Упрямство монументальности

Молодой скульптор Турал Рзакулиев воплотил в бронзе дух мугама

Турал Рзакулиев вспоминает, что к пластилину он потянулся еще совсем маленьким – сразу, как только научился ходить. В семье вовремя разглядели в нем любовь к лепке и дали ему полную свободу действий, всячески поощряя так рано проявившееся призвание. Впрочем, удивительного тут не было: по отцу Турал – двоюродный племянник народного художника Эльбека Рзакулиева. Его дед по матери также смолоду проявил талант к изобразительному искусству, но война перечеркнула его планы: ранение, неизлечимо повредившее сустав руки, заставило забыть о карьере живописца и выбрать другую профессию. Туралу предстояло реализовываться в этом деле, как в старой песне пелось, «за себя и за того парня»…

Сегодня Турал Рзакулиев – один из самых известных молодых скульпторов страны. Выбранному в раннем детстве призванию он не изменил ни на йоту. Правда, первый этап, через который почти неизменно проходит практически каждый деятель искусства – кружок детского творчества, – в его жизни не сыграл своей обычной роли. В секции скульптуры Дома пионеров юному Туралу отчего-то решительно не понравилось, и дальше первого занятия дело не пошло. Но с 6-го класса он перешел из общеобразовательной школы в Гимназию искусств, и вот там, у педагога Намика Дадашева, обучение любимому делу наконец-то пошло так, как хотелось упрямому подростку, не терпевшему, чтобы ему что-то навязывали против его воли.

В середине 90-х Турал Рзакулиев поступил в Университет культуры и искусства на факультет монументальной скульптуры. Он уже понимал, что мелкая пластика его не интересует, что его призвание – это истинный размах объема, величие гигантских форм. Турал и сам внешне под стать своим работам – великан богатырского сложения и при этом удивительно грациозный. И на редкость молчаливый, даже для художника. За него говорят его работы – их певучий ритм, глубина, их колоссальность, независимо от объема. И, конечно, столь редкая для монументального жанра лиричность.

После получения бакалаврского диплома Турал закончил магистратуру во вновь открывшейся тогда Академии художеств. Обе выпускные работы, и в бакалавриате, и в магистратуре, у него были портретными: небольшие (около полутора метров в высоту) фигуры, первая – Фуада Абдурахманова, вторая – маэстро Ниязи. Вылепленные в глине, они, к сожалению, так и не получили воплощения в другом материале – позднее были уничтожены самим автором, который всегда очень придирчиво (иногда – слишком, наверное, придирчиво) относился к собственному творчеству. Тем не менее эти в какой-то степени «пробные» творения Турала были высоко оценены его дипломным руководителем, прославленным скульптором, народным художником, ректором Академии художеств Омаром Эльдаровым, а также педагогами – знаменитыми скульпторами, народными художниками Натиком Алиевым, Токаем Мамедовым и Фуадом Салаевым.

Как известно, все эти авторы с блеском отдали дань в своем творчестве портретному жанру, создав прекрасные памятники, бюсты и мемориальные доски, посвященные различным личностям, прославившим Азербайджан. Турал Рзакулиев – в начале того же пути: портретный жанр он считает важнейшим направлением своего творчества.

Помудрев и повзрослев, он признает, что напрасно уничтожил свои дипломные проекты, хотя уточняет, что случись у него сейчас время и возможность выполнить портреты тех же людей, сделал бы это уже несколько иначе. Кстати, по поводу портрета Фуада Абдурахманова у Турала особое мнение. Дело в том, что маэстро Ниязи, как при жизни, так и после смерти, повезло с увековечиванием, так что дипломная работа молодого скульптора была лишь очередной данью уважения великому музыканту, а вот с Абдурахмановым все наоборот. «В своей бакалаврской работе я старался как-то компенсировать ту вопиющую несправедливость, какая выпала на долю Фуада Абдурахманова, - говорит Турал Рзакулиев. – У этого великого скульптора до сих пор нет достойной надгробной плиты, не говоря уже о памятнике… Тогда, в студенческие годы, я сделал проект памятника ему просто по зову сердца. Сейчас же я надеюсь, что когда-нибудь мне придется выполнить уже серьезный проект по серьезному заказу – настоящий памятник скульптору Абдурахманову».

Турал уже выполнил целый ряд госзаказов на портретные изображения. Один из них – памятник Шаху Исмаилу Хатаи, установленный на родине выдающейся личности, в Масаллинском районе. Соавторами Турала Рзакулиева в этом проекте стали Валид Мамедли, Разим Магеррамов и Джавид Алиев. Выполненный по заказу исполнительной власти района, бронзовый монумент высотой в 4,2 м установлен на гранитном постаменте в парке райцентра, носящем имя великого полководца и поэта.

Кстати, с тем же Валидом Мамедли у Турала имеется еще один совместный проект (там уже, наоборот, Рзакулиев был соавтором) – памятник зодчему Синану, находящийся в процессе разработки.

Другим важным госзаказом (от Министерства культуры) стали для Турала Рзакулиева бюсты известных таристов Хабиба Байрамова и Бахрама Мансурова в Галерее великих деятелей мугамного искусства. Галерея, в которой выставлены бюсты около 30 музыкантов, украшает Центр мугама в Приморском парке столицы. В работе над созданием произведений для портретной галереи центра приняли участие известнейшие скульпторы, так что звезда Турала взошла на сей раз в ярчайшем созвездии.

Вместе с тем, при всей любви к монументализму, Турал Рзакулиев – не из тех звезд, которые рвутся в созвездия. Он, любитель индивидуальных проектов, больше напоминает планету, всегда и во всем идущую только по ей одной ведомой орбите. И другой его любимый жанр – анималистический – достойное тому подтверждение. Мало того, что Турал вообще избрал этот жанр, к которому у нас мало кто из скульпторов, тем более монументалистов, особо расположен, так и еще в его рамках пошел узкой тропинкой, практически нетореной в нашем искусстве. Речь идет о тематике подводного мира. Он «заразился» ею на третьем курсе университета, когда делал курсовой проект фонтана для Молоканского садика. Его фонтан был декорирован элементами морской тематики. Курсовая была сдана и забыта, а диковинные рыбы, замысловатые раковины, изящные морские коньки и прочие обитатели морского дна с того времени прочно поселились в его мастерской Турала. Достаточно упомянуть такую работу, как «Фантазия», широко известную зрителю.

Впрочем, не морем единым… Сухопутные творения природы тоже удостаиваются внимания Рзакулиева (хотя и реже, чем водные), и прекрасный пример тому – чудесная, прямо-таки готическая по стилю «Ящерица».

С недавних пор в творчестве Турала Рзакулиева возникла новая сюжетная линия, связанная с мугамом. Началось все с вышеупомянутых двух бюстов великих таристов, однако в дальнейшем внезапно вспыхнувший интерес к этому древнему музыкальному искусству побудил Турала попробовать воплотить идею мугама уже за пределами портретного жанра. Так появились композиции «Мугам-1» и «Мугам-2» - стилизованные изображения тара и скрипичного ключа соответственно. В них воплотился еще один принцип творчества автора, но не идеологический, а технологический – построение композиции по принципу рождения третьего элемента из сочетания двух других, «базисных».

Говоря о технологии ремесла, нельзя пройти мимо экспериментов Турала Рзакулиева с рельефом. Здесь все началось с вполне естественного желания человека, всю жизнь творившего в объемных формах, поработать на плоскости. Одновременно возникла идея попробовать сократить время выполнения работы за счет ювелирного владения «тяжелым оружием» - лагундой. Так возникла серия «Отражения» и композиция «Ичери шэхэр». Это плоскостные композиции в металле на каменном постаменте, по абрису более всего напоминающие японские мечи, покоящиеся на специальной подставке. Плоскость металла рельефно обработана при помощи лагунды. Изображение – пейзаж или абстрактная композиция. В случае с «Ичери шэхэр» применен еще и «цвет»: одни части рельефа оставлены в естественном оттенке бронзы, другие – патинированы в тон мраморному основанию.

Говоря о творческих композициях Турала Рзакулиева, особенно хочется отметить его работу «Вечный груз» и другую, ставшую ее предтечей, – «Прогресс». В обеих центральной идеей стало изображение грозящей человечеству катастрофы – техногенной и экологической. В «Прогрессе» хомо сапиенс, растеряв остатки разумности, с упорством, достойным лучшего применения, рубит сук, на котором сидит (точнее, стоит). «Вечный груз» (бронза, гранит) – это еще более сбалансированная по замыслу и воплощению композиция, изображающая человека, прогибающегося под тяжестью непосильной ноши. Очень удачно подобрана форма куска камня, символизирующего НТР, – она какая-то «космическая», что ли, чем вносит четкий завершающий штрих в правильное восприятие всей работы.

Наиля Баннаева

Азербайджанские известия.- 2009.- 18 февраля.- С. 3.