Слияние вод, сплав народов

Илису, Гах, Огуз и другие населенные пункты северного Азербайджана — свидетели старины глубокой и очаги древних традиций

Поднимаясь от ключей возле села Илису дальше в горы, к водопаду, диву даешься жизнестойкости здешних людей. Засевая зерном узкие пойменные пашни, молотя пшеницу на горных пятачках, растя детей, таща на себе вязанки дров, илисуйцы изрядно преуспевают в грамоте, в науке. Из этого горного села вышло до полутораста ученых — кандидатов и докторов наук.

Илисуйцы строили дома, крепости из ручного камня на кручах, выстраиваясь в живую цепь и передавая голыши друг другу. Так выросли башни на скалах — Сурхай галасы, Шамиль галасы… А еще Улу месчид (то есть Святая мечеть). «Как в реке Илису сливаются воедино разные притоки — и Агсу и Гарасу («белая» и « черная» вода), так и здесь слились, прикипели сердцем к друг другу аварцы, лезгины, азербайджанцы, лакцы.., — говорит Саладдин Абдуллаев, потерявший сына на афганской войне. — У нас не пристало спрашивать про национальность. Лучше вы посмотрите на памятники. Они — плод совместного творчества».

В Илису было девять мечетей, таких, как Улу месчид, возведенная в 1684 году. Осталась только она. Из водяных мельниц встретили мы по всей округе лишь одну — в селе Гарабалдыр. Вершит делами здесь Шихи дайи. Днем и ночью слышен шум мельницы. У кого зерна хоть с мешок — тот спокоен, что далеко ходить не придется. К тому же хлеб из такой муки ни с чем не сравнить. Зерно при помоле не «перегорает», как на мельницах, работающих на электричестве: сохраняет свой неповторимый вкус.

Стоит в Гарабалдыре и древняя молотилка для риса. Было время — рисовые поля здесь тянулись, насколько хватает глаз. На эту благодать слетались тучи комарья, а они в свой черед привлекали птиц. Но достаточно было лая гончей или грохота двустволки, чтобы разогнать птичье нашествие.

Толстовский Хаджи Мурат, преследуемый врагами, был настигнут ими в таких же рисовых полях. Скакун, увязший в чеках, не смог выручить седока. Хаджи Мурат, затыкая кровоточащие раны ошметками шерсти, выдранной из архалука, еще несколько часов отбивался… Узорчатая надгробная плита, как и отсеченная голова героя, были в свое время увезены в Санкт-Петербург. А прах отважного горца покоится в последнем приюте между Гахом и Шеки. И все, чьи пути-дороги проходят через эти места, — и грузин, и русский, и аварец, и тюрок, — посещают его могилу, воздавая почесть.

В лоне этих гор до наших дней сохранился и древний очаг огнепоклонников — храм Заратустры. Грандиозное святилище на кручах в народе именуют Пери галасы (башня Пери). Эта пещера, выдолбленная на недосягаемой стремнине над селом Юхары Чардахлар, ждет своих исследователей.

Здесь все щедро и изобильно. Виноградная лоза тяжела от гроздьев. Трава в рост человека. Дерево, на которое можно взобраться без стремянки, — здесь и деревом не считается. Тополь, если не под стать небоскребу, вроде как «недоросль». Вдоль дорог такие ореховые заборы вымахали, что и солнце застят. От Балакена до Исмаиллы, Загаталы, Гаха, Шеки, Огуза, Габалы шоссе время от времени входит в такие зеленные туннели. Здешние молодицы красят волосы и пальцы не хной, а соком ореховой «рубашки», которая покрывает скорлупу. И нити для ковров красят этим способом. Лезгинская мастерица Вазифа Агаева, живущая в селе Филфили Огузского района, показывает нити, крашенные ореховым «соком». Она говорит: «Зима у нас тянется семь месяцев. Не сидеть же сложа руки, вот и прядем нити, вяжем носки, ткем ковры… С детства сами себе готовим приданое. У наших девушек золотые руки…»

Назирова С.

Азербайджанские известия. -2009. – 17 июля. – С.4.