Акиф АЛИЗАДЕ, академик, президент НАНА:«Фундаментальной науке необходимо расширять горизонты»

Согласно оценкам международных экспертов, Азербайджан относится к числу стран с высоким уровнем научного потенциала. За последние годы наши позиции в международных рейтингах научного, научно-технического и инновационного развития значительно улучшились, наука получила новый импульс к прогрессивному развитию и является примером для партнеров не только на постсоветском пространстве, но и в дальнем зарубежье. Об этом в беседе с корреспондентом «Азербайджанских известий» Галией AЛИEВОЙ рассказывает видный ученый-геолог и крупный организатор науки в нашей стране, глава НАНА академик Акиф АЛИЗАДЕ.

— Помнится, года два назад в интервью нашей газете вы сказали, что мечтаете о том, чтобы азербайджанская наука развилась так же динамично, как и вся страна. Насколько удалось приблизиться к этой мечте?

— Нам удалось немного поменять инерционность в развитии Академии наук, в элементах ее отставания, но вот сказать, что в полной мере достигли той динамичности, с которой развивается наш Азербайджан, я пока не могу. Хотя, конечно, есть направления, по которым НАНА достаточно серьезно изменила свое «лицо», в значительной степени улучшив показатели своей деятельности. Возьмем хотя бы фундаментальные исследования. Мы добились того, что отошли от системы финансирования институтов и перешли на финансирование научно-исследовательских программ, причем комплексных и мультидисциплинарных (междисциплинарных). Последнее очень важно, потому что обеспечить необходимую конкурентоспособность и экономическую безопасность в современном мире позволяет только инновационно направленное развитие экономики на основе процессов модернизации при активном взаимодействии академической, отраслевой, региональной, вузовской и корпоративной науки.

Вот это одно из главных изменений в планировании фундаментальных исследований, которые позволили существенно сблизить понимание, что наука делается на стыке двух-трех смежных дисциплин и имеет своим результатом новый научный итог. Это позволило академической науке несколько расширить наши горизонты, то есть международные связи, и получить тот задел, который возможен при совместных фундаментальных исследованиях, включившись в ряд международных проектов вместе со странами, работающими в идентичных с нами направлениях.

— Можно ли конкретизировать по направлениям?

— Конечно. Первое направление — физика. Недавно у нас побывала группа чешских физиков, с которыми мы сотрудничаем порядка двух лет. Их визит в Баку и знакомство с трудами азербайджанских коллег свидетельствуют о том, что научно-техническая база самих исследований значительно улучшилась, что позволяет ставить современную тематику и решать ее задачи. С другой стороны, наши эксперты могут выступать научными экспертами наравне с европейскими. Ну и, конечно, трудно переоценить участие наших физиков в известном всему миру Большом адронном коллайдере. Они и сейчас продолжают свою работу, и в том, что Хиггс и его коллега Энглер получили Нобелевскую премию за этот замечательный эксперимент, мы считаем, есть результат большой коллективной работы с участием и наших ученых по раскрытию тайны возникновения вещества.

Далее — геологи блестяще сегодня работают с итальянскими и американскими университетами, у химиков очень интересные проекты с их английскими коллегами — особенно по внедрению результатов некоторых работ в области нефтехимии, проблем прикладного характера, использования новых методических приемов для получения синтетических и смазочных масел на основе базовых. Все это говорит о том, что мы придали развитию фундаментальной и прикладной науки мощный импульс и динамику. Кроме того, мы изменили подготовку кадров: впервые в истории НАНА появилась возможность готовить магистров. Мы считаем это нашим огромным достижением, поскольку теперь молодые кадры имеют возможность сразу же начать свою научную деятельность в стенах лаборатории, рядом с крупными учеными, учиться у них исследовательской работе.

— Именно этим, вероятно, отличается магистратура академическая от магистратуры вузовской?

— Совершенно верно. В отличие от университетов, наши магистранты с первых же дней, помимо учебы по соответствующему плану, имеют возможность проводить экспериментальные работы непосредственно в лаборатории. Это приводит к тому, что усиливается интерес к науке, к познанию, магистранты с большей охотой продолжают образование в докторантуре. Получается цепочка «магистрант — докторант — постдок». А еще мы ввели в кадровую политику элемент новизны, создав систему «профессор НАНА», и впервые осуществили ее на практике в текущем году. Двенадцать наших ученых, имеющих диплом государственного профессора, получили еще звание профессора НАНА. Это тоже ступень в развитии кадров, и из этой цепочки будем объективно выбирать членкоров и академиков.

Но возвращаясь к вашему первому вопросу, хотел бы отметить, что по ряду вопросов нам не удалось пока добиться желаемого, и в первую очередь это касается социальной сферы. Есть, конечно, и здесь свои подвижки, но они пока не удовлетворяют наши запросы. Для того, чтобы решать вопросы социальной жизни, мы приступили к выполнению программы строительства жилого комплекса на одном из участков, принадлежащих НАНА. Недалеко от столичного поселка Сараи нам выделили участок под строительство Академгородка (Science city). Я надеюсь, что темпы строительства будут интенсивными, и примерно к 2020 году мы сможем порадовать наших сотрудников современными и комфортабельными жилыми домами, школами, детсадами, местами для отдыха.

Вы знаете, самое главное, что мне импонирует, — изменился сам коллектив НАНА, люди стали активнее, поняли, что, работая в академии, необходимо созидать, что-то создавать в науке, помочь уровню развития. Хочу отметить, кстати, что, согласно наукометрическому анализу агентства «Скопус», с 2013 по 2017 год в части индекса цитирования и публикаций наших ученых в журналах с высоким импакт-фактором также наблюдается положительная динамика. Это ли не прямое следствие активизации и правильной организации труда? Хотя должен отметить, что мы не смогли в полной мере преодолеть отставание в координации научных исследований, в вопросе аттестации научных организаций.

— Ну а нефтяная наука и нефтехимия, конечно, по-прежнему остаются теми направлениями современной науки, в которой наши ученые занимают ведущие позиции?

— Это верно. Весь Азербайджан, по сути, большая нефтяная академия. Мы очень гордимся, что английская фирма «Миллерс ойл» использовала достижения азербайджанской нефтехимической науки. Ну и, конечно, создание при академии Парка высоких технологий, несомненно, придаст импульс расширению сфер высоких технологий и инноваций, а также устойчивому развитию экономики страны. Наука сегодня стала важнейшей составной частью национальной социально-экономической модели, а критерием эффективности работы ученых является влияние конечных результатов их труда на рост отечественной экономики. Именно в таком контексте они реализуют свои достижения. Полученные результаты ныне относятся к актуальным направлениям исследований и соответствуют утвержденным приоритетам, широко используются в реальном секторе экономики.

— Бытует мнение, что продукт науки обязательно должен иметь свою товарную цену. Вы с этим согласны?

— Абсолютно согласен. Более того, я с первого дня руководства академией ставил этот вопрос, всегда говорил своим коллегам, что если даже зарплату повысят на 50%, все равно этого недостаточно, поэтому ученые сами должны зарабатывать. Меня вот наши плановики недавно порадовали: впервые в 2017 году объем хоздоговорных работ НАНА превысил 1 миллион манатов. А до этого было 400-500 тысяч. Мы хотим зарабатывать больше, потому что есть потенциал, созданы все условия, ждем от нашего технопарка серьезных подвижек для реинвестирования внебюджетных финансов в науку.

— Любая Академия наук — это лицо страны в мировом научном сообществе. И в этом смысле трудно переоценить ваш новый проект — я имею в виду сотрудничество с газетой научного сообщества РФ «Поиск». В полной ли мере удалось достичь целей, поставленных перед этим проектом?

— Я бы оценил сотрудничество с этим изданием как настоящий прорыв. «Поиск» — газета, читаемая в научном сообществе. И во многом благодаря «Поиску» с достижениями наших ученых знакомится весь мир. Это замечательный рупор для популяризации нашей науки.

— Акиф муаллим, вы известны в нашей стране и за ее пределами как ученый, сфера научных интересов которого — стратиграфия. А научный мир, наряду с именами А.П.Павлова и Г.Я.Крымгольца, отмечает ваш большой вклад в изучение ископаемых головоногих и признает ваши заслуги в изучении меловых белемнитов, назвав их новое семейство вашим именем — «Акифибелиды». Памятуя об этом, как бы вы оценили свой личный вклад в науку?

— Я, конечно, не сделал выдающихся открытий в науке, иначе стал бы Нобелевским лауреатом, но все же элемент новизны в стратиграфию и палеонтологическую науку привнес. Как сказал мой коллега, с которым я работаю более тридцати лет, мне удалось сохранить и развить для Азербайджана геологическую науку. Вот это я считаю в своей деятельности самым главным достижением. А предметом моих исследований были останки организмов, которые жили в мезозое и вымерли в период от триеста до конца мелового периода, — белемиты. Это беспозвоночные, обладающие высокой скоростью, позволяющей им быстро преодолевать большие расстояния в морской среде. Они были хорошо распространены на Большом Кавказе, потому и стали объектом моих исследований. Я их изучал под микроскопом, делал надломы, видел мозоли на месте срастания, описывал их.

— Неужели это интересно?

— Чрезвычайно интересно! Определять палеопатологические признаки у организмов, вымерших 70 миллионов лет назад, это, повторю еще раз, чрезвычайно интересно. И с точки зрения биологии, и с точки зрения палеопатологии, локамоторного качества организмов. Изучая их, мы можем определить относительный возраст земных слоев.

— Если внимательно отслеживать нашу прессу, очень часто можно видеть ваши интервью — в то время как не до каждого министра или даже его зама можно достучаться. Чем это объясняется? Вы любите появляться в СМИ или просто хорошо относитесь к журналистам?

— Во-первых, наука живет за счет налогов граждан, и они должны знать, чем занимаются ученые, на какие цели государство тратит деньги. Во-вторых, у меня есть такая «нехорошая» черта — я стараюсь всё делать сам и дома, и на работе, всё сам.

— Ну, а ваша превосходная физическая форма, «энергичный и по спортивному ладный», как писала о вас почти полвека назад «Молодежка», — это что, благодаря йоге, фитнесу, правильному питанию? Как вам удается сохранять долголетие — и творческое, и физическое? Есть какие-то особые секреты?

— Никаких особых секретов, кроме того, что я придерживаюсь исключительного, можно сказать, аскетического, режима, с которым живу 70 лет: рано ложусь, рано просыпаюсь, ежедневно занимаюсь физкультурой минут по 40-45. Время бежит быстро, иногда я вспоминаю, что мне далеко за 80, даже супруга говорит: «Акиф, вспомни, сколько тебе лет!». Действительно, я иногда делаю вещи, которые не подобает делать в моем возрасте, — но это мой характер.

— Реформаторский…

— Совершенно верно. Я человек неспокойный, все время старающийся что-то создать. Во все времена своей деятельности (я почти полвека на руководящей должности, из них почти половина — в составе президиума академии) мой характер диктовал мне: надо что-то создавать, быть всегда в движении, в динамике, изучать передовой опыт науки бывшего СССР, а сейчас уже и Запада.

— Важно ли вам отношение к вам ваших подчиненных? Амбициозный ли вы человек? Может, карьерист, перфекционист?

— Не карьерист, но амбициозный — в хорошем смысле. Конечно, мне нравится быть ответственным руководителем, верным другом, заботливым отцом, главой семейства. А кто, скажите, не любит, когда о нем отзываются положительно? Но всё это хорошо в меру и главное — когда соответствует действительности. Когда переходит границу, уже имеет обратный эффект. Я всегда останавливаю хвалящих меня: «Мы еще не все сделали, еще очень много работы». Страшно не люблю халатность и праздность. Это качество я перенял от деда, он тоже этого не любил. Позволю себе процитировать любимые строки: «Ритм жизни изменяя круто,/ Стремлюсь отнюдь не без труда,/ Чтоб смыслом каждая минута/ Была наполнена всегда». Я не выдерживаю многословия, чувствую себя не в своей тарелке. Люблю предметный разговор. И с самого детства живу с лозунгом «Никогда никому не завидовать». Это создает мне психологический комфорт, я даже недругов стараюсь перевести в стан друзей.

— Вы ведете дневник, куда записываете понравившиеся вам мысли, цитаты, стихи?

— Да, вот этому моему бордовому дневнику — 50 лет. Видите, что написано на обложке: XVI cъезд ВЛКСМ.

— А вам когда психологически комфортно было жить — в советское время или сейчас?

— Время советское было иное, то была совсем другая жизнь. В СССР для нас были открыты двери всех вузов — от Калининграда до Владивостока. Сейчас мы живем в независимом государстве, и это тоже прекрасно. Правда, сейчас молодежь уезжает в Америку, Великобританию, Германию, это поднимает наш престиж, но мне кажется, что в плане воспитания мы что-то упустили.

— С ориентацией на Запад?

— Думаю, да. Пришли иные ценности. В этой связи вспоминаются слова главного режиссера Большого театра (запамятовал его имя): «Культура — это почитание человека человеком». Вот это нам надо сохранить — умение почитать и уважать людей. А начитанность, образованность — это еще не вся культура.

Азербайджанские известия.- 2017.- 28 декабря.- С.1, 3.