Вехи пути, ступени восхождения

Видному ученому, ректору Азербайджанской национальной авиационной академии Арифу Пашаеву в этом году исполнилось 75 лет

Чуть поодаль от Баку, на пригородных просторах, в поселке Бина сверкает окнами в окружении старых высоких елей здание Азербайджанской национальной авиационной академии. 4-5-этажные учебные корпуса, выстроенные в современном архитектурном стиле, — «академгородок». Утопающие в зелени спортивные площадки, светлые аудитории, коридоры, устланные паркетом. Куда ни глянешь — молодежь, будущие летчики, штурманы, авиадиспетчеры, бортпроводницы и стюарды, специалисты воздушного флота независимого Азербайджана. Они получают образование на азербайджанском языке. Руководителем всего этого нового учебно-воспитательного процесса является ректор академии, академик Ариф Пашаев, человек высокой культуры и истинный интеллигент.

Сын выдающегося писателя, ученого и педагога Мир Джалала Пашаева, он вырос в литературной ауре. Мир Джалала связывала дружба со многими блестящими современниками — талантливыми мастерами слова. В том числе и с Микаилом Мушфигом, поэтом исключительного дара, чью жизнь в расцвете сил оборвала «красная инквизиция».

Пюста ханым, спутница жизни Мир Джалала, вспоминая далекие тридцатые годы, рассказывала: «Мушфиг был другом Мир Джалала, когда мы работали в редакции газеты «Коммунист» (там и познакомились Пюста ханым с Мир Джалалом. — Н.Г.), Мушфиг захаживал к нам».

Пюста ханым была любящей матерью, доброй хранительницей очага. В семье Пашаевых жили и ее мать, Гезал ханым, и сестра Рена ханым; седовласая Гезал ханым, можно сказать, сама лелеяла сызмала детей разраставшейся семьи — Арифа, Эльмиру, Хафиза, Адибу, Агиля…

Здесь же, в доме Пашаевых, сыграли свадьбу Рены ханым, Мир Джалал пекся о ней, золовке, как о родных детях. В этом достославном доме мне довелось познакомиться с супругом Рены ханым Джумшудом, и с Тофиком — мужем Эльмиры Пашаевой, членом-корреспондентом АН, с Эльдаром — мужем Адибы Пашаевой.

Мое знакомство с Мир Джалал муаллимом произошло в 1954 году. Меня призвали на срочную армейскую службу, направили в воинскую часть — в Сальянские казармы в Баку, куда я недавно перебрался, окончив пединститут в Гяндже, и учительствовал в поселке Балаханы.

Получив разрешение в части, я пришел на «День молодежи» в Союзе писателей — в воинской форме, шинель, погоны… Прочел стихи. Сидевший в последнем ряду Мир Джалал муаллим, поздравив меня, пожал мне руку. Встречу в Союзе писателей с дебютантом в солдатской шинели Мир Джалал муаллим вспоминал в своем предисловии к моей книге «Хочется стихов моей душе».

Мы встречались и до моего поступления в аспирантуру. Хлеб, с которым поделились с тобой в доме у Мир Джалала, — это благодать на всю жизнь, ибо это был хлеб, благоприобретенный — праведным трудом педагога и писателя. И не было у него студента, питомца, который бы не причастился к этому хлебу.

Казалось, он сближал, роднил друг с другом своих питомцев освященным хлебом и сам черпал в этом душевную отраду. Теперь я замечаю это же свойство в натуре Ариф муаллима. Безвременно потеряв незабвенную спутницу жизни, он не садится за стол в одиночку.

Академик Ариф Пашаев — человек возрожденческого склада. Знаю его и по семье, и по двенадцатилетнему сотрудничеству в Национальной академии авиации, руководимой им.

Когда было упразднено ведомство — место моей прежней службы (Министерство печати и информации), я с другими сослуживцами остался без работы. В стране сменился общественно-политический строй. Мне позвонил средний брат Ариф муаллима Хафиз муаллим: мол, сходи к нему, у него дело есть к тебе. Шел 1997 год. Хафиз Пашаев тогда работал чрезвычайным и полномочным послом Азербайджана в США и находился по делам в Баку.

Я ощутил и в братьях Пашаевых такое же теплое отношение к бывшему питомцу своего отца. Ариф муаллим в тот же день принял меня на работу на кафедру гуманитарных дисциплин.

Позволю себе напомнить, что незабвенный Мир Джалал муаллим еще в мои молодые годы высоко отозвался о моем творчестве в статье, соотносил мою поэму «Нариман» с «Комсомольской поэмой» Самеда Вургуна и стихотвореньем Мушфига «Мингечаур», что было, не скрою, лестно для меня.

Я имел удовольствие написать рецензию на книгу рассказов устада, позднее, в связи с 60-летием, поздравил его стихотвореньем, опубликованным в печати. Мир Джалал был посвящен в мою биографию. В поэме «Пойлу — колыбель моя» я посвятил любимому учителю несколько строф. Вот одна из них:

Под папахой каждой герои растут.

А изгои считают — изгои растут.

Лишь таланты на помощь таланту придут,

Человек человеческим жив идеалом,

Чтоб в большом или малом

Стать Мир Джалалом…

Когда я впервые пришел в академию, мне во дворе предстали утлые, приземистые казармы. На одном краю этих длинных плоских построек располагалась приемная ректора, посередине — за обитой кожей дверью — бухгалтерия, на другом конце — медпункт. Я успел заметить на песке и шуструю ящерицу. Когда у меня спрашивали: где ты проводишь занятия? — я в шутку отвечал: в классе, через который проходит трубопровод.

Преподавали тогда русские и русскоязычные педагоги. Когда требовалось написать заявление, представление на азербайджанском языке, приходилось искать такого грамотея…

Арифу Пашаеву предстояло, в первую очередь, переломить инерцию прежней «совковой» психологии, затем наряду с поисками настоящих профессионалов авиационного дела позаботиться и об общекультурном уровне педагогических кадров, которые должны были сочетать в себе знание и уважение к национально-этническим ценностям.

Национальная авиационная академия, созданная по распоряжению общенационального лидера Гейдара Алиева, явилась беспрецедентным в истории Азербайджана очагом образования нового типа, национального и светского по содержанию. Азербайджан вступал в новый этап своей исторической биографии, открывал новое окно в международный мир. Осваивал новое пространство научно-технической и педагогической деятельности, строил новые мосты культуры.

Ариф муаллим с энергией и энтузиазмом взялся за эту многомерную сферу работы и успешно справился с созиданием нового вуза.

Естественно, ничто в жизни не достается легко, «по щучьему велению». Нужна самоотдача, нужно было стучаться в соответствующие инстанции, налаживать контакты, просить, добиваться, настаивать, напоминать… Работать не покладая рук, не замечая прибавившихся седин… Физико-математической науки оказалось недостаточно, надлежало вникать в премудрости строительного дела, в требования современной архитектуры. Впрочем, и в инженерно-строительных делах, в эстетических вопросах приходится «гармонию алгеброй поверять», тут и математика, и физика в самый раз…

За сравнительно короткие сроки были построены четыре просторных и красивых учебных корпуса; подворье академии украсили четырехэтажное общежитие для студентов, медпункт, чистая и опрятная столовая, спортивный комплекс, фонтаны и газоны с клумбами.

Академия обзавелась своей мебельной мастерской, которая обеспечивает классы изготовленными по новым стандартам партами, белыми досками, на которых можно писать фломастером.

Ныне действуют факультеты, кафедры, лаборатории, где занятия ведутся на нашем родном языке. Наряду с техническими дисциплинами здесь преподаются история Азербайджана, политология, социология, этика и эстетика, ведутся курсы обучения азербайджанскому, русскому, английскому языкам, изучается и латынь. В программу входят и культурология, философия, правоведение.

Повышена заработная плата. Создана компьютерная сеть между факультетами и кафедрами. Растет численность выпускников, идущих в авиацию. Студенты, которым преподаю, уже управляют «боингами»…

По инициативе нашего ректора в академии создан первый в Азербайджане музей авиации; здесь собраны редкостные документы, фотографии, отражающие вехи истории национального авиаторства с начала XX века, здесь работают известные академики, возглавляющие кафедры, проводящие лабораторные изыскания.

Ариф муаллим с неизменным уважением отзывается об известном авиаторе, начальнике ЗАО «Азербайджан хава йоллары» Джахангире Аскерове, высоко оценивает его постоянную помощь и вклад в укрепление научно-технического потенциала и развитие академии.

Деловые и дружеские отношения нашего ректора и руководителя национальной авиакомпании служат созданию творческой обстановки в вузе, и это открывает новые возможности для научных изысканий и разработок профессорско-преподавательского состава. Проректор академии, летчик Рауф Джафарзаде, выполнявший авиарейсы при самых ответственных государственных визитах, — первый азербайджанец, защитивший кандидатскую и докторскую диссертации по авиации. Его сыновья были моими студентами и пошли по поприщу своего отца. В небе Азербайджана и мировом воздушном пространстве в лайнерах зарубежной марки летают три азербайджанских сокола! Как не порадоваться этому!

Два года тому назад, отправляясь авиарейсом в Германию на лечение, я обрадовался, узнав, что мой бывший студент Ибрагим Сеидов является представителем нашей авиакомпании в Италии.

Он радушно встретил меня с моим сыном Назимом в миланском аэропорту, повез и показал город, наутро проводил в Германию. Мое лечение, можно сказать, началось с этой миланской встречи. Я читал в свое время Ибрагиму лекции по истории мировой культуры. А в Италии — центре европейского Возрождения — он посвящал меня в биографию Данте, Петрарки, Боккаччо, сообщал интересные эпизоды из жизни Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля…

Нашего ректора любят и педагоги, и студенты. Такие личности, посвятившие жизнь служению родному народу, отечеству, являют пример для новой смены. Свет, исходящий от них, — неугасим, их интеллектуальная высокая планка, их творческие свершения — визитная карточка нации и страны.

Его заслуги значимы не только в сфере образования, но и в становлении и развитии авиационной науки в республике, как выдающегося ученого-изобретателя признают и в международном мире.

По инициативе ректора специалисты академии командируются в зарубежные профильные вузы, ведущие научные центры. Он подчеркивает необходимость приобщения к достижениям современной мировой науки и научным открытиям и их внедрения в практику в Азербайджане.

Он проводит интересные экспериментальные исследования, связанные с рядом актуальных проблем мировых технических наук, участвует в авторитетных международных форумах, вместе с тем с честью выполняя свои ректорские обязанности.

Он прост, но незауряден. Занимает высокое положение, но не глядит свысока на окружающих. Официальных титулов, почетных званий ему не занимать, но чужд официальщины. Никогда никого на научных советах, как говорится, не «пилит», но требует, чтобы научно-технические работы были на подобающем уровне.

Ариф муаллим — человек, социально деятельный. Он умеет разглядеть талант и порадоваться от души за него, и помочь, и поддержать. Как бы ставит себя на место талантливого, но неприкаянного человека. Но, вместе с тем, памятуя о своей миссии. И я вижу — весь в отца. Я почему-то всегда в Арифе ищу Мир Джалала. Может быть, из безотчетного желания увидеть черты любимого учителя в его детях. Вместе с тем у меня всегда перед глазами Личность. И это радует меня. Только ли меня? На обсуждениях во время заседаний ученого совета его замечания, претензии всегда встречают понимание, убеждают: они резонны и доброжелательны. Вообще ему чужда какая-либо предвзятость, и эта черта претит ему в других. Однажды он посетовал: мол, приходят ко мне, один костерит другого. Потом говорит: увольте такого-то с работы. Да как же сейчас можно уволить человека? Нельзя жить злопыхательством…

Такое у него сердце. Он любит нашу историю, литературу, поэзию, философию. Иногда рассказывает короткие забавные эпизоды из жизни отца, других писателей. Любит и послушать, и посмеяться от души. Особенно чуток к посетителям из творческой интеллигенции.

На одном из заседаний он задал вопрос: почему в академии не преподаются культурология, азербайджанская литература (равно как и азербайджанский язык)? И предложил включить эти дисциплины в программу. Кто-то возразил, мол, в технических вузах такие предметы не проходят. «Почему? Кто установил такой порядок? — спросил он. — Разве студент технического вуза не должен знать историю, литературу своего народа? Лишиться гуманитарных знаний?». На это никто не смог ответить. Студент должен созреть всесторонне образованным, заключил ректор.

Он — большой реформатор образования, крупная творческая личность. Это знаю не только я, но и его коллеги. Если бы проводился конкурс на благие дела, он бы конечно, взял первенство. Как-то Мир Джалал, направляясь на экзамен, случайно услышал, как студенты между собой говорят: «…он все равно поставит отметку, можно и не штудировать предмет»… Это крепко задело доброго педагога. И он влепил «неуд» нескольким «умникам» и послал своего ассистента вдогонку: пусть, мол, возьмут направление и пересдадут, а то лишатся стипендии.

Ариф муаллим перенял эти уроки взыскательного добра у отца.

Немало златоустов, твердящих: «Народ! Нация!». Но, увы, мало тех, кто о нации радеет. Может, их и должно быть единицы?

Ариф Пашаев — из этих редкостных людей. Речь у него негромкая, без крутых «крещендо» и «форте». И упрек, и хвала в его устах согреты добротой. Он не ранит, а исцеляет. Свои переживания загоняет в глубь, в себя. Потому и перенес операции на сердце…

...Мы как-то чаевничали у него на даче. Пюста ханым вдруг расстроилась до слез:

— И Ариф остался одинешенек, и Нариман, и Агиль…

Да, мы все трое потеряли спутниц жизни. Я вспоминаю Аиду ханым, старшую невестку в семье Пашаевых. Ее любили и в семье, и в научной среде. Ушла безвременно, оставив прекрасных детей и ценное научное наследие. Мне вообще кажется, что женщины, в каком бы возрасте они ни были, уходят безвременно…

Академик Ариф Пашаев на службе отдает распоряжения, подписывает приказы, а при матери, дома, «меняется» — становится просто старшим сыном (так мне казалось); и слова, и советы, просьба матери, произносимые тихим, ласковым голосом, обретали силу «распоряжения». Тому я был свидетелем. Это являлось врожденным праведным уставом. Но я обратил внимание и на то, что Пюста ханым изъявляла свои пожелания таким тоном, в такой форме, чтобы они пришлись по душе и сыну.

Когда ее не стало, Ариф муаллим оказался дома в иной роли. Он стал старшим в очаге. Те, кто вчера шли за советом к матери, теперь обращаются к нему. Это было бремя новой ответственности, не дававшей ему права ошибаться. Он поверял себя мудростью и опытом незабвенной матери, стремясь держаться на высоте аксакала. И держался. И посвятил все тепло своего сердца, души прекрасным дочерям, потерявшим и маму, и бабушку. Лелеял, пестовал своих дочурок, растил их достойными гражданами общества.

Мехрибан Алиева — первая леди Азербайджана, спутница и сподвижница главы нашего государства господина Ильхама Алиева.

Наргиз Пашаева — доктор наук, профессор, возглавляющая Бакинский филиал прославленного Московского университета. Я участвовал в защите ею докторской диссертации; научный руководитель, выступавшие академики отмечали, что Наргиз ханым привнесла новое дыхание в литературно-научную среду, в филологию, сердечно поздравляли ее.

В одном из телевизионных интервью Арифу Пашаеву задали вопрос: «Что бы вы посоветовали своей дочери?» (имелась в виду Мехрибан ханым). Он ответил исчерпывающе и проницательно: «Моя чуткая, рассудительная дочь сама знает, что все ее высказывания, действия, совершаемые ею дела — на виду у целой страны (и не только одной страны!) Это жребий — сколь почетный, столь и ответственный».

В словах Ариф муаллима слышатся и отцовская спокойная уверенность, и гордость за дочь, которая предстает в пространстве нашей исторической памяти как современная представительница галереи блестящих и доблестных женщин, начиная с легендарной Томирис.

Когда Мехрибан ханым была избрана послом доброй воли ЮНЕСКО, я, как и все мои соотечественники, испытал большую радость и гордость — впервые дочери нашего народа была вверена столь высокая миссия в международной организации. Я выразил свои чувства в стихах, которые привожу в переводе поэта Сиявуша Мамедзаде:

Посол доброй воли — дочь нашей земли

и первая леди Азербайджана.

Звездою взошла, и вблизи, и вдали

Читаю в глазах земляков обожанье.

Венцом золотым увенчали главу,

Я вспомнил старинную нашу молву:

Достойная дочь, заслужившая славу,

Умножит отцовскую радость по праву.

«Мехрибан», — повторяют уста неспроста,

«Мехрибан» — это ласковость, свет и участье.

Говорят мудрецы: мир спасет красота…

Перед ней отступает любое ненастье.

Посвящая народу благие труды,

Не жалеешь сердечного пыла и жара,

К изваянью Гейдара кладешь ты цветы,

И любуется дед на внучонка Гейдара.

Господин президент, говорю от души,

В вас отчизна узнала достойного сына,

По заветам отца вы достигли вершин,

И еще впереди не одна ждет вершина.

Вам судьбу свою вверила родина-мать,

С вами память, и мощь, и отвага народа,

Вам под стягом трехцветным в паре шагать,

Да сопутствует вам на дороге погода!

…Погода важна и в дороге, и дома. Дом, где живут учащиеся академии, — общежитие. Ректор часто наведывается к питомцам, знакомится с их бытом, условиями, инициирует литературные встречи, приводит сюда и гостей…

Академия — как большая семья. Не только школа профессионального служения государству, но и школа жизни, становления личности.

Ариф муаллим подчас заступается за питомцев, урезонивая не в меру «требовательных» педагогов. И на собраниях, заседаниях при случае внушает: нам, преподавателям, платят жалование за обучение студентов. Их, прежде всего, нужно не «срезать», а приобщать к знаниям. И Мир Джалал терпеть не мог сухарей-педантов. Надо любить питомцев — вот его кредо.

Был студентам отец родной,

Был Танры на юдоли земной.

Чтоб вопрос на «засыпку» — нет!

Давай зачетку, товарищ студент!

Мир Джалал посвятил большую часть жизни педагогической работе в Бакинском университете. Доктор филологии, профессор, заведующий кафедрой истории азербайджанской литературы, он был любимцем студентов, аспирантов. При жизни ему пришлось изведать и несправедливые нападки идеологов. Но он остался самим собой, не изменил своим принципам.

Можно без преувеличения сказать, что добрая половина сегодняшней нашей интеллигенции — его питомцы, ныне убеленные сединами, и они пестуют своих студентов, учеников. Мир Джалал был ученым — мыслителем, педагогом, большим писателем. В его знаменитой повести «Манифест молодого человека» нам памятна героиня — патриотка, мастерица по ковроделию. Когда ей предлагают продать ковер кому-то из тех, кто привык мерить все деньгами, она дает резкую отповедь: «Собаке брошу, а чужеземцу не продам!».

Мир Джалал стоял в одном ряду с крупнейшими светилами науки.

Подвижничество на ниве науки духовно роднит его с творцами европейского Просвещения, с великими азербайджанскими предтечами. Как писатель и ученый, в советские непростые времена он пробуждал в читателях и питомцах национальное самочувствие, самосознание. Не осыпанный титулами, он был поистине народным писателем, а возглавляемая им кафедра была своего рода филологической академией. Он блестяще преуспел во всех трех ипостасях — как художник слова, как творец науки, как «сеятель разумного, доброго, вечного» — педагог… И это подтверждает мои слова, как и суждения, прозвучавшие во время обсуждения ценного труда первого долговременного посла суверенного Азербайджана Хафиза Пашаева «Манифест одного посла» (по ассоциации с названием известной повести отца).

В те же дни в изящном оформлении вышел словарь авиационных терминов на английско-азербайджанско-русском языках (главный редактор Наргиз Пашаева, научный редактор Ариф Пашаев). Кстати отмечу, что это первое издание подобного рода в истории азербайджанской государственности.

Ариф Пашаев достойно представляет не только замечательную семью, не только образ азербайджанского интеллигента, но и нашей научной элиты, уровень современного научного мышления.

Действительный член нашей Национальной академии наук, за научные открытия он избран почетным членом многих зарубежных академий, за масштабную и значимую общественно-педагогическую работу награжден золотой, серебряной медалями, орденами зарубежных государств. Ариф Пашаев — лауреат Государственной премии республики, доктор физико-математических наук, профессор.

Будь жив Мир Джалал, он бы сказал сыну: «Это впрок тебе, как материнское молоко».

Прожитые годы — вехи пути, ступени восхождения Арифа Пашаева. А ступени сложились в судьбу.

Образно говоря, он восходил не в лифте, а одолевал их своим трудом, умом, светом своего интеллекта. И да сопутствует тебе свет!

Когда Мир Джалал возвращался домой, припозднившись — на кафедре или совещании, он включал свет в дому — чтоб было светло.

Будь его воля, он бы весь мир озарил светом.

Он и вас, Ариф муаллим, зажег, как свет.

Светите и впредь, и дарите свет!

Великий Низами Гянджеви говорил о достойных личностях:

«Я не знаю славнейших людей меж людьми,

Не сникавших себе благодарной любви…»

Нариман ГАСАНЗАДЕ, народный поэт

Перевод Сиявуша МАМЕДЗАДЕ

Азербайджанские известия.- 2009.- 4 апреля.- С. 3.