Романтик, артист, режиссер

«Жемчужина» азербайджанского театра Гусейн Араблинский был пионером во многих сферах

Исполняется 145 лет со дня премьеры на сцене Бакинского общественного собрания постановки «Визирь Ленкоранского ханства» по пьесе М.Ф.Ахундова — события, от которого берет начало профессиональный национальный театр Азербайджана. В числе его основоположников по праву называют талантливого актера и театрального режиссера Гусейна Араблинского.

Мастера азербайджанской сцены не имели, да и не могли иметь театрального образования при отсутствии каких-либо профессиональных учебных заведений. Тем удивительнее и ценнее был высокий профессионализм служителей сцены, заложивших основу национальной актерской школы. «Самородки» — наиболее точное определение той огромной роли, которую довелось сыграть Дж.Зейналову, Г.Араблинскому, М.Aлиeву, С.Рухулла, И.Идаятзаде, М.Мурадову на сцене первого театра на всем мусульманском Востоке. Каждого из них природа щедро одарила способностями, самообразование привело их в ряды поклонников М.Ф.Ахундова, разделяющих его утверждение, что «цель драматического искусства — улучшение человеческой нравственности».

В начале XX века азербайджанский театр имел уже серьезные достижения, одним из главных следует признать наличие относительно стабильного актерского состава, в котором утвердились принципы сценического реализма, а репертуар обогатился новыми оригинальными и переведенными произведениями.

Начало пути

Романтик, артист, режиссер, «жемчужина» азербайджанского театра Гусейн Халафов родился в 1881 году в бакинской малообеспеченной семье моряка. Нужда прочно поселилась в доме, когда буря на море принесла горе в семью погибшего Мамеда Халафова: маленький Гусейн остался без отца, а его мама стала вдовой.

Легко можно понять мать, преодолевавшую нужду и невзгоды, чтобы дать образование сыну. Но трудно представить, как мог Гусейн в двенадцать лет определить свое призвание, по-взрослому упорно, шаг за шагом двигаться к заветной мечте, приняв первое самостоятельное решение. Юноша бросил учебу в моллахане, в столь юном возрасте сумев оценить преимущества светской школы. Несмотря на страхи и протесты матери, он поступил в бесплатную русско-азербайджанскую школу прославленного просветителя-педагога, яркого представителя азербайджанской интеллигенции Габиббека Махмудбекова.

К этому времени относится и его первое знакомство с театральным искусством, пусть и любительским. Более того, Г.Махмудбеков, один из активных организаторов первых театральных постановок, предложил Гусейну Халафову принять участие в школьных спектаклях. И его судьба оказалась предопределена. Открыв для себя мир театрального искусства, Гусейн, будучи еще учеником школы, с взрослой серьезностью осознал свое будущее — стать артистом.

Дебют Гусейна, ставший началом его блестящей сценической карьеры, состоялся в 1905 году в Лянкяране. Это был дебют-экспромт. В день исполнения пьесы Везирова «Горе Фахраддина» актер, исполняющий главную роль, не смог выступать. Неожиданно для труппы его вызвался заменить Гусейн. Малоизвестный актер, риск огромный, но любой риск в данной ситуации был лучше, чем сама отмена спектакля. Руководители труппы согласились. Замерший зал и вся труппа напряженно следили за действом на сцене, где в этот момент на театральном небосклоне загоралась яркая звезда, которая в последующие годы определит всю деятельность национального театра.

За короткий срок Г.Халафов (принявший впоследствии сценическую фамилию Араблинский) станет не только первым профессиональным актером, ошеломив зрителя высоким искусством перевоплощения, художественным тактом и тонким вкусом, но и первым талантливым театральным художником, первым режиссером, давшим сценическую жизнь замечательным творениям мировой культуры.

«Да здравствует наш Отелло-Гусейн!»

Природа одарила Гусейна талантом, а трудное, полное тягот детство поторопилось наградить подростка характером взрослого, познавшего жизнь, человека. Он серьезно занялся самообразованием, жадно поглощая книги, в первую очередь литературу по истории искусства, театра. Школой актерского мастерства стали также спектакли гастролирующих трупп, выступления на бакинской сцене известных актеров русских и зарубежных театральных коллективов. У мастеров сцены он брал на вооружение их методы, «инструменты» актерского ремесла.

Г.Араблинский восторгался искусством Федора Шаляпина входить в роль, когда, готовясь к выступлению, он окружал себя в гримерной характерными предметами времени и обстановки, позволяющими войти в «дом образа». Своими наблюдениями и размышлениями он делился с молодыми товарищами по сцене, причем его неизменным требованием оставалось одно: в работе над образом исключать любое копирование. При этом он мог быть грубоватым. Актер, склонный к подражательству, мог услышать: «Сперва разберись, пойми, а затем сыграй. Ты актер, а не обезьяна». Он определил для себя правду, как первооснову сценического искусства, внушая молодым актерам: «Не будьте актерами на сцене, будьте людьми обычными, говорите обычно, и образ родится незаметно для вас».

Добиваясь сценической правды, Араблинский очень вдумчиво, тщательно шлифуя и оттачивая каждую фразу, каждое движение и штрих, работал над ролями в произведениях как азербайджанской драматургии, так и зарубежной классики. Весьма показательной в этом плане была роль кузнеца Гяви из одноименной пьесы, написанной по мотивам «Шахнаме» Фирдоуси. Актер вложил в образ свое видение, свою расшифровку авторского замысла и из небольшой роли создал очень яркий образ. В финале, в завершающей сцене потрясенные зрители стоя аплодировали Гяви-Араблинскому. Но апофеозом его актерского мастерства стала роль Отелло.

В 1892 году драматург Гашум бек Везиров перевел «Отелло» на азербайджанский язык, но театр не располагал достаточными силами для осуществления постановки. Долгие годы мечта сыграть мавра не оставляла актера. Перечитывая пьесу, знакомясь с трудами искусствоведов, знакомясь с постановкой «Отелло» на русской сцене, встречаясь с трагиками, исполнявшими заглавную роль, Араблинский все больше проникался любовью к сложной, непредсказуемой, тонко организованной личности шекспировского героя. И только тогда он ощутил уверенность в своих возможностях воссоздать на сцене этот один из сложнейших в мировом театре образов.

Взяв на себя обязанности и режиссера, Г.Араблинский в течение трех месяцев 1910 года работал над постановкой на азербайджанской сцене «Отелло». Переполненный зал в день спектакля собрал коллег-актеров, режиссеров, представителей прессы, но главными «болельщиками» любимого актера были драматурги А.Ахвердов и Н.Везиров. Успех был несомненный, зрители, хлынувшие за кулисы, обнимали актера, в зале раздавались возгласы «Да здравствует наш Отелло-Гусейн!» Режиссер Левин, восхищенный тонким проникновением актера в образ шекспировского героя, обратился к Араблинскому со словами: «…Я видел многих трагиков, но такой высоты мастерства, как у вас, не видел. Если бы вы эту роль исполняли на русском языке, я бы бросил свое режиссерское дело и с вами объехал бы всю Россию и даже всю Европу».

Обращение Араблинского к режиссуре не было случайным. Одним из первых постановщиков театральной труппы, в которой довелось ему выходить на сцену, был Абульфат Велиев. Азы режиссуры Гусейн, вероятно, получал, работая под руководством Велиева, но успеха добился благодаря серьезному самообразованию и, конечно, таланту от бога. Уже в 1908 году он был назначен руководителем театральной труппы общества «Ниджат». Тщательно работая над ролью, Араблинский до мелочей продумывал поведение своего героя на сцене, вторгаясь и успешно решая режиссерские задачи. «28 октября, — писала газета «Каспий», — состоялся бенефис режиссера труппы Общества «Ниджат» Г.Араблинского. Это первый бенефис профессионального мусульманского артиста».

Сегодня исследователи творчества театрального деятеля отмечают, что в режиссерской профессии ему также удалось достичь профессиональных высот. Наиболее убедительно проявились эти способности Араблинского в его гастрольных поездках как по регионам, так и за пределами Азербайджана. География гастролей имела тенденцию постоянного роста. С 1906 по 1919 год он гастролировал в Тифлисе, Батуми, Ашхабаде, Астрахани, Грозном и многих других городах России. По неполным сведениям, талантливому самородку принадлежит постановка 24 пьес как азербайджанских, так и зарубежных авторов, в числе которых М.Ф.Ахундов, Джалил Мамедгулузаде, Н.В.Гоголь и др.

Фанатик сцены

Сегодня, спустя столетие, личность великого актера и режиссера сохраняет свою притягательность и загадочность. В чем это заключается? Помимо всего прочего и во внешних проявлениях. Детство и юность Гусейна, прошедшие в бедности и бытовой неустроенности, не вязались с обликом элегантного, аристократичного актера. Несмотря на вечную нужду, он всегда старался быть прекрасно одетым, стремясь поднять авторитет актера и внешним видом, и манерой поведения. Тем более что природа щедро одарила его внешними данными. Как отмечал журнал «Театр», высоко оценивая его актерское мастерство, «Араблинский обладал и выразительными внешними средствами, яркими эффектными жестами, звучным голосом, величественной манерой держаться на сцене».

Но в числе разносторонних талантов Араблинского едва ли не главными можно считать широту его мышления и новаторство. Он был пионером во многих сферах — не только одним из основоположников азербайджанского профессионального театрального искусства, но и первым азербайджанским киноактером (снимался в картине «В царстве нефти и миллионов» 1916 года), режиссером первой азербайджанской оперы «Лейли и Меджнун». Араблинский был и одним из тех, кто решительно выступал против всего, что могло помешать приходу азербайджанской женщины в искусство, ломая пережитки прошлого, он выявлял талантливых женщин и выводил их на театральную сцену. Он постоянно разыскивал актрис для национального театра.

Будучи в 1918 году в Астрахани, познакомился с будущей народной артисткой СССР Марзией Давудовой и сумел ее сагитировать на переезд в Баку. «Араблинский, — вспоминала она, — пробудил во мне большую любовь к театральному искусству: он был не просто актером, а фанатиком сцены. Играл всем своим существом и полностью входил в роль. Я целыми часами, оставляя в стороне свои дела, увлекалась репетициями Араблинского и, наконец, вышла на сцену и начала выступать под его руководством».

Появление первой азербайджанской женщины-драматурга, посвятившей свою жизнь сцене, театру, Сакины ханым Ахундзаде, вызвало искреннюю радость Араблинского, который так высказывал к этому свое отношение: «Сакина ханым, театр без женщины словно весна без цветов. Сколько же женщин, девушек не могут близко подойти к театру из-за глупых предрассудков. Вы же делаете очень большое дело. Высекаете искру любви к театру в сердцах наших девушек. Наступит время, когда из этой искры возгорится пламя».

«Недолгая, но такая яркая жизнь»

7 марта 1919 года с самого утра к дому Араблинского потоком стекались люди, запруженными оказались окрестные улицы, а люди все прибывали, казалось, на улицы города вышло все взрослое население Баку. Над морем людей царила скорбная тишина, на их лицах читались недоумение и глубокая скорбь — убит Гусейн Араблинский.

Выстрел, раздавшийся на улице накануне вечером, разнесся по городу со скоростью молнии. По словам одного из биографов, «прославленный актер и режиссер стал жертвой невежества, против которого он боролся всю свою недолгую, но такую яркую жизнь». От мечети Тезе Пир до Нагорного парка, где тогда располагалось мусульманское кладбище, похоронная процессия трижды останавливалась, чтобы дать возможность друзьям, коллегам, поклонникам, зрителям, да и просто желающим высказать свои чувства, боль утраты, признания любви. Композитор Узеир Гаджибейли, так же как и представитель артистов-мусульман Мамедали Сидги, говорил об огромной утрате творческой интеллигенции, в рядах которой не стало великого актера. Выступая на митинге от имени студентов технологического училища, Джафар Джаббарлы (в будущем известный драматург), захлебываясь слезами, повторял: «Убили художника, убили великого мастера… Прощай, дорогой учитель…»

В рядах искренне скорбящих были люди, далекие от театрального искусства, но глубоко благодарные Гусейну Араблинскому — пламенному борцу с невежеством, умевшему всей силой своего таланта бичевать и высмеивать социальные пороки с подмостков театральной сцены.

Уход Г.Араблинского из жизни и сложный период нарастания политической кризисной ситуации в родном ему Азербайджане совпали по времени, рождая какое-то мистическое ощущение того, что он выполнил предназначенную ему миссию — внес весомый вклад в становление национального драматического театра, воспитал первую плеяду актеров, талантом которых формировалась азербайджанская актерская школа, соcтавляющая славу национальной сцены на протяжении вот уже почти полутора веков.

Зарифа ДУЛАЕВА

Азербайджанские известия.-2018.- 29 сентября.- С.3.