Бахрам Багирзаде: «Любовь двигает всем и вся…»

Бахрам Багирзаде у журналистов — человек нарасхват, и, казалось бы, на все возможные еще вопросы он уже ответил, но у меня к нему, хотя я лично была с ним не знакома, были свои вопросы, на которые хотелось получить ответ.

Когда мы договаривались о времени для интервью, Бахрам сказал: «В два часа дня. У меня будет всего 55 минут». И еще раз особо подчеркнул: «В 14.00». Я поняла, это намек — не опаздывайте. Но я сама во всем люблю точность и уже в 13.50 ждала у бизнес-центра, но в 14.00 Бахрама не было. В 14.05 — также. Мне было досадно разочаровываться. На мобильный звонок он ответил где-то в 14.15. «Извините, я на похоронах у Волчьих ворот, буду через 14 минут». Он приехал где-то минут через 20. Извинялся. Оказалось, неожиданно ночью скончался ближайший родственник, он обязан был заняться организацией похорон. Я выразила соболезнование, а в душе обрадовалась, что разочаровываться не пришлось, и Бахрам Багирзаде действительно интеллигентный человек. Интервью состоялось.

— Я обратила внимание, что у вас разнонаправленная деятельность — не говоря уже о талантливом участии в КВН, вы и режиссер, и актер, издаете журнал, пишете книги, организуете выставки. В связи с этим у меня вопрос: что лежит в истоке этой многогранной деятельности, что заставляет вас идти по разным, по сути, дорогам. А может, для вас они не разные, и в основе лежит какое-то объединяющее начало?

— Вы знаете, все то, что вы перечислили, плюс живопись, карикатура и графика, издательская деятельность и все остальное — это моя отдушина. А в действительности моя профессия — режиссер, поскольку я окончил режиссерский факультет. У писателя Анара есть такой рассказ — «Грузинская фамилия», по которому даже сняли фильм «День прошел». Он заканчивается фразой, какое счастье иметь любимую работу и какое несчастье — ее отсутствие. Слава Богу, что Всевышний дал мне любимую работу, которой я сейчас занимаюсь, и это плюс, что я зарабатываю на жизнь любимой работой. Я всю жизнь мечтал и просил Всевышнего, чтобы он дал мне возможность зарабатывать тем, что мне нравится. И я знал, что никогда не смогу работать на государственной службе, стать чиновником, работать в НИИ или быть бухгалтером. Фридрих Энгельс как-то сказал, что однообразная работа с максимальной затратой физических сил приводит к профессиональному идиотизму. Это на самом деле так, и даже у Чарли Чаплина был фильм, где эта фраза ярко иллюстрируется: он играл рабочего, который занимался монотонным трудом и сошел с ума. Я бы тоже сошел с ума. Поэтому каждый раз я что-то придумываю.

— А может, у вас просто много таких способностей, которые требуют реализации, а вы смотрите на них свысока, думая, что это всего-навсего отдушина? Если бы у вас не было внутренней потребности, вы бы всем этим не занимались.

— Я с вами согласен. Вообще, творческие люди это, наверное, и самые несчастные люди в мире, они всегда испытывают чувство неудовлетворенности. Я вот подготовил выставку, но она уже меня не удовлетворяет. Я чувствую, что буду недоволен своей работой, и это меня коробит, поэтому я уже придумал другое. У меня запланировано несколько новых проектов, которые, с Божьей помощью, я хочу претворить в жизнь. Самое главное, что мне это нравится — всегда придумывать что-то новое.

— Я как раз хотела в конце беседы задать вам вопрос о ваших планах, потому что чувствовала, что у вас в планах еще какой-то проект. Может, он касается, вашей основной работы — режиссерской?

— Вы знаете, недавно Павел Лунгин, известный российский режиссер, успокоил меня в этом плане. Он сказал, что первую свою картину снял, когда ему исполнилось 40 лет, а мне, даст Бог, иншаллах, 4 сентября исполняется 40 лет, и все только начинается. Недавно я где-то прочитал, что 40 — это старость молодости, а 50 — это молодость старости, поэтому я до сих пор не брал багаж, ведь в 20 лет кино не снимают, мне кажется. Может, есть суперталантливые люди, которые могут себе позволить снимать в 20, 25, 30 лет, но, к сожалению, я не суперталантливый человек, чтобы взять на себя большую ответственность, тем более, потратить большие деньги и снять фильм, чтобы дальше Баладжар его никто не смотрел.

— А есть у вас все-таки внутри чувство, ощущение зарождающейся темы будущего фильма?

— Да, да. Если первая картина будет… Да и не только первая, но и вторая, третья — все они будут про любовь. Потому что именно любовь двигает всем и вся. Я вложу свою любовь в эту работу, сквозным действием тоже будет любовь.

— Вы к этому пониманию пришли, отталкиваясь от Корана или от своего личного мироощущения?

— Коран меня привел к этому. Раньше было советское видение всего, то есть как бы через призму советской идеологии, но после совершения хаджа, после того, как я стал заниматься теологией, слава Богу, не фанатично, у меня изменились взгляды. Когда ты знаешь законы Божьи, то начинаешь по-иному смотреть на многое… А может, я ошибаюсь.

— Вы ни в одном интервью об этом не говорили, а мне, зная, что вы верующий человек, было интересно, когда и как вы пришли к вере? Еще в детстве или осознанно, после каких-то событий в жизни?

— Это генетически передалось. Во-первых, я с детства видел, как моя бабуля, Зулейха нэнэ, совершает намаз. Ее дед, а мой прадед был эфенди шамахинской мечети. Потом были 70 лет советской власти и гонения на религии, хотя бабушка все равно совершала дома намаз, и всю жизнь она мечтала совершить хадж в Мекку. В советский период это было невозможно, но Всевышний, наверное, посчитал нужным, чтобы в нашей большой семье я оказался бы единственным, кто совершил хадж.

— И когда это случилось?

— В 2000 году. Я готовился к этому.

— И все-таки, как к вам пришла вера? Вам бабушка что-то объясняла или?..

— Все происходит внутри.

— Или какие-то знаки были?

— Конечно, были. Бог всегда посылает знаки. Всевышний всегда посылает «мактуб», как говорит Пауло Коэльо в своей книге «Алхимик». Этот «мактуб», как знамение Божье, постоянно присутствует. В детстве, например, это была, допустим, фотография Мекки, которой страшно боялись, хотя это была просто фотография. Нам в детстве объясняли, чего нельзя делать, как надо себя вести, и нам было страшно что-то не так сделать, провиниться перед Всевышним.

— Наверное, не обманывать, не воровать.

— Да, да, и слава Богу, мы дожили до 40 лет и никогда этого не делали. Нас вообще учили жить по Божьим законам. Очень много есть законов, правил, которых надо придерживаться.

— Хадж изменил ваше мироощущение?

— Конечно, я обрел внутреннюю свободу, более нормально, адекватно ко многому стал относиться. В свой доисламский период «наджахилийя» («невежество») я иначе ко всему относился.

— Может, вы чуть подробнее разъясните его смысл?

— Нет, лучше почитать книги, есть хорошие книги, их очень много. Есть известный переводчик Эльмир Кулиев. Он перевел Коран на русский язык, и этот перевод считается самым лучшим из всех. Я вообще уважаю Эльмира Кулиева. Он для меня сейчас является тем же, что и шейх Абуталыб для Гаджи Зейналабдина Тагиева. Когда у Тагиева были по жизни проблемы, он приходил к шейху Абуталыбу за духовной помощью, советом. И я, когда у меня возникают вопросы теологического характера или по жизни, обращаюсь к Эльмиру. Он очень талантливый человек. Многие тюркоязычные и русскоязычные страны приняли его перевод. Я горжусь тем, что он является моим другом. Когда у меня бывают сомнения, я обращаюсь к нему с вопросами о том, что можно, а чего нельзя, потому что я сам на том пути.

— То есть вы себя чувствуете человеком, находящимся на некоем пути.

— Конечно, это целый мир, надо просто прийти к пониманию того, что надо жить по Божьим законам и постоянно задавать себе вопрос: а правильно ли ты живешь, правильно ли поступаешь. Я каждую ночь отчитываюсь.

— Это при том, что вы так много делаете, так активны.

— Да, я ежедневно отчитываюсь перед Всевышним и сегодня буду извиняться, что опоздал на интервью на 35 минут.

— Но у вас была сверхуважительная причина!

— Все равно, а может, я обидел дух человека, который ушел в мир иной. Ведь я не смог участвовать до конца в траурной церемонии, потому что уже назначил встречу.

— Получается, что вы каждый свой шаг постоянно контролируете.

— У меня не всегда получается, но я стараюсь.

— Я помню, как несколько лет назад в Выставочном салоне имени Саттара Бахлулзаде вы организовали выставку архитектурных проектов. На ней было представлено очень много интересных архитектурных идей, эскизов, и люди, которые заполнили все залы, увлеченно их обсуждали. Кажется, такая выставка в Баку была организована впервые.

— Это было в 2007 году, и это действительно была первая и единственная выставка и, надеюсь, — не последняя.

— Я была удивлена таким количеством оригинальных, необычных проектов, тем более что мне казалось, что наши архитекторы, по крайней мере последних лет, никак не проявляют свой талант, во всяком случае, лишь единицы возводимых в последние годы в Баку зданий отличаются оригинальным архитектурным решением. В основном — унылые, безликие подражания. Что же все-таки стало с теми выставочными проектами, какова их судьба, они так и остались на бумаге?

— Начнем с того, что я дружу с архитекторами. Я знал их проблему, заключенную в том, что у них было много залежавшихся в столе работ. Выставка так и называлась: «Выставка проектов, не претворенных в жизнь». Каждый из участников представил по 5—6 таких работ, которые я собрал в единой экспозиции. Слава Богу, после нашей выставки многие из них были реализованы, так что дело было сдвинуто с мертвой точки.

— Где?

— Конечно, в Баку. Я хочу еще раз организовать подобную экспозицию. Кстати, выставка «И ты живешь в этом городе», которая прошла 4 мая и на которой были также представлены мои карикатуры, фотоработы, тоже помогла в чем-то по-новому взглянуть на город, показать и плюсы, и минусы, заставит о чем-то задуматься, побудит, возможно, к каким-то действиям. Состоялась и презентация книги «Город моей молодости» — сборника рассказов известных бакинцев о своей молодости. Я мечтаю о выпуске через последующие 20 лет книги, рассказывающей о молодости моего поколения, и через 20 лет еще одну подобную книгу.

— А архитектурную выставку вы когда планируете организовать?

— Все упирается в деньги. Если мы найдем спонсоров.

— У вас, я так думаю, проблема не в идеях, а в спонсорах…

— Конечно, больше всего мне тяжело ходить по спонсорам и просить денег на какие-то свои проекты. Во времена Гаджи Зейналабдина Тагиева миллионеры сами приходили к студентам, творческим людям и спонсировали их проекты, сейчас же — наоборот. Мне в основном помогают мои друзья-бизнесмены, но они могут вложить только 20% требуемой суммы, а тем, кто зарабатывает большие деньги, тем, как правило, не до искусства. Есть и такие, кто не понимает, для чего это все надо.

— А что для вас Баку?

— Я как-то сказал, что Баку для меня все. Главное для меня — человеческий фактор. Говорят, что город украшает красивая архитектура, но в первую очередь люди, которых ты любишь. Я каждого бакинца люблю, и не имеет значения, откуда он приехал, если он внутренне ощущает себя бакинцем. Я, например, тоже не до конца ощущаю себя бакинцем, потому что корни нашей семьи куда-то уходят, но мои дед, отец, мои дети родились здесь. Вообще, в 1869 году население Баку составляло всего-навсего 7000 человек, и каждый из них откуда-то приехал, но если Всевышний дает мне рузы берекет («хлеб насущный») в этом городе, если я в нем зарабатываю на жизнь, получил образование, воспитываю детей, и я надеюсь на что-то, то я должен любить здесь каждый камень, каждую улицу, каждого человека. Надо быть человеком, быть богобоязненным и любить свой город. Баку с каждым днем все более растет, расширяется, а большой город — это большие возможности и большие проблемы.

— Из-за которых вы тоже переживаете…

— Очень переживаю, и это все выливается в мои карикатуры, фотоработы…

— У вас есть мечта?

— У меня их много и их хочется претворить в жизнь, но Пауло Коэльо говорит, что когда человек о чем-то очень сильно мечтает, то вся Вселенная помогает ему достичь этой мечты, этой цели. А Маркес говорил совсем другое, что не надо прикладывать слишком много усилий, все лучшее в этой жизни приходит неожиданно.

— Какая книга или человек перевернули в свое время ваше сознание, изменили мировоззрение?

— Самая святая книга, которую ниспослал не только арабам, но и всему миру, всему человечеству Всевышний в 610 году, когда Пророку Мухаммеду было столько, сколько сейчас мне — 40 лет. Именно эта книга перевернула мою жизнь и до сих пор переворачивает. А что касается литературы вообще, то были и Достоевский, и в свое время Толстой, и Маркес, и Хемингуэй.

— А на конкретный момент что вы читаете?

— Я сейчас «читаю» в основном людей.

— На канале Space вы вели передачу, где брали интервью у многих интересных, разных по своей профессии зарубежных гостей…

— Да, она называлась «Наш знаменитый гость», я мечтаю ее возобновить, и опять все упирается в спонсоров. Нет спонсора — нет передачи.

— Какую музыку вы слушаете?

— Все зависит от состояния души человека. Сейчас одна песня запала мне в душу, я ее в день слушаю по двадцать раз. А вообще, когда я утром выезжаю из дома, слушаю только классическую музыку. Почему? Ровно 20 минут мои дети со мной едут в школу, и я хочу привить им любовь к классической музыке, начиная от Бетховена, Баха и даже Вагнера. Это моя задача как отца, родителя. Так же, как и мой отец, который когда-то воспитывал меня на джазовой музыке, начиная от Оскара Петерсона, Билла Эванса, Ахмеда Джамаля и многих других. Я до сих пор слушаю джазовую музыку, но ее, конечно, с утра нельзя слушать. А классическую — когда организм, мозг только просыпается, днем же, после обеда, когда мозг расслабляется, надо слушать мугам, а вечером — джазовую.

— Вы отдали детей в русскую школу?

— Я отдал их в 23-ю школу, лучшую, я считаю, на сегодня в Баку. Слава Богу, азербайджанский язык они знают, дома мы говорим на азербайджанском, и они будут читать Насими, Низами, Сабира, Мамедкулизаде, но я хотел бы, чтобы они читали в оригинале и Достоевского, Толстого плюс обязательно учили английский. К сожалению, я в свое время его не выучил, но есть люди, которые говорят, что лучше выучить человеческий язык, чем знать иностранный.

Интервью вела

Франгиз ХАНДЖАНБЕКОВА

Бакинский рабочий.- 2012.- 18 мая.- С.5.