Шагнувшие за горизонт»

Шамиль Наджафзаде снял фильм о художниках трагической судьбы

C огромным волнением начинаю рассказ о новой документально-художественной киноленте азербайджанских кинематографистов под названием «Шагнувшие за горизонт». И начинаю с того, что, как человек, не знающий чувства зависти, на сей раз именно завидую тем, кому еще только предстоит увидеть этот фильм и пройти путь, прожитый его авторами и их многострадальными героями. Пройти, испытывая на себе его энергетику и неодолимую потребность думать о нем даже за пределами кинозала. Думать в поиске ответов на вопросы, почему кое-кто, объявляя свои весьма сомнительного свойства мировоззренческие стандарты единственными эталонами, узурпирует право расправляться и всячески унижать достойных, неординарных, не согласных с ними людей.

На показ фильма «Шагнувшие за горизонт», состоявшийся в небольшом просмотровом зале Азербайджанского государственного фильмофонда, был приглашен лишь узкий круг специалистов и представителей столичных СМИ. Они-то и придали гласности информацию о том, что снятая кинорежиссером Шамилем Наджафзаде на киностудии «Яддаш» картина о судьбе азербайджанских художников-авангардистов 60—70-х годов прошлого века не просто объединила очень богатый, достойный широкого интереса материал, но и потрясла воображение его умением обогатить документальную ленту атмосферой художественного кино и берущей за душу правды.

Результат был предсказуем уже тем, что Министерство культуры и туризма Азербайджана, заказывая заслуженному деятелю искусств, секретарю Союза кинематографистов, члену Союза художников, члену правления Ассоциации независимых кинематографистов Южного Кавказа (IFASC), генеральному директору киностудии «Симург» фильм о любом художнике на его вкус, предоставило талантливому, опытному мастеру полную свободу выбора. Все, вплоть до персон, которым будет посвящена картина, а тем более — сценария, состава съемочной группы, соответствующих его творческому кредо тональности изложения материала, Шамиль Наджафзаде со знанием дела и от души выбрал сам.

И выбрал так, что одним — пусть и очень непростым — шагом осуществил давно напрашивавшуюся акцию благодарности нашим талантливым соотечественникам, выдающимся живописцам, испытавшим тяготы преследования по идеологическим мотивам и получившим достойное признание здравомыслящей интеллигенции — увы! — после кончины.

Вот что в ответ на просьбу поделиться по возможности всем, что связано с появлением нового произведения, рассказал сам режиссер картины, вместе с коллегами подаривший ей жар своего сердца…

— При том, что Министерство культуры заказывало фильм о художниках, он, как уже хорошо известно, посвящен судьбам и искусству пяти талантливых азербайджанских мастеров кисти, в своем творчестве действительно шагнувших за возможные по тем временам горизонты в тематике и форме выражения своего видения окружающего мира. Он — о Мир Джаваде, Тофиге Джавадове, Ашрафе Мураде, Горхмазе Эфендиеве и единственном в этой яркой когорте талантливых живописцев Расиме Бабаеве, признанном при жизни и удостоенном звания «Народный художник».

— Вам не показалось, что идея вместить рассказ об этих пятерых титанах в рамки часового фильма, значит —объять необъятное…

— Но когда-то надо было решиться на это!

— Я в какой-то мере знакома с предысторией и особенностями творчества ваших героев, но в данном случае одно ваше закономерное желание уложить рассказ об обстоятельствах их жизни в прокрустово ложе словесного текста и зрительного ряда воспринимаю как смелость. А вы сделали намного больше уже тем, что не с помощью фотографий или бесстрастной видеозаписи пронзительно показали изнутри и приметы времени, и — с помощью вызванного у зрителей чувства сопереживания — суть неординарности художников неисчерпаемого масштаба …

— Возможно, этот масштаб и привлекал... Заманчиво проникнуть в тайны личностей, одаренных способностью не только работать кистью, средствами цвета, света и в собственной манере воплощать зримые образы. Смысл в том, чтобы показать их неравнодушие к судьбам обладающих чувством собственного достоинства соотечественников, небезопасную потребность талантливого, творческого человека размышлять, высказывать свое отношение к явлениям и перипетиям мироздания, состоящего не только из красот и величия, но и из множества несправедливостей…

— Отсюда преобразование энергетики в бунтарство, смелый протест против стереотипов действительности… Такое не передашь только с помощью пояснений искусствоведа, который старается помочь каждому за буйством красок и мощным, самобытным мазком, за контрастами по-своему прочесть смысл, энергетику, а за аскетизмом — чистоту помыслов, так зримо противостоящих амбициозности представителей власти.

— Да, в фильме сошлось очень многое…

— В нем явно доминирует интерес авторов к личностям, масштаб которых определяют честная гражданская позиция, чувство долга, искренность в отношении к окружающему миру и душевная щедрость.

— Но в условиях «своего» времени они плохо вписывались в отведенный им «срок». Не случайно же в «нашем воздухе» давно витала мысль о том, что им должен быть посвящен фильм, который вместе с честными людьми ждала то ли природа, то ли сама справедливость…

— И на это в определенной степени вдохновили вас материалы, обобщенные мастером пера, писателем и журналистом Сарой Назировой (Огуз)?

— Конечно! Тонкий исследователь произведений изобразительного искусства, с которой мы более двадцати пяти лет вынашивали идею такого фильма, Сара писала очерки об этих художниках, как говорится, по горячему следу. Она знала их творчество, общалась с ними, пользовалась их доверием. Она многое знала о душевном состоянии тех, кто страстно любил людей, жизнь и прекрасную природу, кто хотел и умел исследовать философию мироустройства и не желал воспевать фальшь и культивировавшуюся властями показуху. Она страстно писала о тех, кто стоически преодолевал психологические перегрузки, бытовые неудобства и преследования по идеологическим мотивам.

— Не удивительно, что публикации Сары ханум легли в основу сценария вашего фильма…

— Это так естественно! Тональность фильма мы с Сарой ханум во многом считывали с полных мощи и страданий самих полотен, а оценки работ живописцев, повествовательная часть сюжета принадлежат искусствоведу и человеку такой тонкой душевной организации, как Сара ханум.

— Не потому ли у вас именно она своим теплым голосом мудрого, доброго человека доверительно читает закадровый текст не как комментатор того, что происходит на экране… Это ее текст, озвучивающий ее мысли и ощущения от энергии, зашифрованной в полотнах мастеров…

— Но, как вы заметили, мне и этого оказалось мало. При написании режиссерского варианта сценария я понял, что Сара ханум и сама должна быть в кадре.

— Как некое олицетворение их ауры и того времени, которое она видела и слышала душой, пытаясь постигнуть откровения, выплескивавшиеся ими на холсты. А знаете, как она объяснила мне, почему доверилась именно вам?

— Как?

«Дело в том, — сказала Сара ханум, — что Шамиль Наджафзаде применил тонкий по психологизму прием: герои картины (все они уже ушли в мир иной), как бы отделены от ведущей, то есть от меня, неким непреодолимым пространством… Такая тактичность требовала особенно высокого умения строить каждую сцену фильма. И режиссеру это блестяще удалось — недаром он сам по первому образованию художник, да и происходит из семьи художников, что дополнительно помогло ему глубоко прочувствовать атмосферу фильма и суметь передать это ощущение актерам, перед которыми не ставилась задача воссоздать портретное сходство с прототипами».

— А ведь к тому времени Сара ханум уже была больна и, чтобы принимать тяжелые сеансы химиотерапии, пять раз, по секрету от всех, одна, ночными рейсами летала на сутки (!) в Москву, не нарушив график съемок…

— Знаю, конечно… Сара ханум участвовала в создании фильма о титанах духа и сама стоически проявляла чудеса мужества и духовности. Именно в те дни мы с ней прочитывали «редакторским глазом» строку за строкой текст и прошли метр за метром Абшерон теми дорогами, которыми наши герои-единомышленники совершали свои прогулки, впитывая дух родных мест, которым посвящали свои творения, — неспроста же их называли мастерами абшеронской школы, их школы…

— В какой-то мере ваш фильм — приглашение к прогулке. Причем, Сара ханум у вас не экскурсовод и не комментатор, она даже не рассказчица, а, скорее всего, некая путница.

— Вот! Для меня это важно — весь фильм мысленно я называю «Путь».

— Символично!

— Это просматривается?

— Даже очень.

— Спасибо, что поняли мою мысль… Путь… Это обо всех героях, каждый из которых, не приемля конформизма, искренне, с душевной щедростью прошел его по-своему… В жизни и в нашем фильме. Это перекликается с суфийскими воззрениями на жизнь и бытие. В определенной мере они все были суфийскими Путниками.

— Чтобы не ограничиваться общими рассуждениями о фильме, процитирую здесь коллегу, которая воссоздает атмосферу картины, позволяющую от души назвать ее задушевным повествованием неординарного мастера…

«Зритель неотрывно следит, как Сара ханум, подобно страннику, бредет по абшеронским селам и вглядывается в мир, служивший источником вдохновения ее героям. Она становится на цыпочки, заглядывая в окно, пытаясь «расслышать», о чем говорят братья-художники Мир Джавад и Тофик. Она ищет и находит место на пляже, на котором мог стоять мольберт Ашрафа Мурада, когда он писал одну из своих картин. Входит в мастерские художников, рассматривает работы. Встречается с их родственниками.

Поразительно спокойный, как будто лишенный эмоций голос человека, не замечающего камеру, воссоздает обстановку доверительности, словно Сара Назирова приглашает в собеседники каждого из нас.

Вместе с приемами, использованными оператором Низами Аббасом, все это создает эффект сопричастности ведущей не только с творчеством авторов полотен и их судьбами.

Сара ханум — путешественница во времени. Иногда по воле режиссера она появляется в самих картинах авангардистов, что рождает мысль о некоем родстве между бакинскими двориками с их уходящей натурой, полными щемящей сердце прелести абшеронскими закоулками и современными, неузнаваемо изменившими город, контрастирующими со стариной новостройками. Как только и может быть у режиссера Шамиля Наджафзаде, всегда мастерски передающего мироощущение нежности и показывающего мир вокруг нас светлым и мудрым».

— И все это для того, чтобы мы, увидев такой фильм, испытали потребность оглянуться на свою историю и, прикоснувшись к ней, ощутить трепетную сопричастность с высокой духовностью героев, полнее оценить горечь утраты таких, как они, и несправедливость жертв, понесенных несколькими поколениями талантливого азербайджанского народа.

— Это высокая оценка фильма… Благодарю!

— Кто вместе с вами участвовал в его создании?

— Оператор фильма — Низами Аббас, исполнительный продюсер — Абдул Кутиев, ассоциативный продюсер — Джавид Имамвердиев, художник — выпускник моей мастерской факультета «Художник кино и телевидения» Азербайджанского государственного университета культуры и искусства Турал Мамедов, а также прекрасные актеры, сыгравшие художников в русле общего замысла. Такой мне виделась группа единомышленников, достойных того, чтобы передать внутреннюю правду о творчестве, превратностях судьбы, нравственной красоте и бунтарском духе талантливых художников, чей творческий подвиг не должны забывать следующие за нами поколения.

— По-моему, он учит умению сосредоточиться, осмыслить, принять к сердцу то, что того достойно…

— Рад, что вы так восприняли меседж фильма…

— Но это не все, что мне так хочется сказать о вашем фильме. Есть же еще и профессиональное мнение искусствоведов…

«Возможно, кто-то мог бы ошибочно воспринять новую работу режиссера как некий реквием, посвященный непризнанным при жизни мастерам отечественного авангарда, но это далеко не так, — пишет один из них.— Напротив, в картине явно ощущается пульс жизни тех, кому словно самим Всевышним было предначертано стать героями иного времени, тех, чья жизнь продолжается в богатейшем духовном наследии и сегодня, спустя не одно десятилетие после их смерти.

И еще — контрасты. Пожалуй, это то главное, что подчеркивало несоответствие полотен основоположников абшеронской школы авангарда мрачному фону социалистического реализма 60-х годов ХХ века.

В сущности, фильм, выстроенный на трагической судьбе этих талантливых людей, нисколько не удивляет своей обнаженной и ужасающей правдой: Мир Джавад трагически погиб на железнодорожной станции по возвращении из Вены, Ашраф Мурад после пыток, которым его подвергли правоохранительные органы, оказывается в психиатрической клинике… Многие из них умерли в нищете, оставив будущим потомкам свои при жизни не признанные на родине шедевры и статус мастера кисти, истинного гражданина на пьедестале собственной недосягаемости. И новый фильм Ш.Наджафзаде «Шагнувшие за горизонт» — лучшая дань памяти основателям абшеронской школы авангардной живописи».

Добавлю, что замечательная особенность фильма состоит еще и в том, что его атмосферу во многом создает авангардная музыка, писавшаяся в те годы, когда творили художники — герои фильма. Это впервые прозвучавшая в описываемое время созданная в додекофонной технике Третья симфония Кара Караева, а также произведения Фикрета Амирова — тоже современника художников.

Сегодня я совершенно не представляю, каким образом, где и когда смогут увидеть столь достойную работу мои соотечественники — с прокатом фильмов у нас полная неразбериха. Может, отреставрированный и наконец вошедший в строй действующих кинотеатр имени Низами покажет его «широкому зрителю»?

Кстати, не только его — за последние 15—20 лет в Азербайджане снято много фильмов, которые не видела общественность! Дай-то Бог, увидим мы и их, и картину «Шагнувшие за горизонт», но когда? А пока предлагаем фотографии — так хочется хоть здесь приоткрыть завесу и привести кинокадры, мастерски сделанные с помощью самой совершенной на сегодняшний день аппаратуры, которые язык не поворачивается назвать привычным понятием «репродукции».

Галина МИКЕЛАДЗЕ

Бакинский рабочий.- 2012.- 11 февраля.- С.5.