БАКУ СОЕДИНИЛ МАГОМАЕВА И ЕСЕНИНА

«Когда меня называют великим певцом, я морщусь. И внешне, и внутренне. Зачем сотрясать воздух? Мне жаль тех, кто верит таким лукавым, суетным комплиментам», — пишет Муслим Магомаев в своей книге «Живут во мне воспоминания». Конечно, эта его позиция — правильная, потому что смысл жизни человека — в постоянном самосовершенствовании, которому нет предела, пока человек жив. И поверить, что ты велик, значит, — самоуспокоиться, полюбить комплименты — остановиться в своем движении к высотам мастерства, духовно умереть, начать деградировать. Прав, Магомаев. Но когда талантливый человек, профессионал уходит, образуется ощутимая, невосполнимая пустота. Десятилетия прошли, а нет второго Шаляпина, не будет и второго Магомаева.

В случае с выдающимся певцом Муслимом Магомаевым это ощущается настолько остро и явственно, что люди не хотят забывать его, и стараются продлить живую память о нем. Неслучайно российское ТВ посвятило всеобщему любимцу не одну передачу, и трудно назвать другого, такого же известного человека, которого после смерти вспоминали так же часто, как Муслима Магомаева. Было в нем что-то светоносное, искрометное, теплое, и поверх того — нечто, дарящее всем вокруг тот самый праздник, который всегда с тобой. Сейчас, когда Магомаев живет уже в вечности, мы, оставшиеся, можем позволить себе сказать, что он был выдающимся, великим певцом, для которого родной стихией была и классическая, и эстрадная музыка, кто умел любую мелодию, песню превратить в исполнительский шедевр, и так обогатить, отгранить неповторимыми тончайшими нюансами, оттенками, красками, интонациями своего голоса, что в ином исполнении они уже не воспринимаются и остались как образцы высокого искусства.

А музыка, которую он писал! Песня «Азербайджан» на слова Наби Хазри обладает в его исполнении такой силой воздействия, что, по сути, воспринимается как государственный гимн. В ее мелодии столько силы, мощи, величия, объединяющего начала! Не каждый трибун (да и есть ли он в наши дни?) сможет так воздействовать на души и сердца людей, как эта созданная композиторским талантом Магомаева-младшего музыка. А его последняя, ввергшая в шок всех бакинцев, песня! Как невероятно точно ее мелодия совпадает со строками стихотворения «Прощай, Баку!», написанного великим Есениным в начале ХХ века словно бы для того, чтобы человек по имени Муслим смог выразить живущие в его душе чувства. Каждая есенинская строчка глубоко проникала в сердца провожавших своего дорогого земляка в последний путь людей, так, словно устами великого русского поэта Магомаев обращался к каждому бакинцу, к своей Родине, открыто, громогласно признаваясь им в любви.

Одаренный человек неординарен во всех проявлениях жизни, а кроме того, не свободен от мистических событий. Не знаю, сколько таковых было в жизни Магомаева, но что касается истории написания песни «Прощай, Баку!», то здесь без этого не обошлось. В тот день похорон, когда по воле Провидения Магомаев прощался с земляками словами этой песни, словно бы произошло мистическое, таинственное соединение великого русского поэта Есенина и великого бакинца Магомаева в едином чувстве любви к уникальному городу.

Прощай, Баку! Тебя я не увижу.

Теперь в душе печаль, теперь в душе испуг.

И сердце под рукой теперь больней и ближе,

И чувствую сильней простое слово: друг.

Прощай, Баку! Синь тюркская, прощай!

Хладеет кровь, ослабевают силы.

Но донесу, как счастье, до могилы

И волны Каспия, и балаханский май.

Прощай, Баку! Прощай, как песнь простая!

В последний раз я друга обниму...

Чтоб голова его, как роза золотая,

Кивала нежно мне в сиреневом дыму.

Только после своей смерти уходивший из родного города в вечность Магомаев в сотворчестве с Сергеем Есениным приоткрыл людям ту часть своего сердца, где всегда жила память о Баку, хотя еще в своей книге «Живут во мне воспоминания», написанной им по инициативе издательства «Вагриус», признавался: «Сейчас я живу в Москве, но всегда помню и наш бакинский двор, и бульвар на берегу теплого Каспия... Баку — святая для меня земля. Да и для каждого бакинца его город — не просто место рождения, это нечто большее... Работая над книгой в Москве, я мысленно переносился в свое детство, юность, которые прошли в Азербайджане, вспоминал своих учителей, друзей и всех тех, кто так или иначе помог мне стать тем, кем я стал. Помог своим вниманием, добротой, своей дружбой, поддержкой и просто тем, что они были в моей жизни».

Тем горше, обиднее для него было слышать и читать клеветнические измышления некоторых местных газет, переносить ту травлю, которая была затеяна его тайными недругами и завистниками в последние годы жизни. Они пытались обвинить его именно в нелюбви к своему городу, в неуважении к людям, оказавшим когда-то ему помощь и поддержку, в неблагодарности. Для Магомаева, человека, который успел сделать немало доброго людям, умел радоваться успехам своих коллег, ценить их талант, считавшего предательство самым тяжким грехом, чудовищнее такой клеветы ничего не было.

А первый удар в спину он получил в те дни, когда в Москве состоялся концерт, открывавший официально объявленный Год Азербайджана в России: из списка тех, кто должен был открыть торжественную часть концерта кем-то без предупреждения были вычеркнуты имена Магомаева и Синявской. А Магомаев, конечно же, считал для себя честью и радостью принять участие в таком событии и готовился нему. Ведь он всегда подчеркивал, что он азербайджанец и гордится своей Родиной. На фоне нарастающей травли он воспринял это так, словно сама Родина захлопнула перед ним дверь. Именно в те дни он поместил на своем сайте стихотворение Есенина «Прощай, Баку!». Посетители сайта, беспокоившиеся за его самочувствие, восприняли это как крик отчаяния, тем более, что Магомаев сопроводил их словами, что, видимо, и к нему относятся есенинские строки. Он сумел в черные для него дни выстоять, преодолеть душевную травму, но болезнь уже нажала на спусковой крючок.

В самые тяжелые годы своей жизни, когда сгустившаяся вокруг него враждебная атмосфера открыла дорогу частым болезням, Магомаев, погрузившись в свой внутренний мир, в дополнение к своим талантам живописца, скульптора, композитора проявил еще один — он великолепно овладел компьютерными программами и технологиями, создал официальный сайт, ставший одновременно и виртуальной академией культуры, и своеобразным клубом для давних почитателей таланта певца, близких по духу людей. Они получили уникальную возможность приобщиться к сокровищам огромной музыкальной коллекции Магомаева, познакомиться с редкими записями концертов, клипов с участием величайших оперных певцов. Границы огромного музыкального мира для них еще более расширились. Муслим Магомаев по-дружески выносил на суд посетителей сайта, в скором времени тесно сплотившихся вокруг него и ставших единой дружной семьей, и созданные им новые импровизации, а те, в свою очередь, присылали на сайт образцы своего творчества — стихи, фотографии, обменивались новостями, интересной информацией из мира музыки. Все это внимательно прослушивалось, просматривалось, обсуждалось. Был и такой случай, когда один из посетителей сайта попросил у Магомаева разрешения использовать его музыкальные записи (хотя каждый имел возможность совершенно бесплатно скачать и музыку, и художественные фильмы) в работе со своими учениками. «Не нарушу ли я в этом случае Ваши авторские права?» — спросил он певца. «Материалы на сайте размещаются с той целью, чтобы ими могли пользоваться ВСЕ и совершенно безвозмездно», — был ответ Магомаева.

Общение со ставшими ему близкими посетителями сайта — «сайчатами», как он их назвал — стало ему в какой-то мере опорой. По сути, Магомаев создал особое виртуальное государство: братство людей, которых объединяло преклонение не только перед его талантом, но и человеческой сущностью. «Жители» этой необычной страны даже стали подумывать о создании своеобразного «гимна» — сайт-темы. Одна из постоянных посетительниц сайта Светлана Савинова начала было работу над стихотворным текстом, а Магомаев — над музыкой к нему. Все перипетии создания сайт-темы активно обсуждались в «эфире» — «Гостиной» сайта. Успели обсудить стихи, но что-то помешало соединиться воедино словам и музыке. Это было в марте 2006-го, ровно за год до песни «Прощай, Баку!»…

А год спустя Магомаев рассказал «сайчатам» о том, что начал работу над музыкой к стихотворению Есенина «Прощай, Баку!» Это сообщение вызвало бурные отклики у почитателей. Сейчас этой «переписки» на персональном сайте Магомаева уже нет, но, к счастью, одна из давних почитательниц Магомаева Вера Белова, следящая за его творчеством уже около 30 лет и создавшая с разрешения певца виртуальный литературно-художественный журнал «Муслим», недавно поместила на одной из его страниц без купюр всю переписку, бросающую свет на историю создания мелодии к знаменитым есенинским стихам.

Вечером 3 марта 2007 года МММ (то есть Муслим Магометович Магомаев) написал: «Ну вот, друзья! Можно сказать, что музыка на стихи Есенина «Прощай, Баку!» — ЕСТЬ». Но уже на следующий день Магомаев признался, что мелодия ему не понравилась, и одним нажатием кнопки он смахнул все «в мусор». «Значит, сегодня не суждено! Буду ждать должного настроя», — сообщает он.

Через 3 дня, 7 марта, в 15.36 Магомаев сообщает, что та музыка, которая должна была стать основой сайт-темы, очень удачно легла на стихи Есенина. «Музыка, видимо, ждала своего часа, и... получила стихи. Но какие и кого!!! (выделено Магомаевым — авт.) Это судьба! Ведь совпадение полное. А у Есенина стихи здесь не песенные и строчки не ритмичные. Но здесь уже дело техники. Так что, спер у самого себя и я себя прощаю. Спасибо за внимание».

Зная о болезни певца, посетители сайта встревожились тем, что и слова песни, и мелодия напоминают Реквием, но, конечно, высоко оценили ее, и в тот же день, ознакомившись с их письмами, Магомаев вечером пишет: «Спасибо вам, друзья, за добрые оценки. А я уже в который раз прослушиваю варианты и все время нахожусь в сомненьях. Первый вариант был медленный и отдавал печальным, предсмертным прощанием, во втором варианте я прибавил темп и решил придать стихам и музыке «улыбку» надежды». Поэтому я все-таки остановился на последнем. Стихи Великий Есенин сочинял так, что разное их прочтение в музыке и голосе — имеет свой смысловой финал!»

Прошло 11 дней. 18 марта 2007 года в 21.46 Магомаев сообщает: «Я спел еще один вариант. Мне все время казалось, что Сергей Есенин не был такой уж радостный в момент прощания с Баку, каким я его представил в первом варианте. У великих... предЧувствие также — Великий дар».

Читая эти, по сути, своеобразные дневниковые записи, невольно загораешься желанием обратиться к истории создания есенинского «Прощай, Баку!». Сохранились неопубликованные воспоминания Василия Болдовкина, младшего брата бывшего в начале 20-х годов прошлого столетия редактором «Бакинского рабочего» Петра Чагина. Они в какой-то мере проливают свет на историю создания Есениным этого глубоко проникновенного стихотворения, на его впечатление о нашем уникальном городе, в котором в ХХ веке, как в дивном сосуде, перемешалось столько обогативших друг друга национальностей, наречий, создавших необычную культуру и образовавших особую «нацию» — бакинцы.

Впервые Болдовкин познакомился с поэтом в сентябре 1924 года, когда приехал из Тегерана. Петр Чагин, друживший с Есениным, сказал брату, что поэт буквально бредит Персией. Сам Есенин при знакомстве тут же признался Болдовкину, что хочет поехать с ним в Иран, хочет «посмотреть эту чудо-страну Востока». В тот приезд Есенина они долго гуляли по Баку. «С какой проницательной способностью он осматривал крепостную стену, здание Исмаилийе, интересуясь датой постройки, зодчими, — пишет в своих неопубликованных мемуарах Болдовкин. — Его интересовало все, я не успевал отвечать на его вопросы, а порой вопросы были такие, на которые я не мог ответить. Так, например: «А кто был последний хан в ханском дворце?» Сергей с жадностью интересовался памятниками старины, знаменитой Девичьей башней, старым дворцом. Осматривая памятники старины, Сергей задавал мне множество вопросов о Персии. Я почувствовал, что Персия не дает ему покоя, тянет к себе».

Есенин и вечером, придя домой, о чем бы ни говорил, переводил разговор на Персию. Тогда же он признался, что хочет создать цикл стихов про Восток, про Персию — старинную и современную. Почти каждое утро из-под его пера выходило несколько стихотворений — так рождались «Персидские мотивы».

Прошел год, наступил май 1925 года. И Есенин вновь приехал в Баку, Болдовкин в это же время вернулся из Персии. Среди встречавших его людей был и Есенин. Болдовкин обратил внимание, что лицо его уже не было такое холеное, как прежде. Оказалось, Есенин тяжело болел, лежал в бакинской больнице. «Думал, что умру», — признался он другу. И опять были долгие разговоры. Есенин вспоминал, как встречал с рабочими балаханских промыслов Первомай, как горячо они его приветствовали, и ему просто жаль уезжать из Баку. Именно в эти дни он написал свое знаменитое «Прощай, Баку!» и отдал для публикации в газету «Бакинский рабочий».

Поэт уговорил друга поехать вместе с ним в Москву и в дороге признался: «Вася, знаешь, как я болен! У меня туберкулез горла — горловая чахотка, а это значит, что мне максимум полгода жить». Нет сомнения, что с этими, пусть и ошибочными, мыслями он лежал в больнице, в этом же настроении (ведь он, конечно, чувствовал, как сжимается вокруг него враждебное кольцо) писал «Прощай, Баку!» По приезде в Москву у него началась самая черная полоса в его жизни, завершившаяся трагической кончиной, наступившей через 7 месяцев после стихотворного прощания с Баку (в последний раз он приезжал в августе — авт.). Муслим Магомаев обратился к стихотворению «Прощай, Баку!» также в черную полосу в своей жизни. И эта песня стала последней из написанных и спетых им. Он скончался через год и 7 месяцев после ее создания. Получилось так, что и Есенину, и Магомаеву, каждому по-своему, древний Баку подарил оставшиеся в их памяти дни счастья. Что тут можно сказать? Наверное, то, что великих, независимо от места и времени рождения, национальности, всегда объединяет нечто, что ведомо одному Творцу.

Франгиз ХАНДЖАНБЕКОВА

Бакинский рабочий.- 2010.- 24 апреля.- С. 4.