От рождения до вечности

Еще раз про любовь — это первое, что можно сказать о новой работе Теймура Даими

Свой новый документальный фильм This is Love («Это любовь»), снятый в 2017 году в кинокомпании Rise Expanded Art Production, режиссер Теймур Даими решил презентовать узкому кругу представителей столичных СМИ в рамках закрытого показа. Напомним, что картина является призером Московского и Казанского международных кинофестивалей, полуфиналистом Caribbean Film Festival & Market, на фестивале Eurasia International Monthly Film Festival выиграла в номинации «Лучший документальный фильм», а также стала финалистом AltFF native Film Festival в Торонто. Помимо этого в разное время фильм демонстрировался на таких престижных форумах, как Roma Cinema DOC, Barcelona Planet Film Festival, DO PAO International Documentary Film Festival и Albergaria-a-Velha.

Итак, еще раз про любовь – это первое, что можно сказать о новой работе Теймура Даими. Хотя, конечно, жанровое определение этой тридцатиминутной киноленты, равно как и зрительское восприятие заложенной в ней авторской мысли, может варьировать в достаточно широких пределах. Кто-то может оценить ее как фильм-реквием в память о том, что однажды оказалось для нас безвозвратно потерянным, а для кого-то она станет моментом истины после долгих поисков ответа на вопросы, с которыми нас столкнуло время, и при этом каждый по-своему окажется прав. Но в любом случае фильм Даими - это прежде всего давно и хорошо всем нам знакомое love story на пересечении двух эпох, в котором важную роль играют контрасты того, что стало определяющим в жизни общества на разных этапах его исторического развития.

Из окна старого дома открывается великолепная панорама обновленного облика нашей столицы, в которой шедевры средневекового зодчества грустно соседствуют с современными строениями с их, порой, шокирующе-смелым дизайном. В этом скрытом диалоге столетий несложно уловить приглушенные нотки духовного конфликта между далеким прошлым и реальностью с ее неожиданными метаморфозами – то главное, что мы уже более четверти века воспринимаем как данность. Но часто ли мы задумываемся о причинах, его породивших? Едва ли. Неожиданно в кадре появляется красный воздушный шар в форме сердца, он парит под облаками как бы желая дистанцироваться от реальности с ее пугающими симптомами перехода от старого к новому. Сегодня, наверное, трудно встретить влюбленную пару, которая не мечтала бы в порыве чувств испытать подобный экстрим, но этот яркий символ в самом начале фильма больше ассоциируется с некой эфемерностью понятия «любовь» в его современном звучании.

А бывает ли она иной? Режиссер не спешит с ответом на этот вопрос, он просто переводит внимание зрителя на узкие улочки Ичери Шехер с покосившимися от времени ступеньками старых лестниц, на памяти которых судьбы десятков тысяч коренных обитателей этого древнего уголка. Моментами кадры старого города чередуются с печальным видом зданий прошлой эпохи, варварски разрушенные стены которых обнажили жизнь, бережно передаваемые из поколения в поколение быт, духовные ценности, традиции бывших хозяев – все то, из чего веками создавался неповторимый микроклимат столицы, что вместе со старыми постройками сегодня также «идет под снос», уступая место новому времени с совершенно иной системой нравственных координат. Элемент контраста в картине подчеркивает и старый семейный альбом с пожелтевшими от времени черно-белыми фотографиями - неизменный атрибут домашнего уюта в нашем недавнем прошлом. Он слишком диссонирует с современными «крутыми» гаджетами, без которых мы сегодня просто не представляем своей жизни, но именно с этого немого свидетеля минувшей эпохи и начинается сказ о героях фильма, проживших в любви и согласии долгие шестьдесят пять лет.

Листая день за днем страницы их долгой жизни, режиссер ненавязчиво, как бы случайно, переключает внимание зрителя на телевизионный экран. И с этой минуты в действие вступают параллели, которые согласно известному постулату, нигде не пересекаются. В эфире разгар событий очередного душещипательного сериала с зареванным сюжетом, интригой и неизвестно где затерянным финалом. Не это ли однажды, без стука ворвавшись в наши дома вместе с рекламой современных «подсластителей» жизни, стало медленно, но настойчиво вытеснять из нас «устаревшие» понятия о нравственных категориях? Этим мимолетным, но довольно ярким акцентом автор противопоставляет экранный суррогат любви высокому чувству, которое роднит героев. Камера фиксирует как даже на склоне лет они смотрят любимый фильм, взявшись за руки. Возможно, этот фрагмент кому-то покажется авторским вымыслом, однако, чтобы поверить в документальность кадра, достаточно просто отключить скепсис и проникнуться атмосферой высокой духовности, в которой супруги прожили всю свою жизнь.

Руки любимого… Именно они красноречивее любых слов способны выразить чувства, мысли, преданность человека, а также описать все перипетии его жизненного пути. В фильме руки представлены как отдельный образ. В финале зритель видит героиню на смертном одре, под капельницей, доживающую последние минуты своей жизни. Ее руки выражают полную беспомощность перед неумолимостью времени, смирение с неизбежностью перемен, с жестокой закономерностью потерь и расставаний. И вновь в кадре древний Ичери шэхэр, вновь под облаками парит красный воздушный шар в форме сердца. Только теперь этот яркий атрибут смотрится как символ настоящей любви - единственного чувства, не подвластного времени, которое присутствует в мироздании с рождения до вечности. Так с нами прощается эпоха, унося с собою неповторимую ауру нашей столицы и тех, кто создавал ее многими десятилетиями.

Своим философско-художественным осмыслением этих процессов автор доказал их одинаковую взаимосвязь и закономерность, дав таким образом зрителю серьезную пищу для размышлений.

В заключение остается только отметить, что фильм Теймура Даими можно назвать смелым и довольно успешным шагом в будущее отечественного кинематографа. А в ходе нашей короткой беседы мы попросили его поделиться своими размышлениями о дальнейшей судьбе своей картины и планами на будущее.

- Похоже, ваш фильм обозначил начало такого течения как авангардное кино в Азербайджане…

- Я бы не осмелился назвать свою работу именно авангардным кино, просто однажды меня посетила дерзкая идея, так сказать, переизобрести, кино. То есть как бы, вернуться к начальной точке отсчета в развитии этого жанра и попытаться преподнести его по-новому, показать кинематограф, которого еще не было.

- То есть вы решили доказать зрителю, что его собственное видение кинематографа было не совсем верным?

- Совершенно верно. Но при этом я был абсолютно далек от мысли отвергать то, что мы имеем на сегодняшний день, я двумя руками голосую как за жанровое голливудское кино, так и арт-хаусное - авторское. Мне просто хочется преподнести зрителю кино, которого он еще не видел, не знает. Но которое, на мой взгляд, если его прощупать, будет гораздо интереснее того, что мы имеем на сегодняшний день.

При знакомстве с каким-либо визуальным видом искусства – от живописи до кинематографа - я начинаю понимать, что на каком-то промежуточном этапе было упущено что-то очень важное для зрительского восприятия. Обратите внимание, как только возник кинематограф - весьма мощный источник визуального воздействия, он сразу же превратился в иллюстрацию того или иного литературного источника, то есть он стал носить некий повествовательный характер. Я ничего не имею против повествования, без него никуда не денешься, но оно в определенной мере нуждается в переформатировании, сегодня ощущается необходимость какой-то новой формы подачи материала. У зрителя должно меняться восприятие того, что он видит на экране. Лично я хотел бы преподнести кино не как вид искусства, развлечение, а как некую психотехнологию, чтобы фильм влиял на нас - зрителей неким иным образом, нежели повествование, констатация тех или иных фактов, или, скажем, как развлечение. Понимаете, тут каждый остается на своем месте: и режиссер, и оператор, и зритель, просто меняется само отношение к кинематографу, его восприятие на глубинном уровне. И фильм, с которым вы только что ознакомились - это только эскиз того, что мне хотелось бы сделать в дальнейшем, некий пунктир развития этого пути.

- А как родилась у вас эта идея? Можно ли сказать, что вам просто приелся кинематограф в том виде, каком мы его привыкли видеть и воспринимать?

- Не то, чтобы приелся, просто при просмотре любой картины, мы обычно уже на 10-15-й минутах показа можем сказать, каким будет ее финал, то есть здесь все предсказуемо. Именно поэтому кино превратилось в нечто вроде обычной развлекаловки, которая помогает зрителю убить время. Скажем, в XIX веке был психологический театр, но были также театры Розовского, Питера Брука, сейчас - Анатолия Васильева – это уже иной театр, там происходит мистерия, он меняет психику человека. И мне хотелось, чтобы то же самое происходило в кино, но этого нет. Известная история – на первом сеансе братьев Люмьер «Движущийся поезд», зрители, увидев на экране движущийся на них состав, просто выбежали из зала. И это очень важный момент мистерии, который утерян в кинематографе. То, что я имею в виду, – это не арт-хаусное кино, и не авангардное, я имею в виду альтернативный кинематограф, который тоже имеет право на существование, пусть даже как нечто обособленное. Существует такое понятие как практика себя, когда какой-то вид деятельности – любой превращается из вида искусства в психотехнологию.

- Можно ли прогнозировать какие-то сроки в развитии альтернативного кинематографа у нас в стране?

- Нет, к сожалению. Это может быть через год, через десять лет, а может вообще не состояться. Это направление еще не родилось, но в то же время оно уже присутствует в каком-то зародышевом состоянии в том или ином виде искусства, что весьма отрадно. Польский театральный режиссер Ежи Гротовский, скажем, вообще отказался от театра в его традиционном понимании, он стал работать с какими-то группами, и его репетиции больше напоминали групповую психологическую работу, нежели репетицию. Это уже то, что выше искусства, это жизнь.

- Как вы считаете, можно ли этим направлением привлечь внимание зрителя?

- Думаю, что да, пусть для начала эти фильмы будут смотреть небольшие группы людей, объединенные общими интересами, приоритетами в искусстве, но в дальнейшем аудитория зрителей такого кино возрастет. Эти фильмы выведут людей из их привычной зоны комфорта, когда сидя дома на диване и попивая чай, можно смотреть любимую киноленту, которая никак не повлияет на его внутреннее состояние. Но на массовость это, конечно, не рассчитано. Как видите, даже презентацию нашего фильма мы нацелили на групповые просмотры, чтобы люди имели возможность более тесного контакта с фильмом, с его авторами, после просмотре могли обменяться мнениями, обсудить представленную их вниманию работу. На такие фильмы приходят не «от нечего делать», а целенаправленно, чтобы получить именно пищу для размышлений.

- В этом проекте вы выступили в качестве не только режиссера, но и сценариста, оператора, продюсера, монтажера. Но для дальнейшей реализации такой идеи нужны единомышленники. Есть они у вас?

- В Азербайджане их не так много, в основном, это команда нашего фильма: художник Самир Гафаров, который также является сопродюсером картины, звукорежиссер Эльчин Ахмедов и редактор английского текста Сабина Стенхаус, но они есть за пределами страны, и мы общаемся с ними посредством интернета.

- По всей видимости, вы намерены продолжить работу в этом направлении?

- Хотелось бы, разумеется, у меня уже есть какие-то сценарные наработки, новые идеи, но в дальнейшем все будет зависеть от удачного стечения обстоятельств, техническое оснащения и многих моментов, которые и не перечислишь. Кстати, этот фильм лишь одна из составляющих нашего нового проекта, над которым я в настоящее время работаю. Так что при хорошем раскладе событий вполне возможно, что мы пригласим вас на новую презентацию.

Лала БАГИРЗАДЕ

Азербайджанские известия.- 2017.- 11 ноября.- С.3.