Феномен Муслима Магомаева

17 августа отмечался день рождения Муслима Магометовича Магомаева. Он родился 17 августа 1942 года в городе Баку. Окончил Азербайджанскую государственную консерваторию. В 1963 году стал солистом Азербайджанского театра оперы и балета им.М.Ф.Ахундова. В 1964—1965 годах стажировался в миланском театре «Ла Скала». В 1969 году на песенном фестивале в Сопоте получил I премию, а в Каннах — «Золотую пластинку». В 1973 году ему было присвоено звание народного артиста СССР. С 1975-го по 1989 год был художественным руководителем Азербайджанского государственного эстрадно-симфонического оркестра, с которым гастролировал по СССР. В 1997 г. именем Муслима Магомаева названа одна из малых планет Солнечной системы. Вниманию читателей предлагаем эссе известного философа, публициста Низами Мамедова и крупного специалиста в области музыкальной эстетики профессора Елены Мещериной. ОРФЕЙ ХХ ВЕКА. В Древней Греции все оценивалось с позиций единства человека и Космоса, духовного и материального, этического и эстетического. Прекрасное — это не только красивое, но и нечто гармоничное, вечное… Орфея обожествляли не только за голос и музыкальность, но и за то, что он принес людям свет, надежду на возрождение. Двадцатый век принес славу многим замечательным певцам, но мало кто из них заслужил сравнение с Орфеем. Миллионы людей по праву называли Орфеем Муслима Магомаева. Он был не только великим певцом, талантливым композитором, великолепным пианистом, но и искренним, мудрым человеком. Его неповторимый красивый голос (мягкий баритон, плавно переходящий в высокий бас, — редкое природное явление), безупречный артистизм, яркий темперамент и душевная щедрость покоряли людей. Со времен Шаляпина такого взлета в вокальной культуре не было. Как образно сказал известный молдавский композитор Константин Руснак о Муслиме Магомаеве: «Это был могучий набат, словно грома раскат, который пронесся на гребне двадцатого века…» Магомаев обладал запоминающейся сценической внешностью. Высокий, подтянутый, при появлении на сцене он сразу завладевал вниманием зрителей. Стиль пения Магомаева — это четкая дикция, интонационная точность вокальной фразы, подлинность переживания, глубокий и проникновенный лиризм. В своих автобиографических очерках он признается: «Игра в страстность не по мне: я могу исполнять только по-настоящему» («Любовь моя — мелодия. М.: Вагриус, 1999). Возможно, исток необыкновенного воздействия на слушателей исполнительского искусства Магомаева в том, что оно связано не с «голосовой механикой», а с движением «от сердца — к голосу». Именно об этом говорил певец, отмечая, что его голос, идущий из глубин его существа, требовал отдыха, чтобы «душа перевела дыхание». По его убеждению, если артист выходит «холодным, как олимпийский бог», зал замыкается. Глаза видят, ухо слышит, а сердце молчит. Каждый концерт Муслима Магомаева — откровение, духовное соприкосновение со слушателями, особое взаимодействие со сценой как некоей одушевленной сущностью, которая, по его убеждению, любит и вдохновляет таланты и терпеть не может бездарности. На таком уровне концерты действительно можно давать лишь 2—3 раза в месяц. Диапазон исполнительских возможностей Муслима Магомаева был необычайно широк: от опер до мюзиклов, от народных песен до вокальных произведений азербайджанских, русских, западноевропейских композиторов. Наряду с известными итальянскими оперными партиями в его репертуар входила партия Гасан хана в опере «Кероглу» Уз.Гаджибекова. Он чувствовал себя одинаково уверенно, исполняя сложные классические арии, русские романсы, лирические мелодии Пахмутовой. К малоизвестным широкой публике достижениям певца относится записанный после стажировки в Италии с Государственным камерным оркестром Азербайджана вокальный цикл из произведений европейских композиторов XVI—XVIII вв. Исполнение старинной музыки невозможно без освоения особой «инструментальной» техники голосоведения, которую нельзя приобрести «на всю жизнь», поскольку она требует постоянных упражнений. В целом его выступления отличались многогранностью, он мог петь и нежные задушевные песни, и песни, требующие от артиста особой экспрессии и выразительности. Магомаев мог свободно выходить за пределы баритонового репертуара. Так, при исполнении русской народной песни «Вдоль по Питерской» его голос звучит как бас-баритон. В неаполитанских песнях «Вернись в Сорренто», «Гранада» он предстает как блестящий тенор. Каждая новая песня в его исполнении становилась непревзойденным художественным чудом. Песни, которые он исполнял, мало кто сейчас решается петь, опасаясь не достичь высот его искусства. Надо отметить, что именно Муслим Магомаев по настоящему открыл для советских людей западную эстраду, безукоризненно исполняя на итальянском, английском, французском языках популярные песни. Собственное музыкальное творчество, композиторское дарование Муслима Магомаева нашли свое достойное воплощение. Он с одинаковым успехом создавал и лирические сочинения, и высокопатриотичные произведения. Достаточно вспомнить его величественный «Азербайджан». В личности Муслима Магомаева, помимо высокого профессионализма, всегда чувствовались некая элитарность, подлинный аристократизм, утонченный художественный вкус. В жизни он был человеком доступным, отзывчивым. На сцене он кардинально перевоплощался, всегда умело входил в образ исполняемой арии или песни. Просматривая записи его выступлений с 1963 года, убеждаешься в том, что певец никогда не щадил себя, его отличала высокая требовательность к себе. Эти качества отражают его личность. О необыкновенной самоотдаче Магомаева на сцене сохранился отзыв И.С.Козловского: «Этот парень совсем себя не бережет». ИСТОКИ. Личностные качества Муслима Магомаева объясняются необычностью его происхождения, непростыми перипетиями его биографии. Муслима всю жизнь сопровождала аура великого деда, его полного тезки — Муслима Магомаева, одного из основоположников классической азербайджанской музыки, дирижера и оперного композитора (оперы «Шах Исмаил» и «Наргиз»). То, что он носил его имя, ко многому обязывало. Как и в других древних культурах, в Азербайджане имя человека считается не просто символом, но и определителем судьбы, смысла жизни… Отец Муслима — Магомет Магомаев, был талантливым театральным художником и музыкантом. Он погиб в Польше за девять дней до окончания войны. Муслим всю жизнь мысленно с ним общался, сверяя свой жизненный путь с установками, которые дал ему отец в своих фронтовых письмах. Муслим внешне очень похож на мать — Айшет Кинжалову, одаренную театральную актрису, обладавшую приятным голосом. В своей книге он с любовью вспоминает ее, сожалеет, что часть жизни рос без материнской ласки. Не отсюда ли его эмоциональность и чувствительность… Гражданскую позицию Муслима, несомненно, сформировал дядя, известный государственный деятель Джамал Магомаев, который, по существу, усыновил его. Муслим был счастлив в личной жизни, его не просто любила, а боготворила одаренная певица, красивая женщина — Тамара Синявская. Эта была золотая пара, они были счастливы 30 лет. Сейчас невозможно без волнения смотреть записи их совместных выступлений. В своих воспоминаниях Магомаев отдает дань всем воспитателям, педагогам и музыкантам, повлиявшим на его творческую судьбу. Проникновенные строки он посвящает замечательному певцу и пианисту, «человеку ренессансной одаренности» Рауфу Атакишиеву, учителями которого были А.В.Нежданова и К.Н.Игумнов. Искренней признательностью наполнены слова о «великом профессионале», «рыцаре рояля», концертмейстере Магомаева Б.А.Абрамовиче, научившего певца «музыкальной логике» выстраивания сольных концертов. Вместе с тем его анализ жизненного пути, встреч и благодарности подлинным профессионалам включает и горечь от соприкосновения в юные годы с миром «небожителей» — ведущими певцами Большого театра, не нашедшими в его голосе «ничего особенного». Не называя имен и учитывая свой последующий опыт, он лишь делает печальный вывод о том, что «редко кто из больших талантов обладает естественной доброжелательностью». Но этот вывод не имеет отношения к самому Магомаеву, которого отличала столь редкая в творческой среде благородная черта — умение искренне восхищаться талантом других. Оставаясь всю жизнь приверженцем итальянской школы пения, которую отличает особый мелодический стиль (бельканто), Магомаев был почитателем мастерства Беньямино Джильи, Джино Бекки, Тито Гобби, Марио Дель Монако и «мага бельканто» Энрико Карузо. Восхищение талантом легендарного тенора Марио Ланца побудило Магомаева заняться исследованием его творческого пути. Муслим считал себя азербайджанцем, но сформировался он на стыке двух культур — азербайджанской и русской. Исследователи его творчества часто приводят его образное высказывание: «Азербайджан считаю своим отцом, а Россию — матерью». Певец вспоминает, что его первыми музыкальными опытами, относящимися ко времени обучения в классе детского творчества, были пьесы и романсы «на стихи с детства обожаемого Пушкина». В конце жизни Магомаев прощался с бесконечно дорогим его сердцу Баку стихами Сергея Есенина «Прощай, Баку», к которым он написал музыку. Исполнение этого произведения за год до смерти певца опровергает предположения о том, что он рано ушел со сцены по причине потери голоса: певческий дар Магомаева остался прежним, голос обладал все той же силой и красотой. Причины неожиданного для почитателей и критиков завершения сценической карьеры певца кроются в его личности, беспощадном отношении и высочайшей требовательности к себе как артисту и исполнителю, в наступивших в стране переменах. Он не терпел «менторства и умничанья», «лукавых суетных комплиментов», «публичной патоки так называемых дружеских восторженных оценок». Что касается критики, то здесь уместно привести его собственное суждение последних лет: «Сейчас я знаю о своем творчестве больше самого умного и проникновенного аналитика. И мое мнение о себе безжалостно». ЛИЧНОСТЬ И ТАЛАНТ. Высокая требовательность к себе определяла отношение Магомаева к своим увлечениям живописью, скульптурой, литературой только как к хобби — занятиям «для души и для друзей». Вместе с тем в живописном творчестве певца, на которое, по его признанию, оказал влияние известный художник А.Шилов, обнаруживаются его музыкальные пристрастия: портреты Верди, Чайковского, несколько работ, посвященных Бетховену (от зарисовки углем — к портрету). Оригинальное цветовое решение, чувство современности отличают не только портретную, но и пейзажную живопись певца («Николина гора»). Особо следует отметить литературное творчество Магомаева, без чего его образ остался бы неполным. Кроме известных автобиографических очерков «Любовь моя — мелодия», ему принадлежит замечательная по своей глубине и художественности книга о знаменитом итальянском теноре Марио Ланца — «Великий Ланца» (М.: «Музыка», 1993). В книге о любимом певце проявились не только несомненное литературное дарование Магомаева, но и редкая способность соединять аналитический подход с яркой образной формой. Наряду с запоминающимися и документально подтвержденными фактами из биографии Марио Ланца (за материалами Магомаев специально ездил в Америку), в книге также содержатся глубокие философские обобщения, размышления о судьбе художника, о славе и искушениях для ставшего знаменитым артиста. Достоинства книги, несомненно, связаны не только с конгениальностью Магомаева и Ланца, но и с ощущением автора родства со своим героем. Что роднит двух великих певцов? Не только высокий профессионализм и «посвященность» во все тайны вокальной музыки. Если говорить о певческом искусстве, то это, прежде всего, обширный репертуар, экспрессивность, глубина лирического переживания, артистизм, интонационное богатство и благородство тембра. Если говорить о судьбе, то это оглушительный эстрадный успех, рано обрушившаяся слава, когда «в самое ухо гремят фанфары», «газетно-журнальная лавина» похвал, толпы поклонниц (иногда весьма агрессивных), мечты о сценах ведущих мировых театров. Магомаеву был близок и характер Ланца, главными чертами которого были открытость, искренность, стремление к совершенству, ответственность перед слушателями и в то же время предельная независимость и непредсказуемость в принятии решений. Размышления Магомаева о Марио Ланца, поворотах его судьбы, его характере, особенностях натуры, отношениях с публикой и близкими людьми есть в то же время анализ собственной жизни, жизни человека, ставшего знаменитым, что означает, «к счастью или сожалению», то, что он уже не принадлежит самому себе. Поэтому так необходимо «проявить характер, чтобы достойно встретить эту «дьявольскую троицу»: огонь, воду и медные трубы». Философские раздумья о пределах совершенства (Пушкин, Моцарт), о славе (стихия, которая «не укладывается в берега»), светлых и темных ее сторонах, («когда нельзя произнести ни слова, чтобы его не услышали, не записали и не продали»), «инерции успеха», «массовой истерии» поклонниц, «художественном инстинкте» и самоотверженном труде органично соединяются с описанием конкретных событий из жизни Ланца. Говоря о начале его творческого пути, Магомаев иногда «растворяется» в переживаниях своего героя, сливаясь с ним эмоционально, сочувствуя и заставляя читателя сочувствовать одаренному юноше, так похожему на него самого. Он вовлекает читателя в «водоворот» панического (из-за присутствия большого числа знаменитостей) волнения певца перед выступлением, с которым он не может справиться, когда он не слышит собственного голоса и выход на сцену — это «как в омут», «как на эшафот», с ощущением зверя, попавшего в капкан. Но со знанием дела Магомаев показывает, как страх и неуверенность постепенно вытесняются вдохновением, и остается только музыка. Пониманием и горечью наполнены выводы Магомаева о судьбе певца, ставшего «поющим актером», лишь одной из звезд в бездонном небе Голливуда, и только мечтающим о Метрополитен-опера. «Ланца отпил глоток из голливудской чаши и, кажется, не очень-то заметил поначалу, что в ее игристом, хмельном напитке подмешана крепкая доза «опиума»». В судьбе любимого певца Магомаев ощущает не только влияние эпохи, законов времени, «сумасшедшего долларового апокалипсиса, вихрем налетевшего на XX век» и сделавшего Ланца «жертвой бизнеса» и «роскошной игрушкой». Его обобщения простираются дальше и касаются всех знаменитостей: «Видно, почти каждый великий артист напоминает роскошный особняк, за порогом которого стоит рок». ЭПОХА. Верность Муслима Магомаева высоким принципам, нравственным канонам определила то, что он невольно стал духовным олицетворением оптимистического времени, когда люди были уверены в себе, в стране, в завтрашнем дне. И он воодушевленно пел: «Я смогу держать в ладонях Солнце, Я пройду сквозь годы — времена, Я смогу, я все на свете смогу, Если ты со мною страна!» Сам Муслим Магомаев, его творчество были далеки от политики, но его образ превратился впоследствии в настоящую «политическую бомбу». Твердолобые продюсеры остерегались приглашать его в 90-е годы на телевидение. Одно его появление на экране напоминало людям о благополучных сторонах советского времени. Муслима Магомаева нельзя представлять без духовной атмосферы, интеллектуального климата социалистического времени, когда он жил яркой жизнью. В то время неопределенность, непредсказуемость судьбы — эти вечные спутники человеческой жизни — в общественном сознании были отодвинуты на второй план благодаря вере в светлое, счастливое будущее. Религия в общественном сознании тогда представлялась анахронизмом, но в обществе присутствовали идеалы, была высокая мораль, вера, надежда и любовь. Казалось, еще немного и гуманизм восторжествует повсюду. Муслим Магомаев в 60—80-годы прошлого столетия был любимцем народов всего Советского Союза. Потом наступили 90-е, трагические годы. Его любимый Азербайджан был втянут в кровопролитный карабахский конфликт. Ценивший в людях только человеческие качества, он не понимал сути межнациональных конфликтов. Его интернациональное «бакинское мышление» не воспринимало надвигающийся мрак национализма. Например, когда композитор А.Бабаджанян, которого он считал своим другом, и песни которого стали популярными благодаря Муслиму Магомаеву, в интервью, опубликованном в то время в «Комсомольской правде», перечисляя певцов, близких ему по духу, не сказал о Магомаеве ни слова. Муслим не понял истинной причины этого. И в своих мемуарах, спустя 20 лет после этих событий, говоря о выдающихся композиторских качествах А.Бабаджаняна, он не смог объяснить мотивы его странного поведения... В смутные 90-е годы Муслим Магомаев, как воплощенный символ оптимизма, не мог петь по определению, он перестал гастролировать по стране. Последние годы Магомаев прожил в Москве, отказываясь от выступлений и не сделав исключения даже для своего 60-летия. Его дом закрылся для журналистов. Случай для эстрады исключительный. Но Магомаев и не был только эстрадным певцом. К счастью, обладая многогранным талантом, он писал музыку, книги, занимался лепкой, рисовал… Его в эти тяжелые дни поддерживала супруга, Тамара Синявская и близкие друзья. ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ. Смерть Муслима Магомаева, без всякого преувеличения, всколыхнула Россию, бывшие республики СССР. Миллионы людей чувствовали, что потеряли нечто сокровенное, радостное, запечатленное в их памяти яркими красками. Москва — этот огромный, многоликий город, не верящий слезам, — искренне горевала по поводу смерти Муслима Магомаева. Было уникальное всеобщее понимание невосполнимой масштабной утраты. В метро, автобусах, трамваях народ целый день слушал шедевры Магомаева, почти каждый вновь и вновь погружался в текст известных песен, пытался найти в них близкий своему восприятию затаенный смысл. Сейчас, спустя годы после его смерти, происходит невероятное. Народ словно заново открывает Муслима Магомаева. Певец подобно слитку золота не потерял со временем своей ценности, а наоборот, ее многократно приумножил. Вызывает интерес не только исполнительское искусство Магомаева, но и неотделимая от его творчества и уникального голоса личность, о которой можно сказать словами самого певца об одном из своих учителей: «Он отдавал другим то, что люди обычно оставляют себе». История памятника Муслиму Магомаеву, поставленного в центре Москвы, в Вознесенском переулке, в этом отношении примечательна. Москвичи все эти годы приносили цветы к посольству Азербайджана, возлагали их к небольшой плите с его фотографией. Цветы оставляли и на ограде сквера рядом с посольством напротив окон дома, где все последние годы жил Муслим Магомаев. Именно здесь в 2009 г. установили закладной камень будущего памятника, на котором всегда, даже зимой, лежали живые цветы. Примечательно, что в этом сквере с 1991 г. находится памятник классику азербайджанской поэзии, поэту и мыслителю середины XII века Низами Гянджеви, роль которого с большим успехом в фильме Э.Кулиева сыграл Магомаев. Надо отдать должное руководству города, которое учло все эти обстоятельства и приняло решение об увековечении памяти любимого народом певца. 15 сентября 2011 г. состоялось открытие памятника Муслиму Магомаеву (работы А.Рукавишникова и архитектора И.Вознесенского). Примечательно, что в этом живописном уголке Москвы, вдали от родного края «встретились» два Великих представителя азербайджанской культуры — Низами Гянджеви и Муслим Магомаев.

Низами МАМЕДОВ,

Елена МЕЩЕРИНА,

Бакинский рабочий.-2014.- 2 сентября. - С. 6.