Прима-балерина Камилла Гусейнова: «Увы, успешная балетная карьера редко сочетается с таким же успехом в личной жизни»

13 февраля, 2014 Камилла Гусейнова — яркая представительница современной женщины Азербайджана: за видимой хрупкостью стоит поразительно твердый характер, красота сочетается с острым умом, а ее целеустремленности можно позавидовать. Камилла Гусейнова — прима-балерина Азербайджанского государственного академического театра оперы и балета, лауреат премий «Золотой дервиш» и «Высота», Президентский стипендиат и народная артистка Азербайджана. О том, как долог был путь от мечты о балете к большой сцене и статусу примы — в интервью 1news.az с Камиллой Гусейновой. — Камилла, насколько я знаю, профессию балерины вы выбрали сами. Почему именно балет? — Думаю, любовь к этому искусству должна быть заложена самой природой. Сколько помню себя, — всегда любила танцевать. Скорее всего, генная предрасположенность тоже сыграла роль — и мама, и бабушка танцевали. Правда, до профессиональной сцены не дошли. — А когда ваша детская любовь к танцам превратилась в цель стать балериной? — Поначалу это была просто детская мечта, не имеющая определенной «формы», если можно так сказать. Было просто постоянное желание танцевать. Настолько огромное, что мой папа, который поначалу был категорически против моего «балетного будущего», разрешил отдать меня в хореографическое училище, куда я поступила в 9 лет. В то время детей более младшего возраста туда не принимали. — А почему папа был против, и как же он, в таком случае, все же уступил? — Вероятно, виновата была банальная отцовская ревность. Потому что папа очень любил и продолжает любить балет, и сегодня я могу с гордостью сказать, что и благодаря моему творчеству тоже. А уступил потому, что понял, насколько это для меня важно, и побоялся испортить мою мечту. — Это делает ему честь. Но вот вы сделали первый шаг навстречу мечте — поступили в Хореографическое училище… — Да, сделала и сразу поняла, что каких-то особых, феноменальных данных от природы у меня нет. Правда, это был мой собственный вывод — я вообще слишком самокритичный человек. Но в данном случае моя повышенная требовательность к себе сыграла мне на руку: я стала очень усердно заниматься. Потому что почувствовала уже счастье не только оттого, что я учусь танцевать, но и от ощущения сцены — совершенно фантастического. На сцене всегда остается какая-то «частичка» души артиста, и это не проходит бесследно. Со временем эта зависимость только усиливается. А став солисткой и начав вести спектакли, я поняла, что просто не могу жить без сцены. — Камилла, но ведь балерина должна быть еще и актрисой, верно? Этот талант перевоплощения — он, на ваш взгляд, должен быть также врожденным или его можно как-то воспитать в себе? — Думаю, исключительно врожденным, потому что приобрести такую способность невозможно. Наверное, поэтому среди актрис есть бывшие балерины. — А вы бы согласились поменять балет на карьеру актрисы? — Нет. Балет я бы не променяла ни на что. Другое дело, если бы мне предложили какую-то роль, я бы попробовала. — Что для вас балет, если это можно выразить одним словом. — Призвание. Понимание, что ты всеми фибрами души привязан к этой профессии. Это — единственная причина, по которой ты в нем остаешься. Ведь ведущий артист балета испытывает колоссальные физические нагрузки, которые приводят к грандиозной усталости. Плюс — травмы, отсутствие свободного времени — и на личную жизнь в том числе. — В таком случае, какой необходимый набор качеств должен быть у потенциального артиста балета? — Самое главное — должна быть огромная любовь к балету. Любовь, граничащая с фанатизмом. На втором месте — упорство, я бы даже сказала, «твердолобость», хотя это логически проистекает из той самой фанатичной преданности. И — способность к самопожертвованию, ведь отказываться приходится от многого. — Судя по всему, этими качествами вы обладаете. Тем интереснее, как же вам удалось при таких колоссальных нагрузках умудриться еще и получить второе образование? — О, это было очень тяжело. Но и интересно одновременно. Окончив Хореографическое училище, я сразу же поступила в Западный университет просто потому, что ощущала огромную потребность учиться. И в этом, кстати, заслуга замечательных преподавателей Хореографического училища, которые сумели привить нам настоящую любовь к знаниям. Кроме того, это как-то в духе наших семейных традиций, если хотите — я не представляла себя без высшего образования. А в то время еще не было балетмейстерского факультета в Институте искусств. Так что путь мой был в некотором роде предопределен, и я не жалею, потому что студенческие годы были одними из самых счастливых в моей жизни. Мы до сих пор общаемся и дружим с однокурсниками. Закончив бакалавриат, я решила продолжать учиться потому, что появился факультет экологического менеджмента, а тема экологии мне лично очень близка и тоже интересна. Так что сейчас я нахожусь в статусе «диссертанта» — работаю над научным трудом, но пока катастрофически не хватает времени заняться им всерьез. Ведь экология — это такая тема, где все меняется фантастически быстро, и надо быть, что называется, «в теме», чтобы действительно сказать свое слово, а не просто «поставить галочку» в графе «доктор наук». — Но вы еще умудрились выйти замуж и родить дочь. — Это случилось уже после окончания магистратуры, когда я стала к тому же солисткой Театра оперы и балета. — Это произошло согласно вашему плану или случайно все так удачно совпало? — Случайно. — А если бы перед вами встал выбор: балет или личная жизнь, что бы вы выбрали? — Я была в такой ситуации, и мой выбор пал на балет. Увы, успешная балетная карьера редко сочетается с таким же успехом в личной жизни. Есть те, кому это удается. Мне, к сожалению, не удалось. Но зато у меня есть дочь, и это — единственный человек, ради которого я «отодвинула» балет немного дальше от себя, чем это было до ее рождения. — Дочка пошла по вашим стопам? — Нет. Она занимается бальными танцами, музыкой и каратэ, но какой-то сумасшедшей любви к балету в ней я не почувствовала, поэтому, думаю, ей не стоит идти в эту сферу. — Камилла, стать примой — была ваша цель? И как вообще ею становятся, есть ли какие-то «этапы становления», например? — Работа артистов отмечается и оценивается и на сцене, и в повседневной работе. Сначала педагог-тренер отмечает способности, затем артиста начинают выдвигать на определенные подсольные партии, и только потом достойным доверяют вести спектакль. Ну и, конечно, важна оценка зрителя. Ведь финал работы над каждой партией — это зрительский суд. У меня в свое время была еще и поддержка дирекции, за что я благодарна по сегодняшний день. — А как выражается реакция зрителя? — Аплодисментами. Я понимаю, что никакого «замера» их степени громкости нет, но поверьте, все и все всегда понимают. Статус примы я получила лет 8 назад, но его надо постоянно поддерживать. Как сказал Барышников: «Я не стараюсь танцевать лучше всех остальных. Я стараюсь танцевать лучше самого себя». Такой подход продлевает жизнь артиста на сцене, тем более солиста... Я думаю, в том, что я стала примой, сыграло роль все: и желание, и любовь к профессии, и здоровые амбиции, и упрямство. Ну и, конечно, какое-то удачное стечение обстоятельств. — А разве удача не зависит от самого человека? — В какой-то степени зависит и от него. Мало ведь попасть в нужное время в нужное место, надо еще быть к этому готовым. — То есть вы — рациональный материалист? Не верите в то, что мысль — материальна, что события в своей жизни мы сами притягиваем? — Еще как верю. Я вообще по природе своей оптимист — никогда не просыпаюсь с плохим настроением. Видимо, тут сыграло роль воспитание, у нас в семье как-то принято, и я это впитала на подсознательном уровне, радоваться каждому дню, видеть хорошее во всем. А если чего-то нет или что-то не получается — ничего страшного. Добьемся! Есть хорошее выражение: «Сделай все возможное, а невозможное сделает Бог». — А как же депрессии и чисто женская хандра? — Бывают, конечно, но больше суток не длятся. Творческому человеку порой эти моменты «ухода в тоску» тоже необходимы. — Камилла, говорят, что балет — это еще и закулисные интриги, «подлянки» вроде битых стекол в пуантах. — Это — стереотип, хотя и не беспочвенно возникший. Да, в огромных театрах, где сразу работают выпускники разных школ, выходцы из разных балетных коллективов, такое не редкость. Но в нашем театре совершенно иная атмосфера. Мы все — выпускники одного-единственного хореографического училища, и знаем друг друга с детства. Так что у нас даже не труппа и не команда, а одна большая семья. — Есть ли у вас кумиры? — Безусловно. Причем это люди, у которых я училась: Лейла Векилова, Тамилла Ширалиева, Ольга Арифулина, Пулумб Агалияй. Я считаю огромной удачей, что мне преподавали именно они. — Вы хотели бы, чтобы однажды кто-то так же сказал о вас? — Очень. Но пока не знаю, выполнимо это или нет. Ведь преподавать — это еще большая ответственность, нежели быть примой. Обучать балету — это взять на себя право изменять судьбу другого человека. И если сделать это плохо, можно кому-то ее сломать. Так что преподавать я начну, только если почувствую в себе эти силы, эту уверенность. Педагог в балетном искусстве — это не просто человек, который учит тебя правильной технике несколько часов в день. Это — обучение искусству вести себя на сцене и вне ее. У артистов балета — своя, совершенно особенная культура общения внутри коллектива и рабочего процесса. Есть масса нюансов и особенностей, которые надо знать и соблюдать. — Например? — Например, неэтично даже приоткрывать дверь в зал, где звучит музыка и идет репетиция. Неправильно стоять за спиной у артиста, пытаясь повторить то, что он репетирует. Это надо делать так, чтобы ни в коем случае не привлечь к себе внимание. Если артист готовится репетировать и просто стоит, настраиваясь, нельзя проходить перед ним. Это может его сбить, и это просто некорректно. Но не стоит путать эти правила с приметами. — Но вот артисты театра или актеры кино просто обожают всякие приметы и свято в них верят. У артистов балета тоже есть свои приметы? — Нет. Но у меня есть свои «тараканы». Например, перед каждым спектаклем, где бы он ни проходил, я должна выйти на сцену и постоять на ней при открытом занавесе, как бы «настраиваясь» на ее энергетику, почувствовать сцену и атмосферу самого зала. — И на гастролях? — Тем более, ведь каждые гастроли — это огромный стресс для всей труппы. Несмотря на то, что мы успешно выступали на именитых сценах — и в Большом театре, и в Мариинском, — вот этот самый «холодок» мы ощущали всегда. И не от зрителей, нет — именно от сцены. — Вы проходили стажировку в Большом театре в Москве. Какие впечатления? — На стажировку меня направила дирекция театра. Я занималась там в классах именитых преподавателей Цискаридзе, Семеняки, так что впечатлений была масса, чисто профессиональных. Ну а что касается человеческих взаимоотношений, то там все совершенно иначе: огромный коллектив, состоящий из множества, можно сказать, совершенно отдельных групп людей. Или просто из «одиночек». Просто все они — профессионалы. Мне лично там было … «холодно». — Можно ли, а, вернее, правильно ли сравнивать уровень нашего балета и, скажем, Большого театра? — Нет. Масштабы совершенно разные. Там труппы собираются отдельно с огромных территорий, все потенциальные участники проходят жесточайший отбор, у нас же — рады каждому новому участнику даже со средними данными. У нас всего одно училище, в котором учатся в основном дети из Баку. Там — огромная армия желающих учиться со всей России. — Хорошо, а что тогда выбрать в качестве критерия сравнения, чтобы как-то проиллюстрировать изменения в азербайджанском балете? — Начало 90-х. До распада Союза и предшествующих этому политико-экономических преобразований на территории бывшего Союза азербайджанский балет был очень популярен. Причем, как здесь, у себя на родине, так и за пределами республики. Но потом случилось то, что случилось — в одночасье рухнуло все, и даже ходили слухи, что балета вообще не будет. Огромных усилий стоило директору театра Акифу Меликову не только сохранить труппу, но и балетный репертуар театра. Заслуга в этом и самих артистов тоже. Ведь работать приходилось не в лучших (мягко говоря) условиях. Нас спас Гейдар Алиев, причем во всех смыслах. Благодаря его поддержке вчера и поддержке нашего Президента Ильхама Алиева сегодня азербайджанский балет живет и представлен на достойном уровне. Но фактически с 1993 года наш балет начал работу буквально с нуля. — Не наблюдается ли сегодня ослабления интереса публики? — Напротив, на все последние спектакли у нас были аншлаги. Да, есть постановки, на которые зритель ходит не так активно, но это в основном так называемый «модерн». Наш зритель предпочитает в основном классические и национальные спектакли: «1001 ночь», «Жизель», «Лебединое озеро» или возрожденный недавно «РАСТ». — У вас наверняка есть любимые образы. Отражается ли «вживание» в них на вашем собственном характере? — Любимые образы — это Кармен, Жизель, Шехерезада. Безусловно, эти роли отражались и на мне лично. Помню, когда я исполняла партию Кармен, я становилась грубее, агрессивнее, резче. Потому что постоянно прокручивала в голове, как бы поступила в той или иной ситуации она и «примеряла на себя» этот образ. — Как вас изменил балет, если изменил? — Очень изменил. Я, конечно, не стала Кармен, но однозначно стала намного сильнее. Скажем так — если раньше мне можно было сделать больно, сегодня это практически невозможно. Сейчас мне легче перечеркнуть что-то и просто идти дальше. А вообще «балетный человек» — он другой. Я же в любом случае останусь человеком, у которого эмоции чаще сильнее разума. Мне необходимо быть постоянно влюбленной в кого-то, иначе я не могу жить. — Камилла, но рано или поздно — а балерины, насколько я знаю, как раз рано — со сцены придется уйти. — Это на самом деле очень болезненная тема. Но я убеждена, что важно правильно поймать момент, когда пора уйти со сцены самому. А не потому, что наступил «пенсионный возраст». Кстати, в настоящее время мы все пытаемся убедить депутатов Милли Меджлиса в том, что для балерины он должен быть все же меньше, чем 65 лет. Раньше, например, на пенсию выходили после 20 лет работы. Но пока я об этом не думаю. — Мы желаем вам новых творческих побед, успешных премьер и того будущего, которое вы себе сами себе представляете.

Натали АЛЕКСАНДРОВА

Бакинский рабочий.- 2014.- 13 февраля.- С.6.