АНАР, народный писатель Азербайджана:«Я предпочитаю смотреть вперед - итоги подводить не спешу»

Недавно отметивший свой 80-летний юбилей народный писатель Азербайджана АНАР в представлении, разумеется, не нуждается. Но, возможно, есть нужда напомнить, что без его многогранного творчества мы многого не знали бы о своем прошлом, запутались бы в реальности и едва ли смогли бы взять верный курс на будущее. Об этом и многом другом – в беседе нашего прославленного писателя с корреспондентом «Азербайджанских известий» Лалой БАГИРЗАДЕ.

- Анар муаллим, как вы отметили свой юбилей?

- Как обычно, без излишней помпезности, за праздничным ужином в кругу семьи. Для меня мои дни рождения вообще никогда не были каким-то особым событием, даже если это юбилей – так, обычный день календаря, и не более того. Правда, в разное время мне приходилось отмечать свои круглые даты в Турции, в Грузии, но все это происходило исключительно в силу определенного стечения обстоятельств, без малейшего вмешательства с моей стороны.

- То есть юбиляром в традиционном понимании вы никогда себя не ощущали?

- Абсолютно, каждый мой день рождения в очередной раз только напоминает мне, как незаметно летит время, как много я еще не успел сделать из задуманного. Что приятного в том, когда на разных этапах жизни вдруг начинаешь понимать, что не успел оглянуться, а тебе уже 60, 70, 75? Я настолько не ощущал свой возраст, что все эти даты вызывали во мне даже какой-то внутренний протест против «несправедливости» времени.

- Хотя в юности, наверное, подобно многим, людей старше пятидесяти лет считали глубокими старцами?

- Да, было такое. Но сегодня, представьте, мне кажется странным, когда кто-то называет меня аксакалом нашей литературы. И если людям моего возраста и даже тем, кто младше меня, больше свойственно оглядываться на пройденный ими путь, я склонен все чаще смотреть вперед, строить планы на будущее. И итоги подводить я не спешу.

- Это что-то вроде иммунитета от быстротечности времени – врожденного либо приобретенного?

- Просто, погружаясь с головой в работу, я, как правило, теряю чувство времени, и если назвать это иммунитетом, то он, скорее, приобретенный. С того дня, как я взялся за перо, жизнь для меня была обычной дистанцией пути, заполненная творчеством, иначе я ее не воспринимал и уж тем более никогда не задумывался о прожитых годах или тех, которые мне предстоит прожить. Кстати, в ноябре минувшего года я перенес довольно сложную операцию на сердце и практически был на волосок от смерти. Но меня это нисколько не пугало, боялся я лишь того, что смерть помешает мне реализовать свои далеко идущие планы.

- Ну теперь, когда ваша жажда творчества победила даже смерть и все страшное - позади, вы, наверное, работаете над новым произведением?

– Да, хотя новым его назвать трудно, сейчас пишу роман, работу над которым начал лет тридцать назад. Я много раз по разным причинам откладывал его в долгий ящик, но в этом году уже дал себе слово завершить его, наконец.- Он, по всей видимости, будет отражать реалии трех минувших десятилетий?- Нет, роман охватывает гораздо больший отрезок времени, в нем будет описана судьба представителей трех поколений нашего рода: моего деда, родителей и мою жизнь. Хотя, конечно, все это будет отражено через призму исторических и общественно-политических событий разных лет.- Кто из представителей вашего рода оказал наиболее сильное влияние на ваше формирование как личности?- Прежде всего сама духовная атмосфера, царящая в нашей семье, знакомство с произведениями классиков мировой литературы, ну и, конечно, литературная среда минувшей эпохи, в которой я родился и вырос.- Но ваше взросление пришлось на тот период, когда в советской литературе уже смело заявили о себе диссиденты. Как вы - сын двух известных советских поэтов - восприняли это явление?- Как вполне закономерное, это было время, когда в воздухе уже пахло переменами, которые рано или поздно должны были начаться, и начались. Кстати, что касается моих родителей, то хочу отметить, что и они никогда не были в восторге от советского режима.- Но это трудно стыкуется с ответственными постами, которые в свое время занимал ваш отец?

- Он к этому не стремился и вообще никогда не пытался высвечиваться ради достижения каких-то высоких должностей или регалий. Расскажу вам один эпизод из биографии моего отца: в бытность свою директором Азербайджанской государственной филармонии им. Муслима Магомаева он выступал в роли ведущего на торжественном открытии Декады азербайджанской культуры в Москве. Когда настал момент объявить песню, написанную Ниязи на его стихи, отец назвал только имя композитора. В этот момент Сталин прямо из зала спросил: «А кто автор слов этой песни?». Отец, несколько смутившись, ответил, что автором слов является он сам. «Так вот, это надо было сказать», - отметил вождь. Этот эпизод мой отец вспоминал с какой-то особой теплотой даже спустя много лет. Безусловно, Расул Рза посвящал стихи Сталину, поэму Ленину. Но если это пять процентов его поэзии, то 95% это философские, лирические произведения, в которых отражены многие насущные и трагические проблемы нашего народа.После ХХ съезда КПСС, на котором были обнародованы все чудовищные преступления "отца народов", отец был просто потрясен всей обнаженной правдой о Сталине. Но в то же время он продолжал верить в идеи Ленина.- То есть саму суть советской идеологии он не считал преступной? Это лишний раз доказывает мощь большевистской пропаганды.- Понимаете, не только в ней было дело. Весь вопрос в том, что в идеи Ленина верили многие известные личности даже за пределами замкнутого пространства Советского Союза, которые владели при этом большей информацией о сути советского режима. Достаточно назвать такие имена, как Анри Барбюс, Леон Фейхтвангер, Ромен Роллан, Бернард Шоу, тот же Назым Хикмет, наконец. Что же оставалось делать нам в таком случае? Разумеется, только радоваться счастью, что мы родились и живем в прекрасной советской стране. Когда я, завершив учебу в Москве, вернулся в Баку и решил поделиться с отцом всем услышанным о действиях Ленина против своего народа, он назвал это вражеской пропагандой. Отец был убежден в том, что если бы Ленин был жив, в Советском Союзе была бы совершенно иная жизнь. Но, повторяю, мои родители всегда отличались неприятием режима тех лет, особенно колонизаторской политики Москвы.- И все же феномен Сталина был сильнее, причем настолько, что все беды в стране народ связывал именно с его преждевременной смертью, которую искренно оплакивал.- Совершенно верно, его смерть оплакивала вся страна. Но лично мне его нисколько не было жаль. Да и как могло быть иначе, если для меня этот человек был прежде всего виновником расстрела тысячи людей. В их числе и мой дед, министр здравоохранения АДР Худадат бек Рафибейли! Помню, как моя мать, опасаясь за будущее детей, всегда пыталась скрыть от нас истину о трагической судьбе нашего деда. Только спустя много лет, я узнал, что некий Хорен Григорян, зампредседателя НКВД Азербайджана, писал Мирджафару Багирову о необходимости сослать мою мать Нигяр Рафибейли и бабушку Джавахир ханым, якобы настроенных против советской власти, в Сибирь, но, к счастью, получил отказ. Так что в судьбе лично нашей семьи Багиров, невзирая на все его преступления, сыграл положительную роль, которую я не могу не отметить.- В конце 80-х народ восторженно воспринял крах советского режима, который, кстати, уже давно дышал на ладан, вслед за этим последовал развал страны. И что же? Ход дальнейших событий показал, что именно режим был надежным гарантом мирного сосуществования народов бывших советских республик.- Народ никогда не был против добрососедских отношений союзных республик, он ликовал по поводу смены политического режима в Союзе, основанного на империалистической политике. Безусловно, вместе с долгожданной независимостью мы получили и тяжкое бремя всевозможных проблем - как политических, так и экономических, социальных, решить которые в короткие сроки просто не реально. Но я твердо убежден, что все пережитое нами с конца прошлого века по сей день не идет ни в какое сравнение со значимостью суверенитета нашего государства. Что касается СССР, то я отнюдь не склонен отрицать и то положительное, что дала обществу советская система и чего нам зачастую так не хватает сегодня. В свое время, после распада Союза, я предлагал создать структуру аналогичную ЮНЕСКО для сохранения культурного сотрудничества между деятелями искусств постсоветских государств, отчего культурное пространство любого народа только выиграло бы. Однако, увы, к этому никто не прислушался.- Кстати, о культуре. Предлагаю вам мысленно облачиться в мантию астрологов древности и попытаться предсказать будущее по «звездам» нынешнего эфира?- Это я могу сказать вам и без мантии, но боюсь, что мои прогнозы окажутся весьма неутешительными. А если серьезно, то я убежден, что такого «парада планет», каким нас сутками чествует наше телевидение, человечество не наблюдало за всю историю своего существования. Эти бесконечные примитивные телесериалы, это неустанное опошление нашего искусства, причем не только безнаказанное, но неизвестно кем поощряемое, эти «звезды» низкопробных шоу-программ, с позиций авторитетных экспертов рассуждающих о высоких материях, – все это словно изначально было нацелено на полную деградацию общества, в частности подрастающего поколения. И самое досадное то, что свои искаженные вкусы, образ мышления оно будет прививать детям, внукам!- Для многих спасением в нынешнем духовном вакууме стал Интернет, хотя отношение к нему тоже не всегда однозначное. Хотелось бы знать ваше мнение на этот счет.- Интернет, как и компьютер, безусловно, являются величайшими изобретениями человечества, я всегда говорил, что если бы ноутбук был доступен мне с молодости, то я бы написал раз в десять больше книг. Но, как это ни печально, практика показывает, что моральное развитие общества, во всяком случае отдельной его части, сегодня сильно отстает от технического прогресса. Кто-то использует Интернет по его прямому назначению, а для кого-то он стал удобным способом безнаказанно сеять всюду негатив, ложь, дезинформацию, клевету. Это сродни ножу, который в руках хирурга может спасти больного от смерти, а в руках преступника – лишить кого-то жизни.Огорчает еще и то, что Интернет почти лишил современную молодежь возможности живого общения с миром, что может обернуться ее одичанием. О каком духовном росте можно говорить, если сам культурный уровень человека сводится к минимуму без чтения литературы, посещения театров, концертов, выставок и других мероприятий?! - Что, в общем-то, и наблюдается сегодня у отдельной прослойки современной молодежи. -Да, и при этом уже не приходится удивляться узости мышления определенных людей. Трудно понять другое – упорное отстаивание этих людей собственного мнения, которое они считают единственно верным и пытаются навязать обществу, называя это демократией. О какой демократии может идти речь, если кем-то напрочь отвергается альтернативная точка зрения?!- Как правило, это имеет место при обсуждении социальных проблем, которых сегодня, согласитесь, предостаточно.- Никто не спорит с этим, но есть ли смысл пытаться решать их радикальными методами, от которых пострадают массы и уж никак не инициаторы этих методов, которые, как правило, живут за пределами Азербайджана и довольствуются лишь ролью наблюдателя, если не злопыхателей. Есть ли смысл дважды наступать на грабли, если у нас еще свежи в памяти события начала 90-х, когда из-за политических амбиций отдельных групп весь Азербайджан оказался на грани раскола? Только с приходом к власти Гейдара Алиева в стране была достигнута стабильность, продолжающаяся и по сей день, – это факт, который едва ли нуждается в доказательствах. Весь парадокс в том, что, требуя отставки президента Ильхама Алиева, важно, как минимум, представить альтернативно достойную кандидатуру, но это почему-то у оппонентов власти никак не получается.- Вы согласны с тем, что нередко причиной политического разногласия в обществе является духовная разобщенность отдельных групп?

- Безусловно, вспомните конфликт между Жириновским и Ксенией Собчак, которым недавно пестрил весь российский эфир. О какой духовности может идти речь, если мужчина преклонного возраста, однажды примерив шутовской колпак, настолько комфортно себя в нем почувствовал, что решил никогда с ним больше не расставаться?! И самое ужасное то, что вирус этой политической клоунады очень живуч, он нередко поражает неокрепшие умы и легко распространяется даже сквозь государственные границы. Хотя общеизвестно, что при высокой духовности в политическом противостоянии даже между государствами должны соблюдаться определенные этические рамки.

- Хотелось бы вспомнить нашу беседу десятилетней давности, когда вы отметили, что в духовном обнищании общества есть невидимая грань, переступив которую, однажды мы можем попросту оглянуться в пустоту. Как вы считаете, в нашем случае это состоялось?

- Думаю, что нет, ибо в сознании любого общества в критической ситуации включается нечто вроде инстинкта самосохранения от деструктивной силы зла, который вовремя срабатывает. Благо, в нашем случае так было не раз, просто рано или поздно побеждал здравый смысл, который и спасал общество от подобной участи.

- Не считаете ли вы, что было бы неплохо возродить советскую традицию литературных вечеров, чтобы молодое поколение могло бы обсудить волнующие его проблемы с известными мастерами слова, а также ближе ознакомиться с их творчеством?

- В столичных вузах подобные мероприятия проводятся и сегодня, хотя гораздо реже, чем раньше, и, участвуя в них, я не раз был приятно удивлен, что среди молодого поколения есть немало людей знакомых с моим творчеством. Разумеется, мы немало говорили также о проблемах наших реалий. Вообще должен отметить, что мы иной раз преувеличиваем низкий интерес молодежи к моральным ценностям прошлой эпохи, не считая отдельных негативных моментов, я неоднократно убеждался в стремлении большей части нашей молодежи к постижению глубинной сути нравственного кодекса наших предков именно через диалог с представителями старшего поколения. Что касается интереса к литературе, то я был бы вполне доволен, чтобы меня читали, скажем, не пять тысяч, а пять читателей, но, чтобы это были люди мыслящие и чувствующие мир со мной на одной волне.

- О чем вы сегодня больше всего жалеете, глядя на мир с высоты своего возраста?

- Я, подобно людям моего возраста, жалею прежде всего о быстротечности времени, но, пожалуй, еще больше о том, что потерял многих из своих друзей: с одними нас разлучила смерть, с другими – жизнь. До сих пор не могу смириться с тем, что рядом со мною нет Юсифа и Вагифа Самедоглу, Максуда Ибрагимбекова, Тогрула Нариманбекова, Эмина Сабитоглу, Араза Дадашзаде, Арифа Бабаева, Расима Оджагова… Уход из жизни каждого из этих личностей стал для меня невосполнимой утратой. Но есть и те, с которыми мы перестали понимать друг друга, кто предал меня или просто сошел с дистанции. Ничего не поделаешь, это жизнь со всеми ее перипетиями. Нередко мне приходится раскаиваться и в том, что иной раз я занимался не тем, чем должен был заниматься, к примеру, много времени отдал общественной деятельности, в то время как мог бы принести больше пользы обществу как писатель. Вот такие невеселые мысли в последнее время посещают меня все чаще, особенно в минуты одиночества…

- …которое считается едва ли не главным условием для плодотворного творчества писателя, верно?

- И да, и нет. Дело в том, что полностью абстрагируясь от общества, писатель может лишить себя возможности наблюдать панораму окружающих его событий, без чего писательский труд невозможен. В то же время он, в отличие от людей некоторых творческих профессий, творить может только в одиночестве. В душе писатель всегда одинок.

- И что бы вы сегодня сказали юному Анару из далекого советского прошлого, который сделал свой первый робкий шаг на литературном поприще?

- Я бы сказал: «Если ты начал писать исключительно по велению сердца, именно потому, что не мыслишь своей жизни иначе, то это поистине твое – продолжай, но если ты взялся за перо в надежде разбогатеть или завоевать славу, то чем раньше ты свернешь с избранного пути, тем будет лучше, и прежде всего для тебя самого. Именно это я долгие годы повторяю молодым коллегам и сегодня говорю своему внуку и тезке, юному Анару.

- Как, и ваш внук оказался в «группе риска»?

- Да, он написал уже два романа на английском языке, которые изданы, и в настоящее время работает над третьим. Но, к сожалению, из-за незнания английского мне приходится ждать их перевода на русский или азербайджанский языки.

– Часто ли вы полемизируете по творческим вопросам со своими детьми?

- Это исключено и прежде всего потому, что в этом вопросе я придерживаюсь «политики невмешательства». Что касается моей дочери Гюнель, то для меня ее увлечение писательством вообще явилось неожиданностью, я никогда не привлекал ее к этому, и тем более не подсказывал каких-то тем для размышлений. Я даже не успел заметить, когда в ее работе стерлась грань между увлечением и профессионализмом, но рад, что однажды это состоялось. Мой сын Турал вообще пишет больше в сатирическом плане и это его личный выбор. Мы люди разных поколений и любой совет, подсказка или попытка помочь могут только помешать их восприятию жизни через призму собственных мироощущений.

- Отрадно, что преемственность поколений в вашем роду не нарушена.

- Во всяком случае меня это не огорчает. Правда, приходится иной раз удивляться выпадам отдельных злопыхателей, с уверенностью заявляющих, что это именно я пишу за своих детей. Порой старания этих людей доходят до абсурда, только они не понимают, что я все это уже проходил. Помню, свою первую пьесу я написал в четырнадцать лет, начал писать рассказы, но отец ровно восемь лет не разрешал мне предлагать это в печать. На момент публикации первых рассказов в 1960-м мне было уже двадцать два года.- Что бы сегодня пожелал наш вечно молодой писатель Анар своим современникам?- Прежде всего, безусловно, здоровья и мирного неба над головой. Еще бы мне очень хотелось, чтобы они стали более чуткими, мягкими, толерантными друг к другу, причем в минуты не только горя, но и радости. Нет смысла отравлять свое существование ненавистью, завистью и вечным стремлением перещеголять кого-то в достижении тех или иных благ. Все это только омрачает жизнь негативом и в конечном счете изолирует людей от общества незримым барьером. Каждый из нас проживает свою жизнь со всеми ее радостями, огорчениями и никакие высокие должности или «крутые» номера телефонов, машин, никакие коллекции «иномарок» в подземных гаражах роскошных вилл мерилом счастья никогда не были и не будут. Кому-то суждено было овладеть несметным капиталом, а кого-то Бог одарил талантом, ни с чем несравнимым счастьем любить и быть любимым, жить, окруженным чуткостью и пониманием дорогих его сердцу людей. Да, мы живем в эпоху чудовищных контрастов и часто жалуемся на сложность времени, но важно понять, что времена никогда не бывают простыми. Время, в котором каждому из нас довелось родиться и жить, необходимо воспринимать как данность и пытаться соответствовать ему, но главное при этом суметь сохранить чистоту собственного нравственного пространства. Поверьте, это дорогого стоит, а все остальное не вечно в этом безнадежно бренном мире.

Азербайджанские известия.- 2018.- 7 апреля.- С.1, 3.