О ТРАГЕДИЯХ ТОТАЛИТАРИЗМА И УРОКАХ ИСТОРИИ

ЗАМЕТКИ О ПРЕМЬЕРЕ ПЬЕСЫ ЭЛЬЧИНА «КВАРТИРАНТЫ АДА» НА СЦЕНЕ РУССКОГО ДРАМАТИЧЕСКОГО ТЕАТРА ИМЕНИ САМЕДА ВУРГУНА

Об обществе, построенном на тотально навязанном единомыслии, диктатуре идеологии, претендующей на абсолютную истину, написано немало значимых произведений. Трагический революционный эксперимент, осуществленный в многонациональной Российской империи под эйфорический энтузиазм воспламененных большевиками масс и шапкозакидательскую песенную риторику («Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем...»).

«А затем» что произошло, — мы, люди, пережившие советскую эпоху, уже знаем. Достаточно ли хорошо и глубоко? Это другой вопрос, который еще долгие годы будет занимать историю, науку, литературу, вообще человеческую мысль.

Еще в советские годы Замятин написал роман «Мы»; позднее появился «1984» Дж.Оруэлла; пришел к читателям забытый и гениальный Платонов с «Котлованом» и «Червенгуром»; переживший заточение в сталинских лагерях Солженицын во времена хрущевской «оттепели» выступил в «Новом мире» с «Одним днем Ивана Денисовича». Позднее выдворенный из страны, Александр Исаевич продолжил эпопею о страшной правде террористической машины в СССР, где вожди продолжали кормить народ сказками о «светлом будущем» и истреблять (выживать) инакомыслящих.

В азербайджанской литературе, претерпевшей также невосполнимый урон от ударов репрессий (Гусейн Джавид, Микаил Мушфиг, Алмас Ильдырым, многие другие талантливые мастера слова), художественное осмысление трагедий «казарменного социализма» обозначилось в ряде произведений. Наряду с поэтами старого поколения (Расул Рза, Иса Гусейнов, Бахтияр Вагабзаде, Сабир Ахмедли), которые затрагивали эту кровоточащую тему, как на современном материале, так и в историческом плане, когда советские идеологи перелопачивали историю в угоду политической конъюнктуре, тему тоталитаризма, закрепощающего мысль и превращающего людей в «винтики», в «подсобный материал», в зомбированных исполнителей или хамелеонов, воплощали наши «шестидесятники», здравствующие из них уже убелены сединами, — Анар, Акрам Айлисли, Максуд Ибрагимбеков, Эльчин и другие талантливые мастера слова.

Пьеса Эльчина, побудившая меня взяться за перо, — о событиях 37-го года. Один предновогодний день — 31 декабря, бакинская супружеская чета, Он и Она, Гость, Офицер-чекист и неслучайная оговорка автора, что роли двух последних может исполнять один и тот же актер.

Пересказывать сюжет — неблагодарное дело. Я знал эту драму еще до постановки на сцене как читатель и переводчик на русский язык (опубликована в 1-м номере «Литературного Азербайджана» за прошлый год).

Уже по прочтении пьеса поразила, потрясла пронзительной правдой о разрушительном воздействии страха, разъедающего общество, рушащего всякие моральные принципы, уставы добра, порядочности, милосердия, человечности.

На примере поведения этой четы — героев «Квартирантов ада» — мы видим такую разрушительную «работу» страха. Сценическое воплощение пьесы, режиссура, игра актеров, театральное оформление, техника, документальные кадры, инсталляция, сюрреалистические видения-пантомимы, напоминающие кошмарный сон, звуковая, музыкальная интонировка, — все это превзошло мои читательские ожидания и удивительно точно и впечатляюще раскрыло критическую, изобличительную энергию литературного текста. Шаг за шагом, деталь за деталью мы становимся свидетелями, как внешне ладная семья, и он, и она, казалось бы, любящие друг друга люди, идут на сделку с совестью под давлением энкавэдэшных «инквизиторов», оговаривая невинных сограждан, надеясь сохранить, сберечь свое хрупкое благополучие, выжить, спастись, дождаться, наконец, 38-го года, оставить позади 37-й, роковой, черный год... Увы...

Вездесущий, всепроникающий, всеведущий Гость следит за ними, он знает о них больше, чем каждый из супругов знает о другом. Это уже не гость, это фатум, рок, дамоклов меч, персонифицированный в образ. И когда доведенная до отчаяния, до исступленного пароксизма чета решает уничтожить этого ненавистного соглядатая-разоблачителя и, наконец, убивает его, происходит странная, мистическая и — символическая метаморфоза: через несколько эпизодов Гость воскресает... Он — бессмертен, как дух, как явление, как неотъемлемый ингредиент общества, пораженного страхом, доносительством, стукачеством: «Оживление» обезглавленного Гостя, его дикая конвульсивная пляска (в которой чувствуется мрачный апофеоз смерти-погибели) — одна из потрясающих сцен спектакля. Эльчин верен своей давней приверженности к элементам магического, мистического, фантастического, вплетаемым в реалистическое повествование: это мы видели и в ранних рассказах («Поезд. Пикассо. Латур», «Броня»), и в пьесе «Шекспир», и в других произведениях.

Не буду пересказывать, чем завершается этот трагифарс, надо посмотреть «Квартирантов ада» на сцене нашего Русского драмтеатра имени Самеда Вургуна, — это, несомненно, событие в театральной жизни, успех которого разделяют режиссер-постановщик Кямран Шахмардан, художник-постановщик Татьяна Таваканова (Петербург), художник по свету Рафаель Гасанов, музыкальный оформитель Владимир Неверов, Ругия Кулиева (хореография), Агиль Кулиев (видеоинсталляция).

Конечно, особо отметим успешную и талантливую работу исполнителей ролей — Сафа Мирзагасанов (Мужчина), Мелек Аббасзаде (Женщина), Гость — Офицер (Юрий Балиев), Двойник Гостя (Рамиль Алиев) убедительны и ярки в своих сценических перевоплощениях. Хочется от души поздравить и народного писателя Эльчина, и Русский драматический театр имени С.Вургуна (главный режиссер А.Шаровский) с этим незаурядным и значительным событием в культурной и театральной жизни республики.

Сиявуш МАМЕДЗАДЕ

Бакинский рабочий.- 2009.- 7 января.- С. 4.