Эльчин Сафарли: «Турецкая тема в моих книгах меня сейчас раздражает…»

Писатель Эльчин Сафарли сегодня очень популярен, причем, не только у нас в Баку, но и на всем постсоветском пространстве.

Молодые девушки засыпают и просыпаются в обнимку с книгами Эльчина, учат наизусть целые отрывки из его произведений. Они страдают и радуются вместе с героями писателя. Книги Сафарли для них — настоящая отдушина.

Сегодня известный писатель стал гостем сайта 1news.az. Надо отдать ему должное, он не испугался провокационных вопросов и довольно уверенно ответил на них. Ответы интересные, они, как и произведения писателя, не лишены романтичной грусти.

— Эльчин, наверное, для тебя не секрет, что отношение к тебе как к писателю является неоднозначным…

— …как к писателю? Меня вообще мало кто в азербайджанских так называемых творческих кругах считает писателем. В Союз писателей не приглашают, в жюри литературных конкурсов я не состою и, судя по отзывам, представителем перспективной молодежи тоже не являюсь. Поначалу это огорчало, родина все-таки, хотелось, чтобы и здесь читали, принимали. Потом я как-то успокоился, перестал об этом думать, и все как-то само собой улучшилось. Теперь мои книги занимают первое место по продажам в бакинских книжных магазинах, я получаю массу писем от азербайджанских читателей. Сейчас с удовольствием пишу о Баку для «Баку», мне очень приятно чувствовать поддержку Лейлы Алиевой, которая сплотила талантливых азербайджанцев в этом журнале.

— Неужели тебя не интересует, что пишут и говорят о твоем творчестве и о тебе? В поисковой системе набираешь свое имя?

— В период первых трех книг, признаюсь, набирал. Было интересно. А сейчас уже нет. Может, из-за того, что стало больше негативных отзывов? (смеется). На днях пиар-менеджер сообщила мне, что когда в поисковике Google набираешь имя «Эльчин» — автоматически появляется дополнение «Сафарли». По ее словам, это круто! В такие мгновения мне хочется покинуть «кадр», вернуться к себе на дачу в Мардакян, где за окном — море, где никто меня не знает, и где я по вечерам гуляю по набережной, одетый, как капуста, — ветер с моря жутко холодный, но зато свежий и родной.

— Девушки, обожающие певицу Максим, да и не только они, без ума от твоих произведений, у тебя даже есть фанатки, я лично с ними знаком, они считают, что ты пишешь о них, описываешь их чувства, ты для них — олицетворение все самого идеального, романтичного, одним словом, мужчина-идеал, который как никто знает женскую душу… Но есть и другая категория читательниц, они тебя не признают, называют, мягко говоря, банальным конъюнктурщиком, про твой стиль говорят, что он слащавый, приторный, и в качестве примера приводят дословную цитату из твоего произведения: «Арматуру отношений они заливали бетоном сложностей»… Лично я восхищаюсь тобой как успешным и грамотно пропиаренным литературным проектом…

— Я же не стодолларовая купюра, чтобы всем нравиться. Вот если бы я нравился абсолютно всем, это было бы странно. В марте наступающего года исполняется пять лет, как я издаюсь. За это время написано семь книг. И за это время я ни разу не заострил внимания на критике, которую услышал. Я могу прислушаться, но все равно самым лучшим критиком для себя являюсь я сам. Знаю, что мне дается лучше, а что хуже. Знаю, какая глава написана спустя рукава, и где я «сыграл» на чувствах читателя. Но это не значит, что мне неважны отзывы, мнения. Конечно, важны. Но не настолько, чтобы в себе что-то кардинально менять — ты в любом случае придешь к тому, к чему должен прийти. Рано или поздно. Проиграв или победив.

В Баку редко слышу интересную критику. Да Винчи сказал, что критиковать можно идею, а не ее автора. Так вот, в Азербайджане чаще критикуют автора. То есть написанное уже заведомо негативно оценивается из-за того, что это написал Сафарли. Если бы это написано было под псевдонимом Мамед Мамедов, то, может, и похвалили бы (смеется).

А вообще я стараюсь абстрагироваться и от хвалебных, и от негативных отзывов. Честно. Я просто пишу свои книги и не претендую на классику, высшую прозу, громкие звания. Время все же наилучший советчик.

— А когда ты впервые понял, что тебя любят, когда пришел успех?

— Если я скажу, что до сих пор не верю в свой успех, знаю, никто не поверит, и скажут, что я лукавлю. Когда про меня говорят «популярный», «читаемый», «гордость страны», я улыбаюсь и на автомате говорю «спасибо». Я благодарен читателям за поддержку, она вдохновляет идти дальше. Но я стараюсь не думать о степени своей популярности — это может легко убить творческого человека. Популярность, как наркотик. Если подсел, то уже не слезешь с этого, привыкаешь. И когда вдруг это все резко прекращается, что, кстати, обязательно происходит, ты просто-напросто погибаешь. Я это понимал с самой первой книги и до сих пор понимаю. Поэтому я не провожу часто встречи с читателями, — слишком сильный концентрат любви для меня, который приятен, но в меру. За пять лет творчества было всего две встречи с читателями, представляете? Это даже смешно! Да, я знаю, что меня читают. Об остальном не задумываюсь.

— Мне всегда было интересно, откуда ты берешь, грубо говоря, такие необычные названия для своих произведений — «Мне тебя обещали», «Туда без обратно», «…нет воспоминаний без тебя»…

— Самое удивительное, что я их придумываю задолго до написания самой книги, в период, так сказать, вынашивания идеи романа, когда я нахожусь в этой героине, смотрю ее глазами на улицы, прохожих, море, вечерние огни. Я чувствую ее чувства, испытываю ее сомнения и в названии книги пытаюсь обобщить все эти ощущения максимум двумя словами.

Новая книга, которую я закончил писать буквально неделю назад, называется «Если бы ты знал…» Это история о чувствах, сомнениях, ожиданиях и таких страхах, которые чаще всего помогают начать жизнь заново. В жизни каждого из нас есть человек, которого может не быть рядом, но к которому мы мысленно всегда обращаемся. Каждая наша, пусть и маленькая, победа, каждое наше завоевание мысленно посвящается этому человеку со словами — «если бы ты…» «Знал», «был», «вернулся» — каждый продолжает по-своему.

— О твоем самом скандальном романе «Туда без обратно» пишут — «это шокирующий роман, отражающий правдивую сторону жизни на Востоке. Книга, основанная на реальной жизни русской проститутки в Стамбуле, повествует первым долгом о женщинах, а потом о любви, одиночестве, вере, предательстве. Эльчин Сафарли отходит от теплого мелодраматического стиля, представляя на суд читателя жестко-эмоциональную правду жизни». Любовные романы с обилием постельных сцен всегда хорошо продавались, «Туда без обратно» — преднамеренно провокационный шаг? Детальное описание полового акта было принципиально важной составляющей в данном произведении?

— «Туда без обратно» — мой самый продаваемый роман. Он столько раз допечатывался, что я уже сбился со счета. Я не считаю свои первые книги, в том числе и «Туда без обратно», достойными внимания. Когда я говорю об этом на встречах с читателями, публика обижается, мол, мы вас полюбили благодаря этим романам. Да, я знаю!

Но сейчас мне сложно воспринимать свое раннее творчество. Оно в чем-то сырое, в чем-то слащавое, в чем-то откровенно слабое. И «турецкая» тема в моих книгах меня сейчас раздражает. Это все было не то, это были репетиции, часто неудачные. Но при этом я понимаю, что именно через череду этих книг я пришел к чему-то зрелому. Не зря Нобелевский лауреат Льоса сказал, что писатель к своей хорошей книге приходит через череду не самых хороших.

Шестой роман «Мне тебя обещали» стал для меня переломным. В нем другой Сафарли. В нем нет Турции, проституток и живописной лав-стори на берегу Босфора. Когда мне пишут: «Эльчин, я собираюсь познакомиться с вашим творчеством, посоветуйте, с какой книги начать», я всегда советую «Мне тебя обещали» и все, что я напишу после.

— В твоих первых книгах часто описывается Стамбул и турецкая жизнь. Раздражает, что в Интернете тебя частенько представляют как турецкого писателя. Это часть пиара или...

— (перебивая) …и я уже с этим смирился. В какой-то мере это сравнение и моя встреча с Орхан беем пришлись мне на руку — появился интерес к книгам начинающего, на тот период никому не известного автора.

Дебютная «Сладкая соль Босфора» весной 2008 года даже оказалась в списке «самых популярных книг Москвы». «Турецкая» тема в моих книгах была хорошо воспринята читателем в России и Украине — в странах, где повышенный интерес к восточной культуре. Признаюсь, и для меня эта тема была интересна в тот период в силу того, что я определенное время прожил в Стамбуле.

Но ее больше не будет в моих книгах, и я рад, что у меня получилось оторваться от образа «протурецкого» писателя. Первой книгой без турецкой темы стала «Мне тебя обещали», и издательство предполагало, что она не «пойдет». Все получилось наоборот. Первый тираж книги был быстро раскуплен, и многие мои читатели, судя по письмам, были рады тому, что я, наконец, отплыл от босфорского берега (смеется).

— Ты однажды сказал: «Я хочу научиться придумывать истории. Так легче. Так не больно. Я хочу садиться за новую книгу с радостным предвкушением, а не с переизбытком боли, о которой должен написать, иначе... Написать, рассказать, поделиться и освободиться. Может, это больше иллюзия освобождения? На востоке говорят, что раны не заживают, они умирают вместе с нами. Наверное, так и есть». Признаться, я прочел это высказывание, и мне стало страшно, неужели все, о чем ты пишешь, взято из чьей-то жизни, происходит с кем-то из твоего окружения? Кто тебе «сливает информацию»? Или скажем так, кто приходит к тебе «на исповедь»?

— Предполагаю, что из моих книг ты прочел только книгу о тяжелой доле проститутки — «Туда без обратно» (смеется). У меня же есть и добрые истории, которые я пожелал бы испытать каждому из читателей. Например, для российского женского интернет-портала Леди-@Mail.ru я пишу о вкусной еде, солнечной стране и любимых друзьях — думаю, каждый не прочь испытать это все, согласен?

Что касается героев моих книг, то они действительно по большой части списаны с меня, особенно это касается книги «Мне тебя обещали», аннотация которой начинается со слов «да, это я…». Это все не значит, что я работал проституткой в Турции и испытал на себе горькую долю вдовца. Оболочка, декорации историй могут быть собирательными, но чувства в них — мои.

Самое главное для меня в творчестве — искренность. Я не умею придумывать истории, чувства. Я пытался, но буквы фальшивили. Что касается того, кто мне «сливает информацию», то у меня достаточно много знакомых, товарищей и в Баку, и за границей. Это десятки разных судеб, а, значит, и десятки будущих книг. Но все с добровольного согласия, никакой эксплуатации (смеется).

— В продолжение предыдущей фразы ты говоришь: «А еще я очень счастлив. Когда пишу. И не только». Я очень рад, что ты счастлив — это хорошо. Ты счастлив, когда пишешь — это вообще прекрасно. Хотелось бы более подробно остановиться на фразе «и не только»…

— Я счастлив, когда прогуливаюсь по проспекту Гусейна Джавида. Это мое любимое место в Баку, куда я возвращаюсь всегда, где бы ни был — на Арбате в Москве, Истикляле в Стамбуле или Крещатике в Киеве. Я счастлив, что живу в Баку. Не смогу променять этот город ни на какой другой, даже если ТАМ лучше, чем здесь. Моя любовь к Баку — это не только любовь к родному городу, это еще и мои воспоминания. Здесь к каждой улице, к каждому закоулку прикреплен атачмент из воспоминаний.

А еще я счастлив, когда приезжаю на дачу из шумного города, и меня встречает мама — она всегда меня дожидается, как бы я не задерживался. А еще я счастлив, когда отовариваюсь в супермаркете. Честно (улыбается). Вокруг столько вкусного, яркого, ароматного. Пусть в кармане не так много денег, главное то, что ты можешь видеть, слышать, ощущать красоту мира вокруг и понимать, что деньги для тебя — важное, но совсем не главное.

Еще я счастлив, когда люблю. Пусть это и безответная любовь, но, главное, она есть внутри, значит, сердце живое. Значит, я — жив.

— Ты однажды сказал, что твои читатели — женщины в возрасте, пожалуй, от 20 до 35 лет… Ты преднамеренно пишешь для них? И стоит ли вообще устраивать ограничения между читателями? Думать об этом? Почему тебя не должна читать женщина за 40 и старше? Почему мужчины — не в рядах твоих читателей?

— Каждый современный писатель, садясь за книгу, представляет себе, для кого он ее пишет. В условиях современного книжного бизнеса писать для себя, не задумываясь об аудитории, — слишком дорогое удовольствие. Это могут себе позволить только именитые писатели. Например, Кинг, Акунин, Улицкая, Петрушевская. И даже они стараются не уходить далеко от жанра, стилистики, к которой привык их читатель.

Когда я сажусь за книгу, я вижу своего читателя. Я не пишу под него. Но я стараюсь дать ему то, что он ждет, покупая книгу Сафарли. Мне сложно представить, как мои книги читают мужчины и зрелые женщины, которые уже научились жить без оглядки назад. Да, среди моего читателя наверняка есть такие, но это все же исключение.

— Какие-то требования ты предъявляешь себе как писателю? Какие задачи ты ставишь перед собой? Я знаю людей, которые отказываются писать только потому, что не могут придумывать оригинальные истории для своих произведений, а повторять кого-то не хотят. Они не могут назвать себя писателями, поскольку творец, в их понимании, Чехов, Маркес…

— По-моему, я предъявляю себе очень высокие требования. Особенно по части качества текста, слога. Чтобы написано было хорошо, крепко, без «фальши». В моих первых книгах слог, редактура хромают. Сейчас я не позволяю себе подобных промахов.

Да, признаюсь, на данном этапе моего творчества у меня не самые сильные сюжеты. Но я с самого начала говорил, что если вы хотите интересного сюжета, сумасшедшей динамики, интересных диалогов, то не покупайте Сафарли. Мои истории камерные, в них максимум три-четыре человека. Мои истории — это атмосфера, запахи, ощущения, то есть то, что для одних — не самое главное, но для других много значит.

А люди, про которых ты говоришь, это люди, которые хотят писать, но боятся. Хотя никогда не признают этого и только сетуют на пору бездарной коммерческой литературы, сравнивая все с классическими произведениями, к примеру, того же Достоевского. Хотя не все знают, что многие свои гениальные произведения Федор Михайлович написал с простой целью — заработать денег.

Невозможно сесть за белый лист и сказать, что вот сейчас я напишу сильную и интересную книгу. Такого не бывает. Сильные книги пишутся не сразу, неожиданно и точно, без установки «я пишу сильную книгу».

— Честно говоря, я сильно удивлен, учитывая твою популярность на всем постсоветском пространстве, не могу понять, почему до сих пор на основе твоих произведений не снят фильм…

— Я бы хотел, чтобы экранизировали «Мне тебя обещали» и «Если бы ты знал…». Это истории, не привязанные к конкретному городу, нации и менталитету. Так сказать, интернациональные. По ним будет несложно снять фильм. Думаю, это вопрос времени.

— Эльчин, ты специально избегаешь шумных тусовок, не общаешься практически ни с кем из коллег, ведешь довольно обособленный образ жизни. Почему?

— Я избирателен в мероприятиях, куда меня приглашают. Писатель — это ведь не артист, тусовочная жизнь которого так же важна, как его работа на сцене. Писатель должен писать, и узнаваемыми должны быть больше его книги, а не персона. Я стараюсь придерживаться этой золотой середины. А вообще я сам по себе не очень люблю шумные мероприятия, мне гораздо приятнее посидеть на кухне, нажарить картошки, настругать салат и, сидя в домашней обстановке, поболтать по душам.

— Когда женишься? Ты в своих интервью часто говоришь об этом?

— Уже совсем скоро. Обещаю, вы узнаете об этом первыми (улыбается).

— О чем мечтаешь?

— Я мечтаю о спокойствии. Когда быт вне твоих настроений, когда ночами засыпаешь без мыслей про завтра. Я мечтаю об умении жить одним мгновением — без оглядок назад и нетерпеливого взгляда вперед. К счастью или к сожалению, все мои мечты связаны только с тем, что внутри. Материальное — это всего лишь желания, которые увеличиваются или уменьшаются в своем количестве от года к году.

— Мы с тобой встретились перед Новым годом. Чем нас ты обрадуешь в 2012 году? Что ты хотел бы пожелать читателям?

— Я многого жду от 2012 года. Он начнется с новой книги, которая выйдет к моему 28-летию. В течение года планирую написать и выпустить еще две книги. Летом с киевским режиссером Сергеем Сарахановым снимем документальный фильм о том, каким я вижу в Баку. Кроме того, ожидаются встречи с читателями в Баку, Москве, Санкт-Петербурге, Киеве и Екатеринбурге. Даст Бог, все получится.

А читателям я хочу пожелать, чтобы все ожидания в вашей жизни завершались победами. Чтобы, просыпаясь по утрам, вы не жалели о том, что оставили в дне прошедшем. Чтобы ваши слезы были не от внутренних ран — пусть их причиной будут лишь легкие тревоги или счастливое удивление.

Бакинский рабочий.- 2011.- 30 декабря.- С.5.-6.