Омар ЭЛЬДАРОВ, народный художник Азербайджана:«Новое поколение художников и скульпторов — это талантливая и целеустремленная молодежь»

21 декабря отметил свой 90-летний юбилей прославленный азербайджанский скульптор, народный художник Азербайджана, ректор Азербайджанской государственной академии художеств, замечательный педагог, воспитавший не одно поколение мастеров искусства, Омар Эльдаров. Его выдающиеся заслуги вновь высоко оценены государством. Накануне юбилея президент Ильxам Aлиeв вручил Омару ЭЛЬДАРОВУ орден «Гeйдap Aлиeв», подчеркнув, что созданные им произведения стали образцами материальной культуры нашего народа. О себе и своем творчестве замечательный художник рассказал в интервью, размещенном на сайте vesti.az.

— Давайте поговорим о вашем творчестве. Почему ваш выбор пал именно на скульптуру?

— Несмотря на то, что отец был агрономом и преподавал эту науку в Институте сельского хозяйства, он был творческой натурой. И, заметив у меня интерес к рисованию, поощрял эти мои занятия. Он покупал мне альбомы, карандаши, краски, привозил хорошие академические книги по изобразительному искусству из Санкт-Петербурга, к примеру, двухтомник знаменитого итальянского живописца и архитектора Джорджа Вазари, который до сих пор хранится у меня дома. Однажды, когда папа был в отъезде, мама отвела меня, шестилетнего, в студию одаренных детей. Однако набор в класс живописи уже закончился — мы опоздали на пару дней. И когда мы уже уходили, к нам с мамой подошла высокая статная русская женщина. Это была Анна Ивановна Казарцева, педагог по классу лепки. Она спросила: «Мальчик, может, ты хочешь лепить из глины, пластилина?». Оказалось, что у нее был недобор в скульптурном классе. И я согласился. Именно эта женщина и увлекла меня этим делом, а самое главное — очень часто хвалила меня, а однажды сказала, словно заглянув в мое будущее: «Омар, ты такой способный мальчик, когда вырастешь, будешь ходить по своему родному городу Баку, а твои скульптуры и памятники будут стоять на главных площадях, скверах и улицах города. Я знаю, что ты всего этого добьешься, потому что у тебя есть талант!». Я навсегда запомнил ее слова, которые стали пророческими.

— Где вы в дальнейшем обучались, кто были ваши педагоги и сокурсники?

— После окончания семи классов я поступил в художественное училище на факультет скульптуры. Мне преподавали гениальный мастер резца, лауреат Государственной премии и народный художник Азербайджанской ССР Фуад Абдурахманов, веха в истории азербайджанского монументализма, и Петр Владимирович Сабсай, советский скульптор, академик, народный художник СССР, лауреат Сталинской премии первой степени.

Непосредственно со мной работал именно Абдурахманов, у которого я многому научился. К моменту окончания войны я окончил три курса училища и вечернюю школу рабочей молодежи, получив аттестат. Это дало мне право поступать в Государственный академический институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина при Российской академии художеств, что я и сделал в 1945 году. Если говорить о педагогах, то их было много. Это было связано с тем, что в те годы в СССР шла борьба с формализмом, поэтому учителя часто менялись. Я был в классе знаменитого советского и российского скульптора Александра Терентьевича Матвеева, у которого было много сторонников и последователей. Многие корифеи учились со мной именно в тот послевоенный период, когда искусство стало усиленно развиваться. Например, Михаил Аникушин, более титулованного скульптора, чем он, в СССР не было. Советский живописец, график и педагог, профессор Евсей Моисеенко, который, руководя мастерской в Академическом институте живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина, воспитал несколько поколений художников. Этот список можно продолжать долго. Одним словом, это была целая плеяда творческих личностей — корифеев, которые вошли в историю не только как выдающиеся мастера, но и прекрасные педагоги, воспитавшие целые поколения художников и скульпторов.

— За свою жизнь вы создали множество памятников выдающимся людям Азербайджана. Какие из них считаете наиболее значимыми?

— Из множества работ выделить несколько довольно сложно, но всегда запоминается первая работа. И это — памятник легендарной азербайджанской поэтессе Хуршидбану Натаван.

— Как вы создавали ее образ, ведь фотографий практически не было?

— В моем распоряжении были всего два снимка из архива Музея азербайджанской литературы им. Низами Гянджеви. Примечательно, что на обеих фотографиях она запечатлена сидя. Насколько мне известно, более поздний снимок был сделан после смерти супруга. На нем очень интересен взгляд поэтессы, устремленный куда-то вдаль, словно глаза спрашивают: что делать дальше, как жить, что теперь будет? Я смотрел на фотографии, и постепенно в моем сознании стал рождаться ее образ. Я постарался передать благородство и аристократизм моей героини даже через позу, в которой она сидит, подчеркнуть, что наряду с творчеством и благородным происхождением Натаван — олицетворение азербайджанской женщины, вобравшей в себя все положительные качества. В итоге я сделал не памятник, а полуфигуру в мраморе. Ее левая рука приподнята, голову покрывает наш национальный платок — келагаи. Впоследствии памятник Хуршидбану Натаван отправился на всесоюзную выставку, но в Азербайджане никто не проявил желание его приобрести. В итоге он был куплен в Москве и, если не ошибаюсь, отправлен в Беларусь. Куда он попал во время распределения культурных ценностей между музеями советских республик, мне не известно.

— Но сегодня нашу столицу украшает другой памятник выдающейся поэтессе…

— Расскажу, как это было. В те годы председателем Верховного Совета Азербайджана был Мирза Ибрагимов, и ему, думаю, не как государственному деятелю, а как писателю хотелось, чтобы в Баку был памятник Хуршидбану Натаван — поэтессе, человеку прогрессивных взглядов и популярному в народе. И он решил воплотить эту идею в жизнь. Я не раз подчеркивал, что памятник азербайджанской поэтессе отличается от других моих работ тем, что он менее портретный, а место, где его установили, довольно необычное для монумента — это перекресток, а не площадь или сквер, как это обычно бывает. И оно оказалось очень удачным. Единственный минус — памятник стоит против света и его трудно фотографировать (улыбается).

— А как насчет других памятников?

— Конечно, не могу не выделить памятник легендарному азербайджанскому мыслителю и поэту Физули, который мы воздвигли вместе с моим коллегой Токаем Мамедовым, работая долгие годы в соавторстве. Мы с ним вместе учились в училище, затем в институте и даже определенное время жили в одной комнате, а потом дружили семьями. Идея данной композиции была моя, памятник создавался для республиканского конкурса, на котором мы с Токаем взяли первое место, причем подготовили две версии, так как первоначальное место для будущего памятника впоследствии было изменено. Мне пришло в голову сделать композицию с изображением сцен из наиболее популярного произведения поэта — «Лейли и Меджнун», а наверху — сам поэт, в задумчивой позе. Отмечу, что это был габаритный памятник, для создания которого была взята огромная каменная глыба, вес которой после обработки составил около 40 тонн.

Когда Гeйдap Aлиeвич Aлиeв поручил мне создать памятник Гусейну Джавиду, мне вновь захотелось сделать что-то необычное и нетрадиционное. Несмотря на то, что, будучи драматургом, Джавид в своем творчестве затрагивал философские, исторические и политические темы, он всегда оставался романтиком. Глубоко изучив жизнь и творчество мастера, я не забывал, что у него была довольно тяжелая судьба, ведь поэт Джавид был сослан, а затем трагически погиб. Его можно назвать и символом репрессии, сломленных судеб, а точнее постоянной борьбы и романтизма одновременно. Работая над скульптурой, я захотел отразить все вышеперечисленное в памятнике. В итоге получилась следующая композиция: драматург на небольшом пьедестале оказался в центре большого круга, некоего круговорота или бури, в которую довелось попасть Джавиду. Романтизм в работе отражен следующим образом — это настрой самого мастера, ведь в одной руке он держит трость, а в другой — розу.

Помню реакцию Гeйдapа Aлиeвича на эскиз памятника Гусейну Джавиду, когда он зашел ко мне в мастерскую. Именно он и поручил мне создание данного монумента, но, думаю, ожидал увидеть что-то традиционное. Мой эскиз его сильно удивил. Но Гeйдap Aлиeвич был человеком прогрессивным и дальновидным, любящим искусство, он был впечатлен памятником, когда я объяснил ему смысл своей задумки. И он дал согласие, чтобы памятник создавался именно по данному эскизу. Думаю, был бы на его месте другой человек, мне бы не удалось воплотить свою идею в жизнь (улыбается).

— Насколько важно внешнее сходство для скульптуры?

— Оно жизненно необходимо, если речь идет о наших корифеях и известных личностях, которых мы знаем, любим и ценим. Зрители просто не простят скульптору, если памятник не будет иметь визуального сходства с оригиналом. Конечно, как показать характер, эмоции и харизму — каждый мастер выбирает индивидуально, но главное — передать основные особенности личности, ее неповторимость, чтобы люди узнавали, кому установлен памятник, не читая надписи на барельефе или постаменте. Другое дело, когда перед скульптором стоит задача создать памятник исторической личности, но нет его сохранившихся портретов. К примеру, памятники Физули, Авиценне и многим другим мыслителям, которые я создал. Мне приходилось изучать их жизнь и деятельность, чтобы, узнав характер, особенности человека, показать это все в скульптуре.

— Будучи ректором Академии художеств, вы в постоянном контакте с молодежью, поэтому, как никто другой, можете ответить на вопрос: есть ли у нас сегодня талантливые ребята, которые в будущем смогут стать великими скульпторами?

— Не раз говорил, что наш народ очень талантлив, он склонен к творчеству, у него высокая генетическая предрасположенность к изобразительному искусству и музыке. Можно сказать, что в исламском мире те формы искусства, которые мы имеем сегодня, зародились, начиная с Бахруза Кенгерли, Азима Азимзаде и других, именно в нашей стране. Затем появились такие художники, как Саттар Бахлулзаде, Микаил Абдуллаев, Беюкага Мирзазаде, братья Нариманбековы, и другие. И изобразительное искусство в Азербайджане продолжает развиваться. Новое поколение художников и скульпторов — это сильные, талантливые, целеустремленные, амбициозные ребята. При желании каждый может в этом убедиться, ведь академию украшают работы наших студентов, достаточно просто пройтись по коридорам. Многие студенты поступают совсем «сырыми», но после окончания это уже готовые мастера, которым можно доверить самую сложную работу, и я вас уверяю, они выполнят ее на «отлично». Некоторые из находящихся в академии работ студентов можно смело ставить на площадях города. Я ручаюсь, что они придутся по вкусу горожанам и вызовут только положительные отзывы. Другое дело, что многие из них сегодня не востребованы, что очень огорчает. Устраивая конкурс, нужно давать возможность молодым ребятам проявить себя, дать им шанс показать свой талант. Не надо бояться доверять молодым сложную работу, они справятся, я вас уверяю (улыбается).

— Какие критерии предъявляются к абитуриентам при поступлении в академию? На что сегодня в первую очередь обращает внимание экзаменационная комиссия?

— Здесь тоже не все благополучно. Объясню почему. В нашей академии принята Болонская система обучения. Она хороша, но только не для нас, не для людей, которые занимаются творчеством. Она прекрасна для математиков, физиков, химиков, географов и всех других, кого можно пропустить через компьютер. Для нас, имею в виду художников, скульпторов, музыкантов, — этот критерий, когда сдача экзаменов по разным предметам, например логике и информатике, остается на первом плане, а творчество — на втором, это неправильно, так быть не должно. В первую очередь нужно отбирать людей по способностям, которые действительно талантливы, а такие ребята часто не проходят, так как испытывают сложности при сдаче письменных экзаменов. Поэтому я считаю, что первостепенную роль в нашем случае должны играть именно творчество, талант и потенциал будущего мастера, а все остальное — уже вторично.

Азербайджанские известия.-2017 - 23 декабря. - С. 1;3.