья проводила отдых в летнее время — «с теми, кто был невидим другим и бесконечно дорог мне. Ведь я никогда уже не вернусь на Кавказ!»… «Побыть в деревенском домике… Старые лозы, окружив меня, приветствовали тихим шелестом… сотни розовых кустов начинали цветение, мягкий песок слегка похрустывал под ногами… Села на краю огромного бассейна, наполненного чистой голубоватой водой…— Мы видимся с тобой в последний раз…

…направилась к дому… села за пианино. Хотелось наиграть… веселое, но звуки были фальшивыми и траурными.., прошла на балкон… села в плетеное кресло. Солнце спешило к горизонту, в предзакатном небе лениво хлопали крыльями и птицы…— И ты покидаешь меня? — обреченно и обиженно спрашивал меня дом моего детства.…все что было мне так дорого здесь, уходило, уплывало, таяло, исчезало… только теперь поняла, что жизнь состоит не из приобретений, а из потерь: мы каждую минуту что-то теряем — и так до самой смерти. Прощаясь с морем, садом и домом, я получила от них этот напутственный урок…».Получив загранпаспорт, Банин уехала в Турцию без мужа — фактически ускользнула от него, и ей открылся путь к «порогу своей надежды! Добралась до нее, бежав с Кавказа в Стамбул, обманув… обещаниями постылого мужа», а затем отправилась в Париж.Брак ее с мужем был заключен по законам шариата, «несмотря на советский режим»… В Париже она обращалась к юристам для развода с мужем, но ей отвечали: «Французский суд не поможет вам. Вы указали свою национальность — азербайджанка. Это слово знакомо только вашим соплеменникам»… Дело оказалось очень сложным, и оно затянулось на семь лет. «После всех трудностей я смогла, наконец, обрести полную свободу…»В Париже она часто вспоминала годы детства, родные места в Баку: «…передо мною вдруг возник образ другого бульвара. Того, что лежал вдоль берега Каспия… звуки джаза возвращали меня в Баку. Они были похожи на туземные ритмы… Стоя на балконе мы любовались морем. Там мне было… Хорошо. А теперь нет…».В эмиграции Банин, не теряя времени, устраивается на работу. Пробует себя продавщицей, секретаршей, манекенщицей… Продолжая образование, она начинает заниматься переводами, журналистикой, редактирует на радио передачи... И постепенно входит в литературные круги Парижа, где в числе ее знакомых и друзей — Бердяев, Северянин, Бунин, Теффи, Куприн и многие другие русские писатели-эмигранты. Пробует писать романы и сама.Банин вспоминает, как начиналась ее литературная карьера, самый начальный миг: «Не помню, как оказалась в парке, ловящем слабые лучи заходящего солнца. По узкой тропинке подошла к одинокой скамейке. Села. Стало тяжко от безнадежности. Все осточертело. Неужели смерть — это единственный выход? Нет, я еще к ней не готова. Но что же делать? Ища ответ, подняла глаза к небу, где обитает Господь. Надо мной пролетела какая-то птаха. Внезапно стало легко. Легко-легко! В душе затеплился огонек. Пусть слабый, но это был свет надежды. Я поняла истину: до тех пор, пока полет птицы, шелест листьев, морские волны радуют человека, стоит жить. Я молода, и многое еще смогу. А не проверить ли мне силы в написании книг, как моя кавказская предшественница Аиса? Ее дух сквозь века навестит меня, станет оберегать, вдохновлять. А, может быть, именно дух Аисы навеял мне такую мысль.Я взбодрилась, поднялась со скамейки. Тоска рассеялась. Значит, смерть не единственный выход из страданий. Меня ждала жизнь. Надо спешить ей навстречу!».Отечественному читателю хорошо известны романы Банин «Кавказские дни» (1945 г.) и «Парижские дни» (1947 г.). Их главная ценность — автобиографичность: Банин высказывает сугубо личный взгляд на трагедию их семьи в свете судеб азербайджанского народа в непростой период первого десятилетия XX века. Эти романы написаны на французском языке и переведены на азербайджанский Гамлетом Годжаевым, затем писатель Гюльшан Тофик гызы перевела их на русский, существенно расширив читательскую аудиторию нашей писательницы.

Необходимо подчеркнуть, что Банин, прожив долгую жизнь во Франции, душой оставалась дочерью своего отечества. Она была членом парижской ассоциации «Азербайджан эви» и вносила свой вклад в защиту своей Родины в выступлениях СМИ Франции по поводу конфликта в Нагорном Карабахе. Глубоко переживая эти события, она отзывалась о них как о «происках дашнаков». В трагические дни для азербайджанского народа — 20 января 1990 г. Банин выступила во Франции в газете LeMonde со статьей «Нагорный Карабах», где писала «…в то время как часто говорят об армянах как «жертвах» Османского империализма, почему-то никто не говорит о тех зверствах, которые армяне учинили в Азербайджане в прошлом…».

29 октября 1992 г. газета LeFigaro сообщила о смерти Банин — «первой франкоязычной писательницы-азербайджанки, являющейся национальной славой Азербайджана».

Азербайджанские известия.- 2015.- 17 октября.- С.3.