Критерии музыкального качества

Собираясь послушать в Бакинской филармонии дуэт замечательного джазового пианиста Салмана Гамбарова и великолепной оперной певицы Фариды Мамедовой, я заранее знала, что меня ждет необычный и интересный музыкальный вечер. Прежде всего необычной была сама идея этого музыкального проекта: немецкая классическая Lied (песня, вокальная миниатюра) в джазовой аранжировке. Кроме того, я, конечно, была наслышана о большом успехе этого дуэта на Бетховенском фестивале в Германии в прошлом году.

Видимо, поэтому посольство Германии в Азербайджане включило этот проект в программу недель германской культуры в Азербайджане в 2009 году, в рамках которых и состоялся нынешний концерт. И, наконец, вполне прогнозируемым было то, что сотрудничество двух столь талантливых музыкантов, как Фарида Мамедова и Салман Гамбаров, принесет яркий, интересный творческий результат. Но все эти эпитеты — «яркий, интересный, необычный» — оказались ниже той меры художественности и артистизма, какой было отмечено их выступление, причем это в равной степени относится как к творческому замыслу, так и к его исполнению. Знакомые всем песни Шуберта, Брамса, Малера — национальная немецкая вокальная классика XIX века — в аранжировке Салмана Гамбарова оказались включены в настолько новый, неожиданный и при этом органичный художественный контекст, что порой грань между собственно аранжировкой и авторством становилась неощутимой для слушателя.

Самым поразительным примером сказанному была знаменитая серенада Шуберта в аранжировке Гамбарова. Простая, бесхитростно красивая мелодия Шуберта в композиции Гамбарова прозвучала в новой гармонической, ритмической и фортепианной фактуре и в результате получился совершенно иной, глубоко трагичный и утонченный художественный образ, разительно отличавшийся от шубертовского.

Изысканная красота и выразительность композиций Салмана Гамбарова нашли адекватное исполнительское воплощение: тонкий пианизм Гамбарова органично сочетался с ярким артистизмом певицы Фариды Мамедовой, красотой ее голоса и внешнего облика. Каждая из исполненных ими композиций была безупречной с точки зрения выразительности, богатства эмоциональных оттенков, правды и естественности выражаемых образов и чувств, художественности вкуса и культуры исполнения. Но даже такое, в широком смысле этого слова, «техническое» совершенство исполнения не было его главным достоинством. Все мы знаем, что музыкальное искусство составляет часть духовной культуры людей, но редко сознаем, что оно выражает культуру человеческого духа и, соответственно, редко мерим музыкальное произведение или исполнение музыки такой мерой. Но когда в окружающем нас повседневном музыкальном пространстве нам случается услышать музыку, выражающую (в нашем представлении) высокую культуру человеческого духа, то она сразу же обнажает мнимые и реальные оценки и критерии музыкального качества.

Мне представляется, что музыкальный вечер Салмана Гамбарова и Фариды Мамедовой в филармонии был именно из тех, что делают ясными эти критерии. Можно только сожалеть и посочувствовать прекрасным музыкантам, что такой музыкальный вечер, который вполне мог бы украсить концертный сезон любой из европейских культурных столиц, имел место быть в Бакинской филармонии под аккомпанемент топота каблуков прямоходящих, детского плача (!) и неизбежных звонков мобильных телефонов. Вот уж неправ был Конфуций, считавший, что состояние музыкального искусства может служить некоторым показателем уровня культуры и духовности общества.

Санубар БАГИРОВА, музыковед

Азербайджанские известия.- 2009.- 29 апреля.- С. 3.